Однажды… очень люблю это слово – есть в нём некая таинственность и интрига. Так вот и в это «однажды» как раз случилась интрига.
Приехали мы в деревню к свекрам. Не просто так приехали – на праздник. Конкретно – на Рождество. Бабуля наша в этом отношении очень строга: до Рождества – ничего лишнего! Поэтому приехали мы в тот раз с особым настроением – вкусненько пож… кхм… покушать. Да-да! Самым бессовестным образом объедаем родителей, особенно по праздникам.
Сразу по приезде я совершаю ритуал: иду здороваться с Чернышом. Последние пару лет этот процесс слегка усложнился: до позапрошлого года Черныш сидел хоть и на длинной, но цепи, поэтому можно было отойти на длину цепи и переждать первые минуты встречи на безопасном расстоянии. Это спасало от абсолютного обслюнявливания, горячих и не слишком чистых лапообъятий и – чего греха таить – лёгкого обмачивания. Ибо Черныш в самом прямом смысле слова «писается от счастья» и в данном случае это не эвфемизм.
Но в позапрошлом году свекровь решила, что будка слишком мала её обожаемому псу, и велела свёкру привести в порядок вторую половину сарая. Раньше в ней жили юные куры. Серьёзно. Покупали подрощенных цыплят, и, пока они не «входили в возраст» и чтобы их не заклевали уже взрослые несушки, новобранцы жили в половине сарая, специально отгороженной, и выходили гулять в специальный же вольер.
По мнению свёкра, в сарае и так был порядок: там хранится весь садовый инвентарь и так… по мелочи. Ну, у кого-то для этих мелочей есть балкон, а кто в деревне живёт, тем больше повезло – у них сарай.
Причём вся «мелочь», если бы мнение свёкра в этом смысле было решающим, давно улетела бы на свалку. И сразу сарай стал бы почти пустым. Но свекровь моя – женщина хозяйственная, а не вот это всё. Поэтому – вдруг пригодится?! Зачем ей может пригодиться, например, старый смеситель или дырявый шланг от душа – история умалчивает. На всякий случай – и всё тут! Но сарай в порядок всё-таки приведи, понял?!
- Понял, - пожал плечами свёкор. – Чего тут не понять…
И сарай в порядок привёл. И утеплил – нечаянно. Правда, куда-то потом делся старый смеситель и так ещё… по мелочи, но этот факт нигде не озвучен, а значит – не было его!
В очищенную и утеплённую половину торжественно въехал Черныш. Цепь, разумеется, сняли и теперь процесс здорования с собакой усложнился: либо пропихиваешь пальцы в сетку вольера и пытаешься погладить беснующегося от счастья пса, либо рискуешь и таки входишь в вольер, чтобы совершать хаотичные телодвижения и уворачиваться от любвеобильного Черныша.
Я предпочитаю второй вариант, а муж – первый. И вообще… он может и через сетку перегнуться и погладить собаку сверху. Я до сетки могу допрыгнуть, конечно…
Но я отвлеклась опять. Итак. Я пошла совершать хаотичные телодвижения и тут услышала вопль. Нет, не так. Я услышала ВОПЛЬ! Вопль был явно кошачий, а у меня на кошачьи крики срабатывает всё, что только может сработать. Вопль был продолжительный и очень настойчивый.
- Застряла! Она где-то застряла! – озарило меня. – Кошка! Где-то кошка! Где?!
Кошка продолжала орать. Я ринулась на звук. Звук привёл меня во вторую половину сарая, к вёдрам и лопатам. В этой половине лампочек не было, пришлось довольствоваться светом от открытой двери. Вопль продолжался и стал совершенно отчётливым.
В моём мозгу уже нарисовалась и закрепилась картинка, на которой кошка лежала, накрепко прижатая упавшей лопатой. Или граблями. Или доской – непременно с гвоздями. Или старым алюминиевым смесителем и дырявым шлангом от душа. И прижатая непременно со стороны хвоста – иначе откуда бы она так орала?! Я включила фонарик на телефоне и судорожно обшаривала пол в поисках полутрупа. На меньшее я, видимо, была уже не согласна: так орать – это же никакие нервы не выдержат!
Но очередной вопль раздался откуда-то выше. Я подняла голову. И упёрлась взглядом в два ужасно возмущённых моей тупостью кошачьих глаза, принадлежащих, как выяснилось, небольшой темной кошечке.
- Опа! – от неожиданности сказала я. – Ты чего тут?!
Ну не придумала я ничего умнее в этой ситуации. Я-то рвалась на катастрофу и трагедь, ожидала увидеть растерзанное доской тело. Не срослось, слава богу.
В ответ на мой вопрос кошечка разразилась очередной серией диких воплей, из которых я уяснила, что она тут одна, ей скучно, страшно, холодно, голодно и хочется на ручки. А я тут стою, как дура, и ничего не предпринимаю! Вообще-то, в сарае, стараниями моего свёкра, было довольно тепло даже для января. Но остальные претензии кошечки я сочла справедливыми и тут же воспылала. Чем воспылала – неважно уже. Я не помню. Но чем-то воспылала.
- Так. Погоди-ка! – сказала я кошечке, - я щас тут сбегаю и выясню…
И я ринулась в дом, ведь со свекрами ещё так и не поздоровалась. Ворвавшись в прихожую, я без предисловий заорала:
- У вас там кошка! В сарае! Здрасьте.
Из кухни навстречу вылетела свекровь с безумными глазами и пальцем, прижатым к губам. Я не поняла и повторила, потише:
- У вас в сарае кошка…
- Знаю, - сердито зашептала свекровь. – Что ты орёшь. У нас бабушка против! Она там со вчерашнего вечера сидит!
- Бабушка?!
- Кошка!
Наконец сумбур улёгся и выяснилось следующее: на ежевечерней прогулке моя свекровь услышала кошачий крик. Орала маленькая замёрзшая кошечка, сидящая прямо на снегу у дороги. Разумеется, свекровь немедленно схватила её и пошла по соседям, выяснять, что за фигня творится. Одна из соседок рассказала: кошка принадлежала одной бабушке, бабушка сильно заболела, из города приехали дети и забрали бабушку с собой.
- А кошка?! – возмутилась свекровь.
Соседка пожала плечами. Банальщина. Кому нужна чужая кошка…
Так кошечка поселилась в сарае у свекров. Я вернулась в сарай и увидела, что в полутьме не разглядела тарелку с остатками кошачьего корма, несколько свёрнутых одеял, из которых свекровь «свила гнездо» для кошки и миску с водой.
То есть минимум в двух вещах кошка мне наврала: холодно и голодно ей не было. Но винить её нельзя: она ребёнок и хотела на ручки.
- И что теперь?! – начала я приставать к свекрови. – Куда её?!
- Ой, не рви мне душу, - бурчала свекровь. – Бабушка категорически против! Пока так… там посмотрим…
- Ну так тоже нельзя… Если что, я её заберу! – заявила я свекрови.
- Щаз! – возмутилась свекровь. – Она мне самой нравится!
- Ну вы всё равно звоните, если что.
Наша бабушка действительно не жалует кошек в доме. Выросшая в деревне, она искренне не понимает, зачем нужно животное, если от него нет пользы. Утилитарное отношение – тут ничего не поделаешь. Но опять же – надо понимать, что она была против: а) Муси; б) Черныша; в) Барсика (Фили). Время показало, что все эти товарищи давно и прочно обжились кто во дворе, кто в доме, едят и пьют за казённый счёт и в ус не дуют.
Правда, Муся регулярно приносит мышей, доказывая свою исключительную полезность. Свекровь при этом визжит, а бабушка довольно улыбается: дармоедов она не жалует.
Мы уехали, но весь оставшийся вечер переписывались со свекровью. Она переживала, что кошка ночью мёрзнет, что ей страшно и одиноко. И плакала. Свекровь, а не кошка. Кошка, наверное, к тому времени уже спать легла.
Внимание! Сейчас будет лирическое отступление. Очень люблю это дело.
Есть такое мнение, что мужчины выбирают жену либо сильно похожую на собственную мать, либо наоборот, полную ей противоположность. Причём делают это, конечно, не специально, просто так получилось. Полагаю, в нашем с мужем случае – первый вариант. Правда, выяснилось это только с годами.
А в самом начале я, конечно, подготовленная более опытными подругами, к свекрови относилась с подозрением: ждала от неё подвохов и пакостей. И, конечно, их получала. Злилась и психовала. Потом поняла, что это никакие не подвохи и гадости, а от великой любви происходит: например, звонки в шесть утра в воскресенье – это не гадость, а просто мамуля переживает, покупать нам молоко у знакомого узбека или нет. И всё в таком роде. Но в двадцатилетнем возрасте это всё как-то по-другому воспринимается.
Ещё попозже я, злясь на очередной вынос мозга от свекрови, типа «вы приедете на дачу?!» мучительно соображала – кого она мне так напоминает?! Аж бесит! И тут дошло – да меня же! Это же мои собственные закидоны, капанье на мозг и требование звонить, если задерживаешься на полчаса.
- «Ага! – подумала я, - так вот как это выглядит со стороны! С ума сойти… Так вот почему мой муж до сих пор меня терпит и даже не повредил. Любит, наверное!»
После озарения всё встало на свои места и теперь мы со свекровью выносим мужчинам мозг сообща. Одним фронтом-то оно сподручней выходит!
Конец лирического отступления.
Таким образом, я, зная своего свекра, себя и, соответственно, зная свекровь, я ждала, ждала… И дождалась. Под самую ночь мне снова позвонила мамуля мужа и шёпотом сообщила:
- Она дома… Я так плакала, мне было её так жалко, что папа сказал: «Да приноси её уже в дом! Ты же всю ночь рыдать будешь!»
Свекор у меня – золотой человек. Я уже говорила, кажется.
- А бабуля? – уточнила я.
- Ну… - скорбно вздохнула свекровь, - бабуля уже спит… Утром посмотрим…
И отключилась.
Бабуля ожидаемо ворчала почти месяц: «Дармоедов кормим! Шерсть опять в доме! Грязь везде будет! Куды вы их тащите!»
Свекровь делала вид, что совершенно оглохла, а кошка…
- Ты не поверишь, - рапортовала мне свекровь, - это такая умница! Золото, а не кошка!
- А Муся как? Барсик?
- Муся рычит, Барсик шипит, но пока нормально.
«Золото, а не кошка» стала Василисой, в обиходе – Васькой. И очень, очень неглупой девушкой. Попервости прикинулась полной ветошью. Молчала, как рыба, кушала в уголочке, получила лоток и сразу поняла, как им пользоваться. С Барсиком не спорила, от Муси пряталась и скромно спала на самом жёстком стуле, не делая попыток перебраться на мягкое. Всё мягкое в этом доме принадлежало Мусе, разумеется.
Через пару недель Васька сообразила, что вообще-то, Муся и Барсик отлучаются из дома гораздо чаще, чем это положено приличным домашним кошкам. И что домашней – в строгом смысле – можно считать только её, Васю! Следовательно, пора подниматься по иерархической лестнице. И если этого не делают окружающие, что это сделает она сама, Васька!
И Васька уверенно легла на диванную подушечку, лежащую на диванной спинке. Когда с этой подушечки начинал свой домашний путь и маленькой Барсик. Правда, по прошествии нескольких лет подушечка, видимо, села и стала скрываться под Барсиком целиком. Барсик решил, что это безобразие и теперь спит на подоконнике – он длиннее и под ним батарея.
А у Васьки поменялся взгляд и мировоззрение: они стали гораздо более уверенными и даже, не побоюсь этого слова, наглыми.
В своей последний приезд я подарила Ваське удочку, которую кошка исключительно одобрила. И, в порыве страсти попадаясь всем под ноги, умело словила двух лещей: первый от свекрови, второй от бабушки. Одним лещом щедро и от души поделилась с Барсиком, попытавшимся тоже поиграть с удочкой. И плевать, что весовые категории у них разные: это Васькина удочка!
Да. Вот такой вот рождественский подарок случился.
