— Ты думаешь о будущем? Что случится с ней, если оставишь?
— Думаю. – ответил Макс, но глаза его были пусты, они просто блестели, как у чужой собаки.
«Этого еще не хватало! – чертыхнулся Матвей про себя, уставившись на подошедшую с маленькой старой сумкой Марьяну. – Так преданно смотрит. Живой же человек, не дай бог на себя руки наложит, вид такой, словно уже пыталась. Одно радует, что Валера уже всё знает и взял под свой контроль, Макс же его любимчик и родной отец внука… Так будет лучше, чем он оставит одну в каменных джунглях… Там будет хоть … зимний сад, и лес… Вот бы нам с Лизонькой скорее такой же дом… Чтобы вид из окна красивый, дети во дворе на качелях… Гости могут приехать, сестра с матерью, отец…»
Матвей никогда не думал, не мог предположить, что именно он будет во главе всех двенадцати компаний. Конечно, он помнил и страх перед ним, а значит, и перед Эльзой, дочерью этого господина. Они должны были быть довольными его отношением, но давний юный страх до сих пор был какой-то властью над ним.
Всегда Матвей считал стройного темноволосого бизнесмена с янтарными глазами и гипнотизирующим взглядом удачливым, сильным, опасным. Но, как оказалось, тот, кто имеет такую власть над другими людьми, является самым обычным, легко уязвимым, и неплохим человеком, таким же, как все смертные.
За этот небольшой отпуск, от которого осталось всего два дня, произошло... насыщение души и тела чудесными любящими взглядами. Появилось гордость. И самоуважение. Глядя на спокойную, трудолюбивую жизнь в деревне, на любимую жену и детей, на добрых, простых, общительных людей вокруг, на классных мужиков и смешливых женщин, ему было хорошо.… Так хорошо, что лучше не бывает. Жизненные силы природы и любви...
Матвей восхищался Сергеем Тимофеевичем. По настоящему, по-мужски восхищался им. Он был очень порядочным, умным, знал множество целебных трав и готов был говорить часами о животных, птицах леса. Знал все лесные тропинки, спокойно, с чувством глубокого уважения рассказывал о своих сослуживцах, командирах, многие из которых уже ушли в мир иной. Он щедро делился с каждым, особенно с сыном Матвеем знаниями и умениями. Когда сын рисовал, он ему рассказывал о свойствах растений, показывал самые красивые, освещенные солнцем места.
Всем было интересно и славно в этом доме, и Матвей не понимал, что можно успеть за три дня, которые каждое лето ждали эти добрые любящие люди, когда к ним привезут Лизу. Нелличка рассказывала плавно, певуче: «У девочки всё лето расписано было - конкурсы и фестивали, на море, в разных городах... с пяти лет. А мы с дедом все ждем, и ждём, когда Виталюшка с дочкой приедут на недельку. Может и на две останутся. Лена здесь больше трёх дней не сидела, скучала... Старалась уехать скорее и начинала болеть. Она боялась и за Лизу, что её искусают, отравится, заболеет лишаем, вшами, а волосы у девочки густые, сильные, длинные... ниже пояса, когда распущенные... в детстве. Мы всё сильнее скучали, дети так быстро растут, Матвеюшка».
Чувство, заполняющее сейчас сердце, было гораздо сильней, больше искреннего уважения.
Шли дни, и Матвей почти забыл о своих ревнивых метаниях. Сейчас любовь к Лизе была непобедимой, она занимала все мысли, и приходилось еще дольше сосредотачиваться на работе. Поэтому получалось заниматься делами, только, когда она засыпала.
«Всегда я ощущал связь между ними, Макс приехал и связь стала еще заметнее - незримая, но такая чувственная нить. Казалось, что их разговор был напряженным, голос Макса был знакомым, но он уже не резал слух и не представлял угрозы. Лиза держалась поотдаль, наблюдала внимательно за его перемещениями и отношениями с детьми. Иногда тихо улыбалась, когда Катя с ним хохотала или читала ему свои стишки. Машка... она его строит, заставляет что-то делать, командует, а со мной ведет себя по-другому, заигрывает, слушается... Я - авторитет, Макс - поиграть и поспорить».
Матвей внезапно понял главное: что-то в них во всех сдвинулось внутри. Даже в Максе появилась другая система ценностей. Элеонора на фотографиях была вообще похожа на смуглянку-молдаванку в косынке, которая собирала виноград. Эту песню один раз пела Лиза в ресторане, когда был юбилей, и её попросила именинница. Женщина похоронила мужа, не дожил всего пол года до её пятидесяти пяти. Мужу было семьдесят три, когда его не стало. И она, эта женщина, такая современная, стильная, попросила спеть любимую песню её любимого, навеки любимого мужа.
Как же Лиза её спела, так звонко и сладко, душа задрожала нежно… Первый раз вслушался в слова и перенесся в этот шепот листьев на летней жаре… «Раз кудрявый, клён зеленый лист резной… неужели мы расстанемся с тобой…» - так спела в тишине женщина, когда Лиза закончила, и заплакала.
Подробно объяснить свое состояние он, пожалуй, не смог бы никому. Он был такой же, как и все, обычный парень с неизвестным будущим и обидным прошлым, а сейчас его наполняла любовь вообще ко всему живому... Любовь…
Без четверти семь они приехали на вокзал, провожать Макса и Марьяну, которую на самом деле звали Маргарита. Когда сидели перед ноутбуком и оформляли билеты, Макс удивленно спросил,
— Это точно твой паспорт? Тебя Рита зовут?
— Да, – тихо ответила она, – Но матери это имя не нравилось. Меня отец так назвал и потом бросил нас, уехал работать в город к своей другой женщине, которую звали Маргарита. У меня сейчас другой отец, то есть отчим.
— И как ты с ним? Нормально?
Марьяна кивнула и отвернулась в сторону.
Матвей был с сыном, когда отъезжали и прощались, обнимались, Лизе пришлось успокаивать Машку, которая просила любимого друга Макса не уезжать. Она собрала букет маме, нарисовала ей рисунок, причем очень красиво. Макс взял, крепко обнял девчонку и сказал миролюбиво: «Через пару дней увидимся, не волнуйся, приду вас встречать! Мань, я всё равно в машину не влезу к вам. Беги к Лизе!»
************************************************************************************
С Матвеем и его сыном постояли минут десять на платформе и быстро запрыгнули в вагон, стоянка была три минуты всего.
Места остались только верхние и в разных купе. Как Марьяну забросить на верхнюю полку Макс знал, а вот как снять её, если захочет куда по человеческим нуждам – мысль эта его занимала всю поездку. Матвей тихо переговаривался с сыном, Марьяна молчала, а Макс думал о том, как им ехать эту ночь и следующий день почти до самого вечера.
Но всё разрешилось очень быстро. Стоянка была три минуты, и за это время Матвей что-то шепнул проводнице, аккуратно сунув две приготовленных купюры. Они прошли по вагону, начали устраиваться, Макс убрал сумку, поднял её наверх, поезд тронулся. А проводница в это время сама пошла по вагону, чтобы найти человека, согласного уступить девушке место, и нашла. Марьяне уступила тоже девушка, которая улыбнулась и подмигнула Максу.
Оказалось, что Матвей вежливо попросил сделать это за деньги, с доплатой, чтобы точно согласились поменять свое нижнее место на верхнее. И в том купе, где должен был ехать Макс, на это согласилась молодая студентка, ей деньги были не лишние. Вторая купюра тихо досталась проводнику.
В глазах Марьяны была нескрываемая радость, потому что её, не дурнушку, но совсем простую девушку, превратили в красавицу за пять минут. Лиза подарила свою короткую светло голубую курточку-ветровку, юбку она надела свою в тон – тёмно синюю, только обувь была старая.
Макс подумывал купить ей возле вокзала сразу что-нибудь дешевое, а потом заказать специальную, на осень, с подошвой разной высоты.
Что Лиза сделала с лицом Марьяны, он не знал, но умелые руки визажиста-художника подчеркнули достоинства, и тогда, за таким макияжем к Лизе выстроилась очередь желающих.
Мать Марьяны ахнула, прижала руки к груди, засмеялась и заплакала. Она всё время молилась и крестилась, крестила на расстоянии дочь, Макса и просила помочь, обрести счастье, научиться интересной денежной профессии.
Девушки в деревне красились все, женщины изредка, но Марьяна – никогда, и сейчас многие смотрели с восхищением, и с неприкрытой завистью. Макс же, не отрываясь, смотрел на Лизу, когда она улыбалась и «работала» над лицом девушки, не обращая на него ни малейшего внимания. Позже он смотрел на неё с нотками грусти.
Обняться на прощание она не далась, взяла на руки Катю, прикрылась дочерью, как щитом. Макс поцеловал ребенка в щеку и еще раз поймал ее быстрый взгляд.
Сложней всего ему было проститься с Лизой и Машкой, но он надеялся, что его отпустит, а Машу будут разрешать видеть по выходным. Машка была интересной, запоминала всё, рассматривала и, если бы могла, то записывала. Часто ходила по деревне, такая маленькая и важная, болтала с кем-то по телефону, а когда Макс её спрашивал, отвечала смешно, как заговорщик: «Это из министерства».
В поезде он показал, рассказал, где и что, заказал чаёк с лимоном и сел на одну нижнюю полку с девушкой, которую знал всего три дня.
— Утром уехать не получилось, но так даже лучше – больше времени попрощаться. Ты не жалеешь? Можем на недельку и вернемся, я тебя на машине отвезу….
— Не знаю, как бы жила, если бы ты уехал. … У меня будет семь дней счастья, я очень хочу его. А ты не жалеешь? — Марьяна опустила голову, не смотрела в глаза, и Макс пожалел, что так сказал.
Он быстро произнес:
— Слушай, я большой дурак на самом деле, но один не могу жить. Мне кажется, я прихожу домой и жду, когда придет утро, как в тюремной камере. А будешь ты, вместе веселее... На работу завтра утром. Ты сможешь одна? Буду тебе звонить каждые полчаса, обещаю.
— Хорошо. Я и так была одна. Лиза тебя не поцеловала и не обняла, ты очень расстроился?
— Нет, не обняла. Лиза меня не любит.
— Она любит, она и твоего сыночка любит… Лиза мне сказала, что ты добрый и хороший, но мне надо сразу сказать, что можно делать, и говорить нет, когда … Макс, я думаю только о тебе.... С того дня, как ты приехал. Всё равно, сколько у нас времени, но я счастлива очень. Если я тебе надоем...
— Ложись, располагайся. Я наверх полезу, устал… и вообще, тоскливо прощаться со всеми. Отдыхай, кушай, и не бойся ничего.
Он поцеловал ей руку и пошел умываться.
***********************************************************************************
Вечером, когда вернулись с вокзала, Лиза обняла мужа и зашептала:
— Матвей, нужно что-то делать. Я не могу больше так. Не могу это видеть, опять она плачет… Знаешь, что сказала мне? «У Кати есть мама, а у меня Лена». И все! Помоги мне!
— Детка, что мне сделать, как помочь? Постараюсь работать дома, буду больше с ней играть. Матвейка знает, что сестра тоскует и тоже старается… Нет у неё чувств! Бесчувственная стала, и как же тебе повезло, что ничего с тобой еще хуже не случилось. Лена ненормальная, прости меня, солнышко, но она лицемерная и двуличная, я таких встречал, это просто... эгоистка конченная…. Встречал я таких... милых дам....
— Она уверена, что нормальная мать. – Лиза уткнулась лицом в плечо мужа, обняла его руку, держалась, и все равно разревелась.
— Не плачь, не надо. Я не могу ничего придумать, когда ты плачешь, детка. — Матвей прижал жену к себе, обхватил руками и стал целовать. – Я поговорю с этой лже матерью и она позвонит дочке с повинной. Но, если Машке с нами хоть немного, но лучше... Да она к нам переехала почти! Ты пообещай, что когда начнется твоя учеба, мы подумаем и попросим Ольгу Ивановну приезжать и даже ночевать. Пусть у нас дети, все вместе. И Макс, если Эльке надоест, пусть тебе лучше надоедает!... Лиз, я шучу, но не совсем.
— Тётя Оля не откажет, но ей тоже тяжело.
— Будет персональный водитель, приедет за ней и к нам привезет. Детей к ней хуже – там же игрушек меньше.
Лиза кивнула и снова спросила:
— Она меня растила столько лет, неужели ничего не трогает, даже слезы и просьбы? Как будто Маша ей не родная совсем…
— Лиз, бывает, когда матерей лишаются по другим причинам, как вспомню о твоей аварии, у меня шерсть на всём теле дыбом встаёт, вот посмотри! Даже сейчас. Как подумаю - ужас какой-то.
Знаешь, Машке четыре года исполнилось, она такая умница… Мы её все воспитываем, вместе… Дочь полка! Представь, что её мать… да пусть даже певица, вечно в разъездах, а ребенок с разными людьми. Такое бывает.
— Да, бывает. Матвей, ты … успокаиваешь меня. Иди, сейчас работай, я с бабушкой посижу немного и с детьми. А то нам всего два денечка осталось, должна еще к школе Матвея подготовить и у него пленер… Будут опять природу рисовать с художкой.
Поеду с ним, как нибудь… Можно на машине? … Нет? … Ладно… Сашеньку попрошу.
Лиза зашла в дом и услышала голос сына:
— Плакать не будешь?
— Нет! Я буду с тобой жить. В твоей комнате…. Матвейка, смотри, как я могу!
— Спать ложись, ты еще на голову встань! Поздно уже, Машка…
— Нет, смотри!
Лиза с бабушкой сели на кухне, только налили чай и тут она снова услышала:
— У Кати есть мама, а у нас с тобой нет!
Лиза не выдержала. Она вошла в комнату и спокойно объявила:
— Так!!! Я ваша мама сегодня! Быстро всем спать! Матвей, умывался? Если нет – беги! Маша, зубы почистила? Нет – вперед за Матвейкой, жду вас через пять минут! Катя самая первая улеглась, уже почти спит... Сейчас буду всем читать сказку, бегом ... марш!!!
— Есть сэр!!! То есть да, мамочка! – Матвей радостно отдал честь и пошел в сени умываться.
— Да, мамочка! – Маша подошла, обняла за шею и посмотрела в глаза.
— Сегодня я тебе почитаю про динозавров, чтобы брату тоже было интересно!
— Да! И спой песню про ветер, которую мне и тебе мама пела!
— Спою, котёнок. Бегом… Маша, мы скоро поедем домой и маму с папой увидим!
— И Макса! И Элю! И Сашку-какашку. И Полинку-свинку…
—Это еще что? Кто научил? Матвейка?
— Дед Пихно!
— О, Господи, ну конечно! Маш, а что еще выучили... с дедом Пихто?
— Дед Пихно! – Поправила её Машка и убежала.
Лиза вспомнила, как ребенок всем доказывал, что они идут собирать грибы в дерьмучий лес. «Р» Маша выговаривала очень четко, у неё вообще была развитая речь, и, похоже, память тоже.
Песню Лиза помнила, как ей пела мама, а маме бабушка, которую она не очень хорошо помнила…
Ой, по-над Волгой леса зеленеют,
Вешние ветры над пашнями веют.
Вдаль над рекой песня летит —
Русская ширь в песне звучит.
Перед тем, как заснуть, девочка обняла Лизу и не захотела отпускать. Пришлось лечь с ней и Катей, с краю.
В эту ночь Лиза спала с детьми и не слышала, как подходил Матвей, который её не дождался в их «хижине лесника». Так они привыкли называть свой соседний домик. Он тоже остался, решил, что эти два дня будут все вместе, чтобы общаться больше.
Ночью сидел за ноутбуком под негромкий храп деда и отправлял ответы на многочисленные сообщения, проверял ведомости. Услышал над ухом шепот:
— Пап… Ты еще не спишь? Можно с тобой поговорить?
— А ты что не спишь, Матвей? … Сколько времени-то? Уже три часа! Болит, что?
— Да, почти три. – Сын стоял за спиной, положил руку на плечо. – Можно, я спрошу?
— Конечно, сынок. Всё, что угодно.
— Макс снова влюбился в нашу Лизу?
Матвей тяжело вздохнул и, собравшись с духом, покачал головой:
— Ты уже взрослый, давай, я тебе правду скажу. Поймешь и успокоишься. Я такой сердитый, потому, что да… Макс ведет себя не по-мужски. Но он мне не совсем чужой, мы знакомы очень давно, я еще маму не знал, Лизу нашу. Всё, как я тебе рассказывал. И мне раньше было страшновато, что он её отнимет. Мы поженились, ты у нас появился, Катя родилась, а я всё еще волновался. Пока не женится этот Макс, буду злой.
Так бывает, когда сильно любишь. — Матвей улыбнулся и обнял сына. — Я тебе еще раз скажу - чувства нельзя выключить, кнопку нажать и всё. И у Макса так же. Вот ты играешь в компьютер, раз поймал бонус, включил суперсильный режим, Такой … режим любви… Эх, была бы кнопка у него тайная, я бы нажал и отключил его.
– А ты ему еще раз в нос дай! И отключится! — Мальчик улыбнулся, — Я бы дал… То есть, я хотел сказать, что если мама еще раз из-за него будет плакать, я ему втащу, и пусть хоть что про меня говорят.
— Хочу тебе сказать, что ты молодец. Защищать надо своих любимых, это правильно, по-мужски. Вот уехал, как его теперь... выключишь. А когда мама плакала?
— Когда он начал деду рассказывать, какая она... И всё такое...
— Понятно. Пошли спать, закончил уже всё. А то и ты не ляжешь....
************************************************************************************
Утром Лиза проснулась от шума в столовой. Все уже завтракали, Катя носилась, вот она забежала, залезла к ней и закричала «Мама проснулась!!!» Тут же крикнула и Машка: «Мама проснулась!!! Мама!!! Мама!!! Матвей, Лиза проснулась!!!»
То, что случилось потом, они долго вспоминали:
Катя начала прыгать на кровати со словами: «Пеед …ицом …своих …товаищей …тозественно обесяю…. Зить, любить, гулять, как завесял веикий Енин, как утит комуститеская пайтия, всегда выпойнять ...коны ...ветского союза»
Этому её научил родной прадед. Сергей Тимофеевич.
Он решил попробовать, когда услышал про галстук. Долго рассказывал, как дети вступают в октябрята, и у них есть свои значки... А старых значков в доме было много. Они все были наколоты на старую плотную ткань и Лиза в детстве помнила, как играла с ними. Галстук отца не нашли, хотя долго копались.
А Валерий Яковлевич имел ввиду совсем другой галстук... Лиза это сразу поняла. Матвей стал ходить в костюме и часто надевал свою удавку с большим неудовольствием, о чем ему признавался...
Деревня отпускала детей тяжело.
Провожать вышли все, давали гостинцы, указания, брали обещания, обнимались и даже плакали. Лиза обещала, что постараются приехать на каникулы осенние, когда еще можно погулять по лесу, она, словно, не хотела уезжать, возвращаться в свою действительность. Матвей прощался с мужиками очень долго, а Катя сидела на руках у бабушки, уложив голову у неё на груди.
Расставаться всегда было тяжело. Когда Лиза оглядывалась и видела, как дедушка с бабушкой всё стоят и смотрят им вслед, она не сдержала слез и сидела утиралась, а Машка уговаривала её, как маленькую:
— Лиза, тебя ждет папа, а меня дед, а Катю ждет дед Пихно, а еще мама придет, и заберет меня к себе, Макс там будет нас ждать… Не плачь, там наши игрушки остались!!!
— Ах, Машка, да... наши игрушки... Как же без них!
************************************************************************************
Целый месяц в деревне для Эльзы стал настоящим чувственным раем, с палящим летним солнцем - днём и упоительным наслаждением - ночью.
Она чувствовала, как привыкает к постоянному удовольствию, которое испытывала в объятиях Виталия. Он был потрясающим, ни на секунду не сомневалась, что он желает ее. Когда смотрел – Эльза даже без косметики, в простой одежде видела, что она ему нравится. Каждый раз они, утомленные своей любовью, засыпали в объятиях друг друга, не отпуская и не отстраняясь.
А когда вернулись, в ней каждый день вспыхивала ревность. Он больше ни разу с того дня, как сделал предложение, ни разу не сказал ей ничего о свадьбе.
Хотя и без его обещаний она была счастлива. Счастлива, несмотря на то, что не хотел сообщать её отцу, пока тот находится в больнице.
Однажды Эльза ошиблась, она вручила ему коробочку с подарком. Ей хотелось сделать небольшой подарок уже давно. У Виталия были очень старые часы с кожаным ремешком, а в коробке лежали часы на заказ, их доставили как раз на годовщину первой встречи. Эльза подписала маленькую открытку «Время встречи изменить нельзя!»
Возле дома Лизы, когда она впервые взяла его за руку и посмотрела в глаза. Именно тогда она увидела его красивые, теплые, сухие и …родные руки, которые ей сейчас хотелось целовать.
Она это сделала, смущая его.
Виталий долго смотрел на часы, затем нахмурился, и Эльза запаниковала.
— Зачем? —спросил он.
— У тебя такие… руки красивые, это … мне они понравились! И я подумала, что тебе тоже понравятся. Ты мой муж, я так чувствую, Виталь. Это как-то… случайно получилось. Тебе неприятно?
Виталий кивнул.
— Но почему?…
— Ты не зарабатываешь сама, это твой отец, сам не зная, делает мне дорогие подарки, Эля. Это неправильно.
— Но я … не работаю, я с ребенком… Постой, не обижай меня. Мой отец выбрал тебя на роль моего спасителя, и ты это сделал. Я ошиблась, прости. Но не хотела испортить тебе настроение, только порадовать.
— Дело не в этом, Эль. Мы теперь семья, и я уверен, что ты не должна мне ничего, ни денег, ни подарков за счет своего отца. Я могу тебе их делать на заработанные деньги, а ты – не надо. Я спокойно проживу без часов, и все так же хочу отправлять тебе деньги за эту квартиру. Мне это необходимо.
— Я не понимаю, зачем? Ты думаешь, что все невесты без приданного? Лена такая была, да?
Виталий не ответил, только усмехнулся.
— Как я могу показать тебе, что люблю? Мужчины дарят цветы, я тоже хочу тебе дарить, хоть что-нибудь… Разве это так неприятно? Но я поняла, поняла, что ты имеешь в виду. Лиза Матвею подарила совсем недорогую воду туалетную на первый день рождения, она не работала и не могла себе позволить больше, она тоже… использовала деньги, заработанные тобой, её отцом… Но она это сделала, и Матвей был в восторге, что бы она ему не подарила. Хоть дохлую мышь… Нет, ну это шутка, конечно.
Виталь, а если я скажу тебе, что у меня есть … одна фирма, на меня … ты возьмёшь мой подарок? Я же не совсем … беднота… Или как? Ладно, ладно… не могу отдать часы обратно, но могу подарить кому-нибудь другому, отцу, например. — Она смотрела с сожалением и расстроено крутила своё кольцо на пальце.
Виталий, поймав ее взгляд и удерживая его, спросил:
— Ты уверена, Эль? Я знаю, как много роскошная жизнь значит для тебя.
Румянец не залил ее щеки, они побледнели. Она жалела, что так сделала, потому, что видела – он тоже сожалеет.
«Наверное, хочет отказаться, зря предложил жениться. Теперь он пожалел об этом».
Он набрала воздуха в рот и выпалила:
— Я всё испортила, да? Вот я дурная, ненормальная! Всегда ошибаюсь в самых важных вещах … Давай забудем, что я это сделала? Пусть не было ничего, пожалуйста… Спасибо тебя за урок. Когда начну работать сама, обязательно еще раз подарю! — Ее глаза смеялись, но в то же время умоляли.
— Нора… — Он вздохнул, и подошел, обнял её и поцеловал в щеку. — Спасибо. Очень красивые, очень дорогие и красивые часы. Я помню всегда, что ты - дочь трудолюбивого и успешного человека.
Но тебе нет необходимости делать это.
Давай я скажу, а ты послушай: не чувствую себя каким-то ничтожным из-за того, что тебе принадлежит намного больше. Но это слишком дорогой подарок, который я не привык принимать, и вообще не привык к подаркам. Я дожил до своих лет, и не знаю, как вести себя в этой ситуации. У меня действительно была невеста без приданного, работал в основном я и подарки покупал я на свои деньги. Не знаю, как появлюсь при твоем отце в таких часах. Вообще, это со мной всё впервые. Лучше бы это был подарок на Новый год или там… на день рождения…
— Отец нормально... он ... это... такие дарит своим этим, ... рабочим… не хочу говорить слугам, но он на новый год дарит приличные вещи, кто у нас работает, кого он уважает. И между партнерами они тоже дарят! Так принято. Можно я тогда подарю их на какой-то другой праздник? Да, так будет правильно, но для меня вот этот день тоже значит много. Я помню, как доставала Лизку твою, и ты подъехал разобраться со мной, мы в машине посидели, обнялись. То есть я тебя обняла… Вот! Это праздник! Мы в глаза друг другу посмотрели. — Сказала Эльза и подумала: «Что я несу… Какую-то чушь! Я его достаю, убеждаю. Я действительно подсознательно пытаюсь привязать его к себе сильнее, сделать обязанным… КУПИТЬ? Я пытаюсь его подкупить? Навязать ему ненужные обязательства, свадьбу, жду, что снова скажет о предложении, надеюсь, что он не сможет улизнуть, уйти???»
Виталий, наконец, кивнул, хотя все еще заметно напрягался.
— Хорошо. Если это наш праздник – я согласен, тогда сегодня я тоже тебе подарю, что смогу. Но если это будет … дохлая мышь, обещай, что обрадуешься.
Пусть у нас будет неравный брак, и по возрасту, и по приданному, но давай на берегу договоримся! Сядем и решим, когда у нас праздники с подарками, что тебя во мне не устраивает, и что мне делать, если я не хочу пользоваться твоим состоянием. Предлагаю брачный контракт, раздельный бюджет, всё, что угодно… Всё твоё – твоё, всё моё – тоже твоё — так я жил всегда, так и хочу. — Он едва спрятал улыбку, увидев, как загорелись её глаза, появилась ямочка радости на одной щеке. — Вот это меня бы устроило.
— Меня тоже!!! Меня всё устроит, и вообще всё в тебе устраивает!!! Я тоже так хочу жить Все моё – твоё! И вообще, это … чудесно, когда неравный брак и любишь…. То есть мне без разницы, намного страшнее, если один любит, а второй нет, правда?!
Жду сегодня мышь! Спасибо, ты … красавец. А можно я отцу сама скажу…? Ну можно? Мне не терпится, он поэтому там делает вид, что еле ходит. Я же его знаю! Звонил каждый день Лизке и её домогался, когда ты уже … меня проверишь, наконец, и посадишь в свой аквариум.
— Элька, в какой аквариум? — улыбнулся Виталий.
— В какой? Не знаю. Лиза сказала, что меня нельзя голодной держать, я хищник. И могу напасть от голода или страха. А с тобой я сытая и ничего не боюсь, даже мышей. Только … дохлую дари, пожалуйста.
— Кажется, в тебе есть то, что мне так не хватает, пока я на работе…
— А я знаю! Тебе надо обниматься! С праздником, любимый! Фу, слава богу, а я уж думала... — Эльза прижалась и первая начала ласкать губами, сквозь радостный смех.
Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать.
*Антуан де Сент-Экзюпери. Маленький принц.
Дорогие читатели! 💝
Спасибо всем за внимание, оценки и бесценные комментарии! С уважением, Автор!
НАЧАЛО и все части этой истории
