Его мать – экстравагантная художница Сюзанна Валадон, славившаяся своими причудами и многочисленными романами, начинала как натурщица, позируя маленькому колченогому Тулуз-Лотреку, неуклюжему и вспыльчивому Эдгару Дега, сентиментальному Огюсту Ренуару. Кружась в вихре богемной жизни, эксцентричная Сюзанна, о которой поговаривали, что она ела свои неудачные картины, вряд ли могла с уверенностью сказать, кто являлся отцом её сына Мориса, родившегося, когда девушке едва исполнилось восемнадцать.
Мальчик, появившийся на свет в знаменитом парижском районе Монмартр, с детства «варился» в творческой и художественной среде. Мать, у которой было много поклонников, несомненный талант к живописи и неуёмная натура, не находила времени для сына, и Морис рос застенчивым, замкнутым, неуравновешенным. До 13 лет его воспитывала бабушка, которая лечила нервные припадки внука проверенным успокоительным средством: красным вином, смешанным с молоком.
Так, будучи 14-летним подростком, Морис Утрилло стал законченным алкоголиком, а в 18 лет попал в психиатрическую лечебницу.
Спохватившись, Сюзанна решила отвлечь сына от пагубного пристрастия оригинальным способом: рисованием. Не имея художественного образования, Морис впитывал по крупице песчинки того фундамента, на котором впоследствии вырос его талант: кое-что подсмотрел у матери, какие-то навыки перенял у монмартрских живописцев.
Способный юноша, обладавший тонкой чувствительностью, повышенной восприимчивостью и подвижной психикой, всерьёз увлёкся рисованием.
Его единственной «музой» стал Париж: бескрайние панорамы величественного города, сбегающие вниз улицы Монмартра, размах крыльев знаменитой ветряной мельницы Мулен де ла Галетт, белый травертиновый купол собора Сакре-Кёр.
Любопытно, что до того момента дарование Мориса Утрилло никак не проявляло себя: он не интересовался живописью, ни разу не взял в руки краски или кисть. Но стоило его чутким пальцам прикоснуться к ним – и будто зажглась Божья искра, заставив повиноваться проворные линии, изменчивые цвета и капризную перспективу.
Возможно, именно робость, стеснительность и нелюдимость стали причиной выбора жанра: смущение мешало молодому художнику с смотреть людям прямо в лицо, а назойливое внимание, насмешки и язвительные замечания совсем выбивали его из колеи, поэтому о портретной живописи речи идти не могло.
Безмолвные городские пейзажи стали немыми натурщиками, причём в раннем периоде творчества, что характерно, люди вообще отсутствуют на полотнах Утрилло, а позднее это маленькие, расплывчатые разрозненные фигурки, написанные чаще со спины.
В 1891 году, когда Морису было восемь, его усыновил один из возлюбленных матери – каталонский художник, иллюстратор, дизайнер и график Мигель Утрилло. Роман с ним у ветреной Сюзанны продлился недолго, а фамилия осталась, поэтому юноша, до 1908 года подписывавший свои работы как Морис Валадон, позднее принял фамилию отчима.
Несмотря на непростые отношения между матерью и сыном, Морис на всю жизнь сохранил к ней нежное почтительное чувство, поэтому в углу его полотен значится подпись: Maurice Utrillo V.
Поначалу на пути мастера терний было гораздо больше, чем звёзд: простая публика восторженно приняла его пейзажи, в которых совершенство словно вырастало из шероховатости сырых стен, покрытых плесенью, выщербленных камней мостовой, низкого угрюмого неба и нарочито грубых, объёмных мазков.
Но критики и искусствоведы упорно не признавали художника, поэтому оставалось черпать вдохновение лишь в окружающей действительности, пропущенной через призму оригинального восприятия.
Стиль, прославивший Мориса Утрилло и сформировавшийся к 1910 году, позднее был назван «Белым периодом»: на полотнах главенствует белый цвет, но «сложный» белый, состоящий из оттенков серого, голубого, жёлтого, розового и даже зелёного.
Так мастер добивался объёма, игры света и тени, а эффект усиливал, экспериментируя с песком и мхом, известью, клеем, яичной скорлупой, добавляя их в краски и нанося затем на холст специальным ножом.
Знаю, кто-то из посмотрит на картины Мориса Утрилло и поморщится: они покажутся «неопрятными», небрежными, будто недописанными, а краски – «грязными», лишёнными прозрачности.
Читайте также:💘
Да, в них мало привычной глазу и пониманию красоты и эстетики, но много того бесценного, что я, например, нахожу только в работах Утрилло.
Попробуйте отрешиться от стереотипного восприятия и, глядя на картины, руководствоваться только ощущениями, чувствами.
Посмотрите на эту зимнюю улицу, убегающую вдаль, в серое ненастье.
Ощущается тяжесть мокрого снега, в котором увязают ноги (ох уж этот зябкий холодок в промокающих ботинках!), промозглый сырой воздух, короткий и сухой скрип сучьев, раскачиваемых ветром.
Сразу вспоминается ненастный день конца февраля, когда не хочется выходить из дома, а самое укромное место – под пледом, с чашкой чая и книгой.
А вот небо прояснилось, поднялось ввысь, выдохнуло облачка, похожие на белоснежных барашков.
Тёплый воздух, напоенный ароматом клейкой молодой листвы, окутывает пьянящим маревом, а солнце, пробиваясь сквозь дымку, заставляет щуриться и морщить нос. Я физически ощущаю пробуждение жизни, ласковый ветерок, стук каблуков по сухой мостовой, а вы?
Ранняя весна – вероятно, первые числа марта. Снег уже растаял, земля влажная, и от неё потягивает теплом, жизнью, скорым расцветом. Но порывистый холодный ветер качает и рвёт деревья в саду, гонит по бесприютно-серому небу низкие тучи, бросает пригоршни мокрых капель в отсыревшие стены старого дома.
Ноздри возбуждённо трепещут, втягивая воздух, в котором смешивается горьковатый аромат прелой листвы, влажной коры и первой травки, которая уже готова пробиться наружу.
Каждая картина Мориса Утрилло наполнена прежде всего – чувствами, эмоциями, гениально передавая атмосферу, настроение. Мне иногда кажется, что по его полотнам можно определить даже температуру воздуха и направление ветра.
Критики сменили гнев на милость только в 1910-х годах, и постепенно карьера Мориса Утрилло пошла в гору. После Первой мировой войны, а именно в 20-е годы, художник уже был знаменитостью мирового масштаба, в 1929 году награждён орденом Почётного легиона.
Однако внутренний конфликт, душевные терзания, тоска и одиночество не оставляли Утрилло, спасение он по-прежнему искал на дне стакана, а истину – в вине. В 1918 году – снова психиатрическая клиника, долгое лечение и, как отражение пережитого – картина «Безумие».
Сидящая фигура, поникшие плечи, безвольно склонённая голова, тенета, или путы, которыми скованы руки. Мрак, темнота, отверженность. И только лучи света, падающие сверху – может быть, из маленького окна – дают надежду на возрождение.
Постепенно цветовая палитра на полотнах художника становится более яркой и сочной, появляются новые мотивы: он часто пишет свой любимый артистический кабачок «Проворный кролик», убегающие вдаль улочки, оживлённые рядами деревьев и опрятными домиками с разноцветными ставнями, соборы в Париже, Шартре, Реймсе и Руане, насыщенные летние пейзажи.
Послевоенный Париж прихорашивался, обновлялся: город украсили флаги, разноцветные афиши. Даже фигуры на картинах Мориса Утрилло видоизменяются: размытые очертания одиноких прохожих сменяют силуэты нарядных пышнотелых парижанок в кокетливых шляпках.
Его работы были представлены на нескольких персональных выставках и встречены с восторгом. В 1925 году художник получает заказ от знаменитого театрального деятеля, организатора «Русских сезонов» в Париже Сергея Павловича Дягилева на эскизы декораций и костюмов к балету Джорджа Баланчина «Барабо».
Картины Мориса Утрилло росли в цене с головокружительной быстротой, а с ними – слава и состояние. Кстати, не остались в накладе и хозяева питейных заведений, которым в трудные времена Утрилло отдавал свои работы за рюмку абсента.
В 1935 году, в 52 года, Морис Утрилло женился на вдове бельгийского банкира – умной, волевой и хваткой Люси Валор – и перебрался в парижский пригород Ле-Везине.
Он по-прежнему предпочитал уединение и жил прошлым, находя вдохновение в ностальгических воспоминаниях.
В те годы живописец почти не выходил из дома и не писал с натуры: для создания очередной картины ему было достаточно почтовой открытки.
Ни тяжёлые смертоносные гусеницы Второй мировой войны, ни головокружительный успех (в 1950 году на парижском аукционе американский миллионер заплатил за пейзаж «белого периода» 8 млн. франков) почти ничего не изменили в тихом укладе упорядоченной жизни талантливого затворника.
Он скончался 5 ноября 1955 года в возрасте 71 года.
В день смерти Морис Утрилло начал писать пейзаж монмартрской улицы rue Cortot.
