Загадочное дело - кровные узы. Вот не любил Павел Петрович Екатерину Алексеевну ни как императрицу, никак мать. Однако родственную схожесть никуда не деть. Оба были трудолюбивы, дисциплинированы, хоть и своеобразно, но гастрономически скромны.
Да и неприязнь питали то же взаимную. С другой стороны, мать и сына буквально растаскивали по разные экзистенциальные стороны эстетико-философские предпочтения.
Имперская галантность Франции, столь характерная для этнической немки Екатерины II, ничего, кроме ненависти, не вызывала у хоть и наполовину, но урожденного русского Павла I, обретавшегося в прусской полковой эстетике.
Но наибольшее удивление вызывает фамильный оксюморон Александра Павловича, столь причудливо сочетавшего в себе как противоположные, так и схожие привычки и черты характеров ненавидящих друг-друга родственников.
Будучи на постоянном жительстве и воспитании у бабушки, Александр, помимо прекрасного образования и почти либерального, если не сказать республиканского воспитания, привык рано вставать и много учиться. То, что сейчас называется многозадачностью, было для будущего императора делом обыденным. Так его воспитывала Екатерина, так учил наставник Лагарп.
Тоже, то есть ответственное, если не строгое отношение к делу и времени, он наблюдал у отца. Стремившийся организовать из окружающей жизни прусскую казарму или, в лучшем случае, рыцарский замок, Павел был суров к окружающим и к себе лично. Ничто не учит детей лучше, чем пример родителей. А уж если они в чем-то проявляют единство, пусть и на фоне взаимной нелюбви, то, поверьте, результат будет.
И он был. Метание ребенка между двух столь мощных фигур, как Екатерина Великая II и Павел I, выработали привычку к компромиссам, а она рождала слухи о слабости самодержца. Однако, став императором, он проводил вполне суверенную и продуманную политику, подтверждая противоположные толки о “непреклонной воле и упорстве, граничащим с упрямством”.
Тем более, что эта добродетель была столь характерна для августейших его предшественников. В пользу последнего говорит то, что в конце 1812 года Александр I лично посещал тифозные госпитали. Лично бывал под огнем во время сражений, что не всегда приносило пользу русскому оружию. И поля Аустерлица тому свидетели.
Таким образом, единство и борьба противоположностей глубоко отпечатались не только на характере Александра Павловича, его кулинарных предпочтениях, но и своеобразии повседневной дисциплины. Судите сами: расписание дня как на параде. С одной стороны - прусская строгость.
С другой - кружевная галантность как результат. Не то чтобы непротивления сторон, но хоть в чем то согласия отца и бабушки. И вообще, Романовы все любили парады, но так, как их любил Александр I… Один парад в Париже чего стоит.
Может потому, что здесь сочетались приоритеты "Сциллы и Харибды", меж которых протекло его детство. Имперская роскошь Екатерины и вытянутый носок прусского парадного шага, столь милого Павлу. А главное - плановость процесса, к которой были привержены все, то есть бабушка, отец и Александр.
Утро для него обыкновенно начиналось в шесть. Это правило пошло со времен его отца Павла Петровича, который на законодательном уровне регулировал расписание на день всего чиновничества империи. Справедливости ради надо отметить, что день русского офицера начинался в пять. Но император все же больше чиновник, и вообще он мог себе позволить.
“В седьмом часу”, по воспоминаниям лейб-медика Тарасова, он “кушал чай, всегда зеленый, с густыми сливками и с поджаренными гренками из белаго хлеба; потом, сделав свой начальный туалет, требовал меня для осмотра и перевязки его ноги; после того, одевшись окончательно, выходил в сад через собственный выход в свою аллею, из коей постоянно направлялся к плотине большого озера, где обыкновенно ожидали его: главный садовник Лямин и все птичье общество, обитавшее на птичьем дворе, близ этой плотины”.
В данном эпизоде воспоминаний идет речь, вероятнее всего, о “рожистом воспалении левой ноги”, которое диагностировали лейб-медики. Современная медицина характеризует сие заболевание как острые воспалительные изменения кожи, лимфатических сосудов и слизистых оболочек.
Недуг сопровождался периодическим и внезапным повышением температуры до 40 градусов, ознобом, слабостью, сильной головной болью и рвотой. Кроме того, будто этого мало, жгучей болью в местах, пораженных воспалением, а порой и потерей сознания.
Еще “проживая у бабушки”, как говаривал сам Император, он “приохотился к закаливанию”. В чем, собственно, выражалась сия процедура, сказать сложно, но упоминается данный факт многократно и в различных источниках.
В 10 часов Александр Павлович возвращался с утренней прогулки, и ему подавали столь любимые фрукты. Выращиваемые в царскосельских оранжереях. Особенно почитал он землянику. Предпочитая, сам делился с близким окружением, приказывая рассылать сии деликатесы различным придворным и семействам генерал-адъютантов.
Откуда такая забота об окружении? Он с детства не знал узкого и теплого семейного круга. Ни с бабушкой, ни с отцом, ни с, по большому счету, матерью нежного, родственного не сложилось.
Не сложилось и с женой Елизаветой Алексеевной. Тем более что детьми их не наградил Создатель. Да к тому же подобное внимание, оказанное Императором, означало особую привилегию, которая становилась предметом гордости и хвастовства.
“Гастрономический распорядок дня” Александра оставался неизменным и в условиях войны 1812 года. Даже зимой на столе императора были фрукты и ягоды. Их исправно поставляли не только из оранжерей в Царском Селе, Гатчине или Ропше, но и из московских императорских.
После до трех часов дня, Император принимал министров и высшее военное чиновничество. Благодаря великолепному образованию и природной способности разбираться в людях, назначаемых им в советники, он старался глубоко вникать в суть докладов. И принимать активное участие в разрешении стоящих перед государством вопросов.
Перед обедом, обыкновенно состоявшимся в четыре, он старался встретиться с матерью, Вдовствующей Императрицей Марией Федоровной. Это уже мягкое, нежное, чего так не хватало.
В гастрономических предпочтениях Александра Павловича ощущались веяния детства. А точнее отголоски вкусов противоборствующих за него сторон. Куртуазность и казарма на одном столе. Смотрите сами: Ботвинья - холодный суп на квасе с припущенной свекольной ботвой. Подавался не с обычной рыбой, а любимой императором икрой: черной, щучьей, красной. В общем, любой.
Зная кулинарные предпочтения Русского царя, однажды посол английский, готовясь к приему Александра в своей резиденции, повелел приготовить сие кушанье. Повар, тщательно выяснив рецептуру, подал ботвинью, как ему казалось и положено, подогретой.
Конфуза не случилось, но говорят, что император смог осилить лишь несколько ложек. Интересно, что потом о "варварской кухне" рассказывали в салонах Туманного Альбиона.
Любопытно, что во время правления Александра Павловича Европа открыла для себя икру и с тех пор не "закрывала". Хотя началось не очень. Наполеон Бонапарт, решая вопрос войны или мира с Россией, склонялся ко второму решению. Как водится, он знакомился не только со страной, с которой желал “союза, но не брани”, но и пробовал любимое блюдо Александра.
Зернистую ему преподнесли в вареном виде. Возможно, именно тогда он решил воевать. О чем можно говорить с теми, кто обладает столь ужасными вкусами. Мы могли бы тоже подумать и о французах. Ну да что нам до них. Одно слово - лягушатники.
После обеда Государь совершал конные прогулки. Либо верховые, либо в открытой коляске. Еще со времен Петра повелось, что офицеры могли ездить только верхом, в открытых санях или дрожках. При батюшке Павле I сей обычай был кодифицирован и стал Законом.
Кроме того, учитывался и фактор публичности профессии российских императоров. Цари считали, что подданные должны их видеть. Этого же порядка придерживался и Николай I. А потому при любой погоде… На свежий ветер, а там снег не снег и дождь не дождь, но послеобеденный выезд обязателен. После также неизменно чай, но уже черный, с любимым медом. Пару чашек и в кабинет.
Сие пристрастие Императора тоже оставило след в истории. Бытовала верноподданническая мода, согласно которой горячий чай в фарфоровых чашках вместе с “даром олимпийских Богов”, вызывающим активное потоотделение, подавали на балах. Разгоряченные дамы и кавалеры, активно танцевавшие в залах многочисленных дворцов империи, простужались из-за непременных сквозняков.
Впоследствии, придворные врачи рекомендовали исключить мед из царского меню. Ну, хотя бы во спасение русского дворянства. А если вспомнить, что перед загадочной смертью Александра Павловича в Таганроге он простыл, то…
Из воспоминаний лейб-медика Тарасова:
- в 11 часов кушал, - иногда простоквашу, иногда черносливу приготовляемый для него без наружной кожицы. Часто случалось, что его величество, откушавши сам, приказывал камердинеру своему, простоквашу или чернослив отсылать на ужин мне.
Перед тем, как ложиться в постель Государю, я обязан был войти, по требованию его, в почивальню, осмотреть и перевязать его ногу. После чего его величество, перекрестясь, ложился в постель и тотчас засыпал, всегда на левом боку.
Государь всегда засыпал тотчас и самым крепким сном, так что шум и крик дежурнаго камердинера и лакеев, прибиравших обыкновенно в почивальне его платье, белье и разныя вещи, нимало не препятствовали сну его, что для меня, в первый раз, казалось чрезвычайно необыкновенным и неучтивым со стороны его прислуги.
Но его камердинер Завитаев тогда же уверил меня, что как только государь ляжет в постель и он его укроет одеялом, то хоть стреляй из пушки - он не услышит. Согласитесь, "как младенец".
Сыгравший столь важную роль в воспитании будущего царя швейцарец Лагарп, покидая своего восемнадцатилетнего подопечного, навсегда оставил ему поучение. Как и все остальные, оно не только наставляет, но и характеризует адресата, коему предназначено: - рано вставать, скоро одеваться, быть умеренным в пищи и питье, хорошо обращаться с людьми, не позволяя, однако, фамильярности, неизменно хранить дружбу с женою и братом, не сообщать своих горестей и неудач многим, вообще не пускать к себе в кабинет больше 2-3 человек, работать самому над собою, развивать свои познания.
Что из этого получилось, а что нет, вошло в историю.
Порядок шеренги и блеск салонов, ботвинья и икра, парады и войны, республиканские взгляды и упрочение самодержавия. Александр Павлович I сочетал крайности, и распорядок его дня был зеркалом оксюморона. Того, что родом из детства.
