В общественном сознании среди расстройств пищевого поведения пальму самого публичного - публично обсуждаемого, анализируемого, и вместе с тем неминуемо стигматизируемого - расстройства пищевого поведения прочно держит анорексия. Непереносимость жизни, заставляющая буквально “растаять”, не-быть, исчезнуть - вот самый поверхностный психологический взгляд на анорексию, которой обществом объявлен буквально смертный бой.
И где-то позади нее, лишь изредка привлекая к себе внимание, маячит другая неразрывно с ней связанная, и не в меньшей степени происходящая из внутриличностных конфликтов, известная, как недуг принцессы Ди, - нервная булимия.
Справедливости ради - клиенты с такими расстройствами нечасто приходят к специалистам, работающим в феноменологических подходах, их чаще видят наши коллеги, работающие в КПТ или телесно-ориентированной терапии. Однако, у нас все же есть свой взгляд на это явление через феноменологическую призму, то есть, через мир субъективных переживаний человека, находящегося внутри этого процесса.
При феноменологическом рассмотрении в булимии обнаруживаются два вида переживаний, которые, на первый взгляд, являются противоположными:
1️. Наполнение: наесться до отвала, пока не станет больно. При этом где-то глубоко сохраняется ощущение голода/неудовлетворенности.
2. Разгрузка (облегчение): освободиться через рвоту. Облегчение переживается как возможность освобождения от чего-то плохого, наполняющего жизнь, как излишне обильная еда, наполняющая и распирающая изнутри желудок.
Пищевой атаке (да-да, этот “жор” называется именно так) предшествует появление напряжения, ощущения неблагополучия, которые чаще всего появляются вследствие одиночества, пустоты и скуки. Сам прием пищи во время пищевой атаки - это не изысканное вкушение яств гурманом, а жадное безразборчивое заглатывание внутрь всего, что для этого годится. И вот - вместо насыщения - болезненное и чрезмерное наполнение. Возникающее подобным образом физическое состояние соответствует состоянию психологического страдания, которое существует у булимика уже давно, однако не воспринимается им на уровне чувств. Теперь, благодаря пищевым атакам, это состояние соматизируется (непосредственным и/или символическим образом).
Потом наступает рвота, с помощью которой опять можно освободиться от того, что ощущается как плохое. Это снижает уровень напряжения и страдания только на телесном уровне, но, конечно же, не может привести к разрешению психологических проблем. Поэтому облегчение может быть лишь временным. Ритуал в его принудительно-навязчивой манере может повторяться столь долго, сколь долго сохраняется причина напряженного состояния.
Как и всегда - и тут мы находимся в одной лодке с коллегами-медиками - клиенты приходят к нам с симптомами, которые лишь указывают на наличие сложных, внутрисистемных конфликтов, а симптом - такой мучительный для самого человека, для нас выступает своего рода “вестовым столбом”, указателем, идя по которому, мы можем обнаружить ту самую причину, которую от самого себя человек тщательно прячет за нагромождениями психологических защит.
Вот так и здесь.
В основе булимических атак лежат два внутрипсихических болезненных состояния, которые являются причиной напряжения и страдания клиентов и приводят к появлению симптоматики:
a) дефицит отношений с самим собой на уровне чувствования себя,
что связано
b) с ощущением внутренней пустоты и отчужденности.
Если описать булимию одной фразой, то лучше всего использовать слова А.Ленгле:
«Булимия — это опыт отвержения, подаваемого под видом обращения»
Вероятно, это самое точное, хотя и далекое от медицинских классификаций, определение.
Вот тут как будто бы просится рассказ о причинах, симптомах, стадиях, клинических проявлениях и возможных подходах к лечению и других традиционных элементах подобного рода статей, но почему-то об этом писать не хочется.
Возможно, потому что экзистенциальная психотерапия, сосредотачиваясь на уникальном опыте проживания человеком своей жизни, традиционно выносит за скобки все классификации и аксиомы (так называемый принцип Эпохе) - как-то они совсем беспомощно выглядят перед лицом уникального и аутентичного переживания.
С другой стороны - и с этой стороны смотреть на вещи тоже возможно. Вопрос угла зрения, или, если хотите, света маяка.
