С тех пор как я стал вести прием, то заметил: трудности (болезни) многих людей идут от неприятия и внутреннего конфликта. Неприятия себя, своего тела, своих ошибок. Когда человек не принимает родных, друзей, коллег, это приводит к осуждению и попытке их перевоспитать. Но человек никогда не меняется по желанию других. В лучшем случае он может притвориться, в худшем – возникает конфликт.
Старшее поколение раздает советы и указывает, при этом их жизненный путь далек от совершенства. Но они об этом не задумываются, просто повторяя то, что им в свое время говорили родители. Как будто это какой-то постулат. Но люди рождаются, чтобы НЕ стать частью стада. Они появляются на свет для радости, любви и самосовершенствования. У каждого из нас при рождении есть душа, точнее, душонка. Она простенькая, наивная и неустойчивая, но если человек работает над своим духовным миром, то обретает истинную душу. С этой душой не стыдно предстать перед Богом и легко слиться с его энергией.
Но вместо этого человек тратит жизнь на гонку, в которой никогда не будет победителей: кто красивее, кто успешнее, кто умнее. Он живёт не собой, а мнением о себе окружающих. Без одобрения нет принятия своей личности, и это грустно, потому что толпа почти всегда не права.
Часто бывает так, что все сделано как надо, советы приняты, наказы выполнены и жалоб нет, но состояние неудовлетворённости ходит за человеком, как тень.
Когда я увидел Леа, то сначала не понял кто передо мной. Она выглядела как мужеподобная девушка или женственный парень.
Леа заметила моё смятение.
– Я не имею пола. Я урод, – произнесла она и начала свою историю.
При рождении Леа получила имя Леон. Отношения родителей не сложились. Отец ушел из семьи и больше не появлялся. В дальнейшем мать всегда отзывалась о нем крайне негативно. С каждым годом Леон становился все больше похожим на папу, и матери это не нравилось.
– Лучше б девочка родилась, не так заметно было, – при случае говорила она.
То ли из-за ненависти к отцу, либо по причине психологических проблем, но мать стала одевать Леона как девочку, а из игрушек покупала куклы. В садик она водила его в нейтральной одежде, а дома переодевала в платья. Леон рос нервным, слабым ребенком и старался угодить матери.
Когда он пошел в школу, женские вещи ему покупать перестали. Но дома Леон носил халаты матери и выполнял всю бытовую работу: готовил, убирался, стирал. Мать его никогда не хвалила, но по её взгляду Леон понимал, что она рада тому, что после рабочего дня ей ничего не приходится делать по хозяйству.
Принятие себя начинается через мать, если ребёнка любят, уважают его желания и границы, тактично направляют, он вырастет уверенным в себе человеком, к которому будут тянуться окружающие. Леона мать не принимала, а он винил в этом себя. В школе с ним не дружил, да он и сам не знал, с кем хотел бы общаться. Девочки не брали его в «подружки», а мальчики пугали своей резкостью.
Единственное место, где Леону было интересно – это ит-кружок при школе. Если разрешал педагог, Леон приходил раньше либо задерживался после занятия. Особенно ему нравился период, когда они изучали строение компьютера. В четырнадцать лет из старых составляющих он собрал себе компьютер. Мать дала понять, что дополнительные занятия оплачивать не может, поэтому ему ничего не оставалось, как искать необходимые знания в интернете. На форумах Леон познакомился с ИТ-специалистами. Они делились информационными ссылками, также он нашел возможность попрактиковаться. Вскоре появились первые небольшие заработки.
В сети Леон ощущал себя уверенно, в реальности секунды тянулись как часы. В школе учиться было неинтересно. Он посещал уроки, чтобы мать не ругала его за прогулы. Все свободное время он проводит за компьютером, закрывшись в своей комнате, и три раза в неделю посещал кружок.
Его успеваемость по всем предметам упала. Мать узнала об этом не сразу: она бывала на родительских собраниях от случая к случаю.
В тот день она вернулась из школы раздраженной. Вдобавок Леон перед её приходом забыл пропылесосить и убрать посуду. На его голову посыпались проклятья и унижения, а он продолжал сидеть на стуле и молчать. Мать почему-то это взбесило ещё больше. Она подошла к сыну и наотмашь ударила по лицу так, что он упал со стула. Леон ростом был чуть выше матери, имел силу будущего мужчины, но у него не возникло даже мысли ответить. С детства ему внушали: он – ничтожество. Леон привык покоряться.
– Недоделанная идиотка, – прошипела мать и вышла из комнаты.
Потом он услышал, как открылась и закрылась входная дверь .
Леон сел, скрестив ноги, и принялся раскачиваться вперёд-назад, словно пытался себя убаюкать. Мать выплеснула на него злость за неудовлетворённость своей жизнью, но в силу возраста он не мог это понять. Леон смотрел в одну точку и думал, что опять не угодил мамочке.
Через несколько минут он поднялся, подошёл к шкафу, достал и надел на себя одно из маминых платьев. Потом прошел на кухню, подпоясался фартуком и принялся готовить любимое блюдо родительницы: мясо по-французски.
Мать вернулась поздно вечером. Леон к тому времени выпил все успокоительные таблетки, что нашел дома, и крепко спал. Среди ночи он заметался на кровати, его вырвало. Мать включила свет и зашла в комнату. Увидев, что сын лежит, закрыв глаза, и не реагирует на ее голос, она вызвала скорую помощь.
Она так ничего и не заподозрила, зато врач точно определил его состояние.
– Что ты принял? – спросила он.
Леон не ответил. У него было чувство, словно его тело существует отдельно от сознания. Он хотел подняться, что-то сказать, но мог.
Леон очнулся спустя сутки в больнице. Когда он окреп, состоялась беседа с психиатром. Сначала Леон не хотел ничего рассказывать, но доктору удалось расположить его к себе. Леон принялся говорить не переставая. Впервые его слушали и, казалось, слышали. В какой-то момент Леон позволил себе расплакаться. Потом психиатр провел тестирование. В итоге ему поставили два труднопроизносимых диагноза, последний, правда, был под вопросом. Леон не пытался их понять, он знал, что болен и был не против перевода в психиатрическую лечебницу.
Мать вдруг стала проявлять заботу, навещала его чуть ли не каждый день, приносила различные вкусности, но Леон не верил ей, подозревая в притворстве. Со временем он понял: мать очень боялась вызвать осуждение и изо всей силы старалась поддерживать маску самоотверженности.
После выписки Леона поставили на учет и обязали посещать психотерапевта раз в месяц. Леон исправно ходил на сеансы, потому что там его слушали, но сама терапия почти не помогала. Зато раз в полгода ему продлевали рецепт на антидепрессанты. Лекарства сохраняли ровный эмоциональный фон.
Мать вела себя с ним осторожно, и это тоже способствовал стабильному состоянию. Леон старался учиться хорошо, а остальное время проводил в виртуальной реальности. В интернете он развивался, искал способы заработка, а еще пытался понять, каково это – быть девушкой.
Леон создал страницу в соцсети с именем Леа. Там он выставлял фото своего лица в фильтрах и с макияжем. Он заходил на страницы к понравившимся парням, ставил сердечки под фотографиями. Некоторые парни ему отвечали. Так у него образовалось несколько друзей по переписке, а те, кто желал личного общения, быстро отсеивались.
В обычной жизни Леон вёл себя как парень, но не испытывал интереса к девушкам. В шестнадцать лет он неожиданно заметил, что нравится однокласснице. Леон стал общаться с ней больше из любопытства. Первые объятья и поцелуи не вызвали в нем особенных эмоций, а еще он узнал, что девушки капризны, требуют постоянного внимания и не понимают, как можно «нуждаться в одиночестве».
Их отношения кое-как продлились до конца девятого класса. Девушка перевелась в десятый, а Леон поступил в ИТ-колледж. Он хотел как можно быстрее получить образование, найти работу в столице и уехать из города. Военный билет ему выдали в восемнадцать лет. Военкомату было известно о попытке суицида и последующем учёте, поэтому вердикт «негоден» вынесли быстро.
Леон продолжал посещать психотерапевта. Вместе они пришли к выводу, что он это она, запертая в мужском теле. В интернете Леон стал читать о трансгендерах и оживился, словно нашёл дорогу к счастью. Из чатов он узнал, какие женские гормоны надо принимать, чтобы начать переход, где можно качественно сделать грудь и стоимость операции. А трансформацию он начнет в столице, подальше от знакомых глаз.
В сети Леон подружился с трансженщинами. Они делились с ним опытом, а одна предложила койко-место в квартире, которую снимала.
Леон принялся искать работу за месяц до получения диплома, предполагая, что этот процесс не такой уж быстрый. Сначала надо было проходить тестирование, собеседование, потом выполнять задание.
В конце лета Леон перебрался в столицу. Трансженщину, с которой ему предстояло жить, звали Альма. Она уже сделала грудь и теперь планировала изменить половые органы. Альма принимала гормоны, поэтому выглядела женственно. Такими же были её подруги. Каждая находилась в своей стадии перехода. Они называли её Леа, предлагали померить (поносить) их платья, учили основам макияжа, помогали друг другу делать эпиляцию.
Леону нравилось быть частью их общества и слушать разговоры, больше похожие на щебетанья озорных птичек. Он никогда не видел таких женственных и нежных дам. Возможно, они вели себя так, потому что долгое время им приходилось скрывать истинный гендер.
Однажды они заговорили о прошлом. Оказалось, почти каждой пришлось пережить травму в детстве, непонимание или конфликт.
Когда разговор перешёл к Леону. Он на несколько секунд замер, а после расплакался. Альма крепко его обняла и принялась утешать:
– Поплачь, поплачь, девочка моя. Не держи боль в себе.
Когда Леон успокоился, каждая из трансженщин обняла его и сказала ободряющие слова. Потом они все тесно прижались друг к другу и обнялись. Леон стоял в самом центре объятий и ощущал себя счастливым. Как же ему не хватало любви, поддержки, нежности и принятия и как здорово получить это сейчас!
Леон стала пить гормоны, не советуясь с врачом. Он просто приобрел таблетки по рецепту Альмы в аптеке.
На работе Леона ценили, а ему нравилось, что его обязанности не требовали постоянного присутствия в офисе. Фирма арендовала ему место в ближайшем от дома коворкинг-центре. Леон не знал своих соседей, да и не был расположен к знакомству. Главным для него было накопить денег на операцию. Сначала Леон решил сделать грудь. А пока не спешил с трансформацией. Он только отрастил волосы и стал носить нейтральную одежду. Полное переодевание Леон позволял на закрытых вечеринках. Там происходили знакомства с трансмужчинами, но желание длительных отношений так и не возникло.
Все изменила встреча с Беном. Он не был трансгендером, но именно с ним Леон полностью превратился в Леа. Бен ухаживал за Леа, как за настоящей женщиной: дарил цветы, драгоценности, приглашал в рестораны. Когда они стали жить вместе, Бен оплатил Леа пластику груди и удаление кадыка. Ему нравилось видеть свою девушку ухоженной, поэтому он не скупился, оплачивая салоны красоты.
Несмотря на отношения, Леа не забывала своих подруг. Она была с Альмой в больнице, когда та делала операцию по коррекции половых органов, и заботилась о ней после выписки.
Восстановление шло тяжело, слабость сменялась апатией и наоборот. А через месяц у Альмы возникли осложнения, пришлось снова принимать антибиотики. Итогом коррекции стала потеря чувствительности внизу живота, медленное и некомфортное мочеиспускание, вдобавок процедура вагинального расширения отбила всякое желание подпускать к своему телу кого бы то ни было.
Тем временем Бен стал уговаривать Леа на такую же операцию. Обещал лучшего хирурга и отсутствие неприятных последствий. Она сказала, что все равно боится, Бен настаивал. Они поругались.
Бен ушёл на работу, а Леа подошла к зеркалу, сняла халат и осмотрела свое обнаженное тело. Кто же она? Или он? Или оно? Или никто?
Леа опустилась на пол и расплакалась.
Обо мне, целителе Милане, она узнала из интернета. Леа оделась в нейтральную одежду, собрала необходимые вещи и поехала ко мне без предварительной записи. Я смог принять её только через неделю, но Леа не томилась в ожидании, а много работала. К счастью, у неё была профессия, которая позволяла трудиться из любой точки мира.
Сейчас Леа сидела передо мной и плакала.
– У тебя слишком много мыслей в голове. Они влияют на твоё здоровье. Отпусти их, – проговорил я.
Вместе мы проделали практику дыхания, которая хорошо успокаивала моих посетителей. Леа это также помогло.
– Есть притворщики, они соответствуют образу, который от них ждут. Ты решил спрятаться за телом другого пола, – начал я, – но причина всегда в голове. Именно за женский образ ради одобрения матери. Психолог ошибся. Да, есть специалисты, которые помогают, но по-настоящему спасти себя можешь только ты сам. Да, ты ощутил комфорт в компании трансженщин, но лишь потому, что ты получал заботу и принятие, которого тебе не хватало в детстве. А за отсутствием влечения к девушкам в образе парня скрывается неосознанная ненависть к матери. Психика человека устроена очень сложно. Многие предпочитают жить в обмане, чем открыть правду.
– Все-таки я Леон?
– Ты можешь выбрать любое имя, главное, чтобы оно было по душе, – улыбнулся я.
После нашего разговора Леон остался жить в деревне, который к тому времени превратился в поселок городского типа. Он бросил пить гормоны и стал готовиться к удалению груди. Ему повезло, он не успел зайти слишком далеко.
Физической смерти человечества предшествует потеря не только духовности, но и нравственности. В последние сто лет произошёл мощный скачок в технологическом развитии. Жизнь современного населения стала намного проще, но именно в «идеальных условиях» почему-то происходит деградация. Вместо воспитания доброты, сочувствия, понимания, появляется пропаганда сомнительных сообществ и ценностей. Особенно страшно, если к этому подключают детей. Какие семена кинешь в почву, такие ростки и получишь. Детей в первую очередь нужно любить, давать им необходимые навыки, воспитывать в них порядочность, а в остальном они разберутся сами.
Какие бы доводы ни приводили, но энергия совершенна, когда мужское начало сливается с женским. Только в этом союзе появляется новая жизнь, а смерть отступает.
Да, есть сложные темы, которые могут вызвать бесконечные споры, но если я и за пропаганду, то только вечных ценностей.
После обследования Леон узнал, что прием женских гормонов привел к бесплодию. А я задумался: может, распространение сомнительных свобод нужно, чтобы сократить количество людей на планете?
