45
- Устинья, что у ты делала этой ночью? - спросила одна из пришедших женщин.
- А что такое? - удивлённо спросил её муж, подходя к двери. Такое скопление женщин утром на пороге его дома было впервые.
- Это мы у твой жены спрашиваем! - грозно ответили гостьи, глядя на хозяйку, - предупреждали же тебя, здесь нельзя тёмными делами заниматься. А ты что ночью устроила? Кого к себе позвала?
Муж грозно посмотрел на Устинью.
- Рассказывай, с кем ты меня обманывала, что все соседи уже в курсе!
- Что ты! - воскликнула она, - я была рядом с тобой. Сон мне плохой снился. Разбудить тебя пыталась, да голос пропал и пошевелиться не могла.
Мужчина продолжал недоверчиво смотреть на неё.
- Дома она была, - примирительно сказала одна из пришедших женщин, - и никого из людей здесь не было. А вот нелюдь приходила.
Она смерила Устинью осуждающим взглядом.
- Тьфу, ты! - выругался мужчина, - придумаете тоже, - и отошёл вглубь избы.
- Выйди, - сказали Устинье женщины, - нечего мужику наши речи слушать.
Та молча шагнула за порог, плотно закрыв за собой дверь. Готовясь к сложному разговору.
- Так и знала, что сила бабкина тебя с пути собьёт, - говорила одна.
- Бабка её умела с этой силой справляться, - возражала другая.
- Нет в Устинье стойкости и ума, чтобы по скользкой дорожке идти и не свернуть в пропасть, - вздыхала третья.
- Что делать то с ней будем? Нельзя ей здесь оставаться, задыхаюсь я от черноты, что в ней теперь хозяйничает, - продолжала соседка.
- Не выгоняйте меня, - взмолилась Устинья, - я ведь не ради себя. Меня баба из деревни попросила корову ей вылечить. Коли noмpёт животина - все дети у неё с голода уйдут. Просила она помощи, а я не знаю, как это делать. Вот и обратилась к помощникам, о которых моя бабка говорила, чтобы подсказали.
- Вот глупая! У нас бы спросила, - ответила одна из женщин.
- Я боялась, что вы ругаться будете, что я деревенским помогаю. А эта женщина обещала мне молоко целую неделю носить, - жалобно продолжала провинившаяся, - у меня ведь дитё малое, а сами знаете, что молока у нас на все дворы не хватает.
Соседки переглянулись.
- Её силу и для добра использовать можно, - сказала одна.
- Этому учиться надо и искушению не поддаваться, - ответила другая.
- Я научусь! - воскликнула Устинья, - только помогите мне, направьте. Со мной такое ночью было, что до сих пор трясусь.
Молодая женщина не врала, её на самом деле продолжала бить дрожь. Но при этом она видела, что пришедшие к ней соседки тоже напуганы. Их мысли она не могла читать, как мысли мужа, но видела направление и эмоциональную окраску. Понимала, что женщины сами не до конца понимают, что с ней произошло. И выгонять её тоже не хотят - жалеют. Всё-таки её муж -местный и ребёнок у них маленький. Если выгонять - то всю семью надо.
Видя это, Устинья решила использовать настроение пришедших в свою пользу.
- Не ведала я, что творила, - говорила она, - помочь бабе деревенской хотела, а помощь эта вон какой вышла.
- Говорили же тебе, что не лезь в колдовство, добра от этого не будет.
- Но вы тоже обряды разные делаете, - возразила та.
- Мы с умом и без чертей всяких действуем, - строго ответили ей. - А ты мысли от нас свои не прячь, темноту свою всё равно скрыть не удастся.
В этот момент к ним подошла свекровь Устиньи, узнав, в чём дело, отругала невестку, и пошла в дом, проверить сына и внучку.
Пришедшие женщины ещё немного постояли, да разошлись по своим делам. Устинья клятвенно обещала им зла никому не делать, силу свою под контролем держать, и слёзно просила позволить ей остаться.
Вечером пошла в лес, отдала деревенской бабе зелье для коровы, та благодарила на словах. А через несколько дней Устинья почувствовала, что её опять кто-то зовёт. Пошла на уже привычно в лесу место, а там эта женщина с крынкой молока стоит.
- Корова отошла, снова доится, - сказала она, - я вот принесла тебе плату, как и обещала. И так неделю буду.
С того времени стали к Устинье за помощью из деревни похаживать. В благодарность всегда приносили что-то нужное - кто муки, кто зерна даст, кто овощей принесёт.
Устинья со своими соседями делилась, чтобы не смотрели на неё косо. К ним за помощью деревенские обращаться боялась. Если она сама не знала, как помощь просящему, то у лесных женщин спрашивала, они ей объясняли. За приворот да порчи женщина больше не бралась, только в хороших просьбах помогала.
В тетради, что завела, записывала всё, что ей говорили и что делала. Иногда своим просительницам рецепты давала, все подробно рассказывала, да только не получалось у них ничего. Результатов не было.
- Дело не в том, как делать, а в том, кто делает, - говорили ей местные, - слово твоё силу имеет. Потому что за тобой нечто стоит, что намерения реализует. Так что ты осторожно с мыслями и желаниями, обратно их не вернёшь, а за последствия отвечать придётся. А то, что ты деревенским о своих способах рассказываешь, так для них это пустое. Не смогу они эти действия силой наполнить, то и не выходит у них ничего.
Устинья слушала и запоминала. Относилась к соседкам с уважением. Но с той памятной ночи жила осторожно, на себя всегда защиту накидывала, чтобы мысли её ведуньи не видели. А вот их читать старалась, но не всегда могла. Хотела заранее знать, что они против неё замышляют. А женщины желали её добра, хоть и опасались её силы.
Мысли же деревенских людей были у неё, как на ладони. И докучали своей навязчивостью. Тогда она стала защиту на себя ставить, чтобы не доходили до неё чужие мысли и эмоции, только так и могла спокойно общаться с людьми. А когда надо было подсмотреть, что человек о ней думает, снимала свою защиту и вокруг вновь начинали крутиться тысячи посторонних мыслей.
Так и жили. Дочка подрастала, местные смирились с её силой. Со временем Устинья стала помогать деревенским в их личных делах, потихоньку, чтобы свои не прознали. Тщательно скрывала такие свои действия. Но женщины в поселении всё равно видели и ругали её за это.
Грозились выгнать, да всё жалели.
И так и жила бы она до старости в лесной деревне, если не один случай который навсегда перечеркнул её жизнь и закрыл ей дорогу в лес.
