И вот тут она его удивила, эта худая и неухоженная девчонка с прозрачными серыми глазами. За десятилетия службы Филипп Давыдович давно привык к залётным беднягам, попавшим не в то место и не в то время — чаще всего их объявляли сумасшедшими и неофициально запирали без права выйти по заключению комиссии, так что через несколько лет они и сами охотно верили, что повредились умом, и не помышляли использовать тайное знание.
Некоторые — единицы — за безупречное поведение и готовность держать язык за зубами даже умудрялись покинуть больничку, шарахаясь от каждой тени и никогда больше не рассказывая даже во сне, что им там когда-то привиделось. Хитрецов и притворщиков Филипп Давыдович тоже распознавал мгновенно и потому хорошо знакомую ему с детства Танечку завернул сразу, как только получил сигнал о будущей выписке пациентки с особой пометкой. Ему и ехать бы для этого не понадобилось, достаточно позвонить, но кое-что в личном деле Тани насторожило старика, а своей интуиции Филипп Давыдович доверял.
Внезапная дружба с другой пациенткой, тоже проходящей по его «нехорошему» ведомству, пахла весьма дурно. Заговором и побегом, если быть точным. Он захотел побеседовать с лечащим врачом, и услышанное старику ох как не понравилось.
Неловкое нападение Марфы на парковке лишь утвердило его во мнении, что обе девчонки опасно заигрались, но когда она озвучила свой интерес, Филипп Давыдович сперва подумал, что ослышался.
— Вы же знаете, что случилось с моей мамой? Только не врите мне, я всё знаю про демонов. Всё-всё. И я хочу знать правду про неё. Другие демоны мне и даром не нужны, я просто хочу найти её, ясно?
— Судя по ажитации, твоя подруга Таня щедро поделилась своими бурными фантазиями, так ведь?
Марфа разинула рот, не желая сдавать Таню, но выдавила лишь глупое:
— Она мне не подруга. И это не была она.
— Вот как? Но ты её всё равно не сдаешь. Похвально, похвально. Благородно. Что касается твоей родительницы, мне очень жаль, но она не выжила, — мягко ответил старик, потирая пострадавшую кисть, и сделал выскочившему водителю знак не вмешиваться, — и ты это знаешь. Видела же, что там творилось. Я успел вытащить только тебя, за что прошу покорно меня простить.
— Нет, я ничего этого не знаю, — упрямо гнула своё Марфа, — и она потом шевелилась там, в пакете. Двигала рукой. Вот что я видела!
— Неужели? — старик поморщился. — И что же ты хочешь?
— Хочу её найти. Вы плохо слушали?
— Но зачем?
— Она моя мама.
— Таня же была достаточно откровенна? — помолчав, ответил старик.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
— Абсолютно, — кивнула Марфа, чувствуя вину за то, что так быстро сдалась, но ей нужно было добиться правды.
— Тогда ты понимаешь, что это уже больше не твоя мать? И тот демон тоже уже не был Таниным дядей. Он сжёг дом вместе с её родителями, позволю напомнить.
— Возможно, —Марфа развела руками, — но мне плевать на чьего-то дядю. Я хочу найти её. Она ведь жива? Вы же не… не упокоили её, верно? Вы уехали раньше. Значит, она могла свободно уйти, когда… Ну, когда оклемалась, или как там это происходит. Никакой официальной церемонии не было, ведь я была в больнице. Мне просто сказали, что всё сделано, и что они выдадут мне все бумаги… когда-нибудь.
— И ты думаешь, что она всё ещё бродит где-то поблизости?
— Вы же её не упокоили?
— Нет, — уверенно произнёс старик.
— Тогда она всё ещё где-то там… — Марфа не глядя ткнула в забор за спиной.
— Но она не искала тебя. Даже не пыталась. Сколько времени прошло? А её здесь нет. Ты разве не понимаешь? Ты для неё никто. Просто ребёнок, который был рядом в момент пробуждения.
— Она проверила паспорт. Я видела, что она нашла там запись обо мне.
— И что? — старик снисходительно оглядел упрямую девчонку. — Это её как-то вдохновило? Поразило? Заставило заботиться о тебе?
— Нет, — Марфа опустила голову, — но я всё равно хочу её найти.
— Даже если она тебя и знать не желает?
— Да. Пофик.
— Занятно, — старик заколебался, а потом приподнял её подбородок двумя пальцами, — есть в тебе что-то… многообещающее. Сделаем так. Сейчас ты вернёшься в палату, а если тебя на этом поймают, то ещё и хорошенько извинишься. Убедительно. Сможешь побыть пай-девочкой? И никаких откровенных бесед с Таней. С этой минуты она для тебя под запретом. Ради вашего общего блага.
— Надолго? — Марфа шмыгнула носом, ведь она выскочила без куртки, а голые лодыжки уже прилично заледенели.
— Достаточно, чтобы я решил, что ты умеешь быть смирной. Ты же это умеешь, а, Марфа?
— Вот уж вряд ли, — буркнула девочка, повинуясь внезапному приступу непокорности. Она ещё не знала, насколько покладистой может быть.
— Тогда будем считать, что мы договорились, — расплылся в необыкновенно довольной улыбке Филипп Давыдович, будто она поклялась в вечном послушании. — Ну же, ступай.
— Так вы мне точно поможете найти её? — для пущей надёжности повторила Марфа, чтобы между ними не осталось ни малейших разногласий. Если уж и выполнять прихоти этого чудака, то хотя бы ради чего-то весомого, а старикан явно в теме и в его власти дать ей желаемое. Чуть-чуть подыграть, а уж потом она легко сбежит. Замки были её стихией, да и шарить по карманам мать научила её почти одновременно с чисткой зубов.
Потом они бросили это занятие, слишком уж лютовала московская полиция, а мать пыталась зажить нормально. Ради неё, Марфы.
