Первый Bugatti, в клочья порвавший представления о скорости и развязавший соперничество дорожных машин с «максималкой» за 400 км/ч, по ряду причин окружён множеством мифов и баек. По одной из таких, у типичного владельца Bugatti к моменту покупки Вейрона в гараже уже стоят около 80 машин, три самолёта и одна яхта. Другая говорит о том, что в числе купивших Veyron почти нет женщин.
Да что там байки — сам процесс создания 1001-сильного прототипа соткан из историй и может служить добротной голливудской кинозаготовкой. «Вейрон» оказался капризным и диким созданием. Захватив всё внимание инженеров и лично босса концерна VW Фердинанда Пиха, машина ломалась, гневалась, вспыхивала на стендовых испытаниях, плевалась двухметровым пламенем из выхлопа и до взрывов изматывала собственные колёса. Последнюю проблему удалось решить лишь частично: в компании Michelin разработали особо прочные шины, способные выдержать дикую центробежную силу и тысячи километров непростой эксплуатации. Но в режиме максимальной скорости даже эти покрышки выдержат не больше 15 минут.
Всё это стало логичными барьерами на пути создания гипермощной и мегабыстрой машины на каждый день. Сегодня не веришь, что в катящих по тихим улочкам «Вейронах» совмещено когда-то несовместимое.
Зато стоит поверить в другое. Например в то, что на скорости 250 километров в час Bugatti Veyron обходится всего-то четвёртой частью своей невероятной мощности. То есть какими-то 270 лошадиными силами! А вот на скоростях, близких к предельным, автомобиль задействует всё остальное, чтобы... банально пробиваться сквозь поток набегающего воздуха. Только представьте: потенциал Golf GTI, чтобы ехать, и целого Dodge Demon сверху — чтобы бороться с воздухом. А теперь попробуйте прикинуть, каково приходится наследнику «Вейрона» — гиперкупе Chiron с его 1500 л.с. и 490,5 км/ч официально достигнутой «максималки».
