Начнём с незабвенного, крайне успешного мистификатора, по имени Зигмунд Фрейд. Который из ничего придумал целую индустрию, ворочающую такими деньжищами, которые не блажились всем поколениям воротил Уолл-Стрит даже после лошадиной дозы амфетамина.
Итак, в самом конце XIX века Сигизмунд Шломо, пардон… Зигмунд Фрейд (правильно произносить — Фройд, нем. Freud,) сформулировал своё отношение к человеческой психологии. Неизвестно, что товарищ в детстве кушал из грибного, чтобы в зрелости дойти до потребления центнеров кокаина… но учение получилось убойное. Главным пиар-ходом сообразительного доктора было очень лестное для эмансипированного общества утверждение: мышление имеет в своей основе тайные порочные механизмы.
На кокаиновом кураже…
Якобы нашим поведением управляет неизвестное физиологам «подсознание». Или ещё более таинственные «силы бессознательного». Настолько терминология понравилась человечеству, что по сей день не можем избавиться от магии определений. Самым приятным бонусом стали рецепты управления этим адским клубком мозговой деятельности. Так появился Его Величество Психоанализ.
Теория Фрейда появилась настолько вовремя, что даже у махрового материалиста начинает зудеть участок коры головного мозга, ответственный за мистическое восприятие мира. Рынок пара-медицинских услуг начала ХХ века просто взорвался небывалым спросом на «психоанализ», цветёт ещё более сочно в веке XXI-ом. А всё потому, что культурная и галантная Европа научилась сто пятьдесят лет назад примерно… нервничать. Поверила: существует некая «психика». Вопрос… как её правильно применить?
«Психоанализ» упал в хорошо унавоженную почву рефлексий и предрассудков. Немедленно получил мощный отклик в массах. В моду тогда стремительно входили дамские обмороки и затяжные истерики. По мере развития нормальной психиатрии, каждый год полнился список «невротических депрессий». Впечатлительная публика это усвоила быстро, начав страдать теми из них, которые говорили «о тонкой душевной организации» носителя (чаще носительницы).
На приёмы к врачам общей практики с каждым годом устремлялось всё больше состоятельных дамочек. Требуя вылечить от «нервов». Мужики высших сословий… сцепив зубы, держались. «Нервное здоровье» в среде аристократии, военных, предпринимателей, интеллигенции и зажиточных граждан считалось ересью. Расценивалось как вызов приличному обществу, дурной тон и прямое свидетельство примитивности организма.
Общественные «нервные веяния» переживаний были классической психиатрии хорошо известны, но честные эскулапы и учёные лишь разводили руками: «мозг предмет тёмный, исследованию не подлежит». Врачебная среда конца XIX века была попросту не готова к эпидемии «душевной утончённости». Но… как всегда бывает в таких случаях, появился доктор Сигизмунд Шломо с чудодейственным лекарством, «психоанализом».
Причины столь бешеной популярности его метода могут иметь два объяснения. Более взвешенные исследователи биографии Фрейда уверены: австрийский доктор, насмотревшись на экзальтированное общество венской аристократии… очень правильно оценил «клинический пейзаж». Что самое главное — его финансовый потенциал. Тут не поспоришь — попал в «яблочко», рынок был великолепен!
Циничный, умный и наблюдательный Сигизмунд прекрасно прочувствовал на себе, насколько неблагодарна, сера, скучна (и скудна) судьба физиолога-академиста Венского физиологического института. Проматывать годы жизни, сгорбившись над микроскопом, выделяя нервные клетки, быть щепетильным в вопросах «чистой науки»? Стать обычным квартальным лекарем, довольствующегося горстью ежедневного медного гонорара?
Ну уж нет… Его манили дворцы и богатые кварталы Вены. Уже тогда становилась популярна теория его друга и наставника Йозефа Брейера «катартической психиатрии». Главное в методике было: увлечённое лечение «души» при полном отсутствии заболевания. Сам процесс важен…
Фрейд всё правильно понял. Имея прекрасную базовую подготовку зоолога и физиолога, академический багаж подозрительно быстро оформил в многозначительные околонаучные фантазии. Превратив психиатрию в забавное шарлатанство. Некоторые учёные возмутились… Но именно этого ждала изнывающая «от нервов» публика. Измотанная издевательствами материалистов над «вечными ценностями».
Если сказать кратко, клиенты требовали от неврологии… чувствительного привкуса непостижимого. Фрейд оказался хорошим шеф-поваром. Обеспечил все оттенки вкуса. Сначала хорошенько распробовав главный ингредиент собственного авторского блюда — С17H21NO4, метиловый сложный эфир бензоилэкгонина. Кокаин, то есть.
Вот в эту, более адекватную версию происхождения «психоанализа», верю лично. Конечно, сегодня трудно провести подтверждающий эксперимент. Научно доказать: что является в большей степени автором идей «подсознания, бессознательного и психоанализа».
Сам гений Фрейда? Или центнер кокаина (по самым скромным оценкам), который начиная с 1883 года доктор Шломо… проглотил, инъецировал, втёр во все слизистые, накапал в глаза, употребил назально, клизмально. Это подтверждённый аптекарями факт. Поэтому, столь многочисленна сегодня когорта исследователей, категорически отрицающих авторство Фрейда в «теории психоанализа». Требуя назначить подлинным творцом фрейдизма весёлый С17H21NO4.
Поддерживаю. Пора вступиться со всей честностью и принципиальностью за этот алкалоид тропанового ряда, заявить об его авторстве, сорвать лавры с шарлатана Сигизмунда, присвоившего изобретение себе (кто согласен — жмём лайк, потом возвращаемся к статье!).
Это не сарказм, кстати. Доктор Фрейд был прекрасно осведомлён, что такое основы физиологии мозга. Невозможно заподозрить в изобретении «подсознания» человека, таланты физиолога которого — были бесспорны, признаны самыми унылыми скептиками Вены, Лейпцига, Триеста, Лондона и Парижа. До знакомства с кокаином, Фрейд написал несколько действительно толковых статей. С удовольствием принятыми даже страницами медицинской энциклопедии Нотнагеля. Это высшее научное признание тех лет!
Кстати, находясь под «очарованием» экстракта Erythroxylum coca, доктор Шломо проморгал (в прямом смысле слова) действительно великое медицинское открытие. Он случайно его сделал в 1884 году, испытывая кокаин медицинской фабрики Мерка (Дармштадт). Набодяжив особо лютый по крепости настой — закапал себе в глаза. Написал под воздействием препарата невнятную статью, где сообщил собственные «ощущения».
Главным из которых была способность cocainum парализовать рецепторы, в том числе болевые. Открытие через полгода было присвоено австрийским доктором Карлом Коллером, который ввёл в оперативную офтальмологию способ кокаиновой анестезии роговицы. Тем самым породив новую эпоху глазной медицины. Фрейд пришёл в бешенство, устроил безобразные скандалы, порвав с физиологией и медициной.
Полностью сосредоточившись на «кокаиновых озарениях». Его лекции и статьи в околонаучной прессе по-прежнему демонстрировали завораживающую силу научной терминологии, которой доктор владел блестяще. Повергая публику в шок и трепет. Прекрасно понимая коммерческий вес учёных регалий и наград, доктор Сигизмунд Шломо одиннадцать раз безуспешно номинировался на Нобелевскую премию.
Но нужно отдать должное, по собственному признанию Фрейда, — его «учение» никакой связи с имеющимися научными познаниями не имело. С деланным изумлением говорил: «лучших своих учеников я нашёл среди немедиков». А что оставалось делать? Застывший в ужасе откровенного шарлатанства научный мир выразил отношение к фрейдизму очень поздним, но ёмким высказыванием нобелевского лауреата Питера Медавара: «Это грандиозное мошенничество ХХ века».
Психиатрическая религиозность.
Несмотря на долгое и справедливое раздражение биологов, физиологов и неврологов «теорией Фрейда», прошло очень-очень много десятилетий, пока статус «психоанализа» был полностью отвергнут наукой, занял своё подобающее место в массово-развлекательных дисциплинах, рядышком с эзотерикой, астрологией и психологией. Но какие бюджеты были освоены и поныне там крутятся… м-мммм.
Доктором была заложена страшная мина замедленного действия под науку. Психиатрия даже примерила на себя костюм объективного оценщика поступков человека, с удовольствием претендует на роль последней инстанции в оценке его помыслов. Одно время стала (вроде бы) недурным арбитром религии и религиозности. Увы, впечатление оказалось обманчиво. Следуя «законам психоанализа», фактически спасла стремительно пустеющие христианские храмы ХХ века.
На эту удочку попадаются не очень искушенные атеисты. Анализируя религиозность с позиций какого-то «подсознания», скрытых механизмов психики. А не с позиций клинической психиатрии. Которая безжалостна, временами даёт довольно грубые оценки. Но кое-какие отправные точки, первичные ориентиры сохранились. Чтобы понимать столь деликатную субстанцию…
Но в отличии от начала ХХ века, сегодня приходится «уважать чувства», хитрить и лавировать. Избегая столкновения «лоб в лоб» с догматами фундаментальной классической психиатрии. Стараясь не рубить с плеча, вынося очевидные диагнозы, социальные «приговоры».
Сам иной раз грешу категорическими оценками. Хотя исторически подкованный организм одергивает постоянно: «угомонись!». Это классика жанра, суть исторического процесса. Религиозный элемент всегда (!) облекался в крайне болезненную для человечества оболочку. Распространялся, мутировал, трансформировался в периоды упадка, депрессии. Если хотите… в эпохи массовой душевной болезни. Неприлично над этим смеяться. Бежать со шприцем, пытаясь успокоить «религиозное сознание».
Немецкий классик психиатрии доктор Эмиль Крепелин точно сказал:
«У больных, при религиозном направлении мыслей под влиянием «откровений» дело может дойти до бреда пророчества, до представления, что они избранники божии и мессии, причём обнаруживается стремление совершать публичные богослужения, приобретать сторонников».
Есть более «злые» соображения по этому поводу. Которые рассматривают (строго научными методами и наблюдениями) основные религиозные проявления:
«бредом таинственного соединения с богом», «чувственным бредом религиозно-мистического характера».
Безоговорочная и очевидная патология, никак по-другому. Так говорили многие столпы русской школы (Сербский и Корсаков), давая характеристики религиозных проявлений — исключительно клинической терминологией.
Владимир Петрович Сербский, большая умница и изобретатель дисциплины «судебная психиатрия», был настолько атеистически настроен, что все вопросы веры поместил под литерой «paranoia religiosa» (религиозное помешательство). Припечатав:
«в сфере восприятия начинают доминировать галлюцинации, содержащие лики Христа, святых, возникают слуховые галлюцинации, повествующие больному о его высокой миссии, основным содержанием мышления становится религиозный бред о божественном призвании».
Больно и обидно, господа верующие? Не переживайте, наука не ополчилась на ваши тысячелетние скрепы. Она даже вычистила (долгими трудами) из академического обихода излишне смелые атеистические взгляды. Никто сегодня не выделяет «религиозную веру» в особую категорию помешательств.
Были подвергнуты жёсткой критике даже авторитеты советской психиатрии, которые в угоду политическому курсу «безбожия» начали заявлять: пора назначить группу заболеваний — «религиозная вера». Это не приняли. Но задуматься стоит, ведь сотни тысяч клинических картин выявили по всему миру:
«проявления бредообразующих аффективных психозов и галлюцинозов, типичных при фазофрениях, парафрениях и шизофазиях».
Звучит жутко. Но ничего страшного в этом нет. По медицинским понятиям — это всего-то не очень тяжёлый симптом болезни. Но никак не само заболевание. Сегодня проведено не счесть параллельных и смежных наблюдений. Как, в зависимости от национально-культурной специфики среды обитания клинического больного, симптоматика тяжёлого поражения центрально нервной системы способна взаимодействовать с «религиозным мышлением». Окрашиваться в цвета любого культа.
Чукча, страдающий острой формой шизофазии, всегда сконцентрирует свою страсть на крохотном боге Пивчунине. Православный русский — на многочисленных «святых», американский протестант — на Иисусе Христе, южноамериканский католик — на Богоматери, житель Индии — на слоноликом Ганеше.
Замечу, это просто фиксируется. Сухо и бесстрастно. «Классический взгляд» фундаментальной психиатрии старательно избегает пристально фокусироваться на нюансах «религиозности головного мозга». Иначе всё немедленно начинает дурно пованивать «фрейдизмом».
Честный врач всегда бесповоротно «закрывает вопрос» душевных религиозных переживаний. Жёстко одергивая психологов-атеистов или воцерковлённых «учёных». Изучать один из симптомов — преступно. Проблему шизофазии или парафрении препарировать нужно целиком.
Как быть тогда?…
спрашивают любопытные и атеистически настроенные граждане, которые порой сталкиваются в повседневной жизни с крайне неадекватным странным поведением верующих. Категоричность фундаментальной психиатрии ставит барьеры в изучении «религиозности»? Нет. Сегодняшний статус «веры» в социуме уже крайне редко (лишь в острых случаях) предполагает использовать клинические параметры. Достаточно логического инструментария современной психиатрии.
Веру христианскую можно поздравить сегодня. За какие-то сто лет с хвостиком она проделала в глазах научного мира блестящий эволюционный путь. От простого симптома для помещения в бедлам — в отдельное, деликатно изучаемое явление. Хотя трудно не заметить, как учёный мир откровенно умиляется им.
При этом бдительности не теряет, постоянно «держит в уме» формулировки Сербского, Клейста и Крепелина. Но сегодня совершенно чётко дифференцирует проявления религиозной веры на: «патологические», «вполне здоровые», «профилактические и целительные».
Понятие «религиозная патология»,
сформулированное и доказанное ещё в XIX веке, никуда не делось из клинического оборота и научных исследований. Обвинений в «оскорблении чувств верующих» — не приемлет. Никакого внутреннего противоречия в оценке «религиозности» психиатрия не ввела. Теперь смотрим, что именно считается «патологией».
В первую очередь, некоторые сомнительные с точки зрения общего здоровья, «духовные примеры». Тиражируемые официальными христианскими конфессиями. Золотыми буквами вписанные в историю религии… как эталоны благочестия. Ориентиры, к которым обязан стремиться настоящий верующий человек. Перечислены:
- категорическая нетерпимость к иным культам,
- жертвенность,
- аскетизм, приводящий к членовредительству и прямому вреду здоровью,
- крайне эмоциональная преданность религиозному идеалу,
- видения, «голоса свыше», откровения и т.д.
Даже в бедламы ходить не нужно, сиди с карандашом в руках. Перелистывая сотни тысяч страниц «Житий святых». Превосходный материал. Впитавший всю медицинскую клинику, основные «симптомы» истинной веры. Чтиво жуткое временами, но куда деваться. Именно там наглядно, детально, последовательно… демонстрируются нормы мышления верующего, под одобрительное кивание Церкви.
Хотя ещё в XIX веке классики психиатрии утверждали: три четверти «святых» христианской церкви подлежат немедленной госпитализации, принудительному лечению ледяными ваннами, электротоком с прижизненной трепанацией черепушек. Сегодня бы им накинули аминазин и галоперидол с доведением дозы — до 30 мг в сутки.
Очевидны диагнозы, которые были поставлены св. Симеону Столпнику, св. блаженному Лавру, св. Никите Переяславскому или св. Анджеле да Фолиньо. Хрестоматийные «бредообразующие аффективные психозы и галлюцинозы»:
- святой Симеон сознательно разводил червей в «язвах телах своего», происшедших от привычки святого натираться собственным калом;
- святой Лавр был покрыт таким густым слоем вшей, что едва угадывались черты его лица, а смахнуть паразитов святой отказывался. Так как постоянно держал руки крестообразно;
- святой Никита «40 лет неснимаемо носил большую каменную шапку»;
- святая Анджела горящим поленом регулярно прижигала себе влагалище, чтобы «избавиться от огня сладострастия».
Это всего лишь малая толика тех «подвигов во славу веры», которые можно прочитать даже детишкам (без каких-либо возрастных ограничений). Так же понятно: упомянутые персонажи (попади в руки современной психиатрии) просто обязательно стали бы пациентами самых строгорежимных стационаров.
Труднее рассчитать методику лечения и суточную дозу клопсиксола для святого Арсения. У которого «от постоянного плача о Господе выпали ресницы». Специалисты настаивают — разумный и безопасный порог в 200 мг препарата всё-таки придётся осторожно преодолевать.
Другим пациентов, типа «Отца Церкви» Оригена, публично отрезавшим себе пенис «во имя Царствия Небесного» … пришлось бы дополнительно познакомиться со смирительной рубашкой и её металлическими кольцами (для фиксации на специальной кроватке). А преподобный святой Макарий, который «во избавление от греховных мыслей… надолго погружал зад и гениталии в муравейник», — без всякого сомнения провёл бы остаток жизни в специальном гериатрическом кресле.
Благочестивые экстазы простых верующих (крайне одобрительно воспринимаемые Церковью) тоже подпадают под диагнозы «тяжёлых расстройств психики». Как там описывала это «светлое чувство» Маргарита-Мария Алакок:
«Он, бог, столь сильно овладел мной, что однажды, желая очистить от рвотных масс одну больную, я не могла удержаться от того, чтобы слизать их языком и проглотить».
Это… очень серьёзно. «Святой человек» способен очень легко преодолеть барьеры сложных защитных рефлексов, которые миллионы лет эволюционировали, чтобы уберечь организм в его элементарной целостности.
Но главный фокус этих жутких историй: настоящее и достоверно обозримое прошлое не предлагает нам прецедентов такого типа. Подлинные проявления «образцов настоящей веры» исчезли. Их объективно нет. Почему?
Выводы…
Это странное явление фиксируется при полном отсутствии изменений христианской догматики и сути учения. Никто не дезавуировал или не деканонизировал откровенных пациентов бедлама со страниц «Житий». Они имеют статус образчиков поведения, поминаются по особым дням, их изображениями завешены все культовые и бытовые пространства, «диагнозы» переиздаются многотысячными тиражами.
«Вера» (в подлинном смысле этого слова) осталась далеко в прошлом, может быть? А современность наблюдает её имитацию, сложное социальное поведение откровенного притворства? Куда исчезли пылающие безднами времён древнееврейские откровения, регулярные «пророки»? Как вариант: их сменили конформизм, политика «традиций», невежество и мода.
Это даже не вопрос. Физиологи и психиатры давно классифицируют «религиозную веру» современных христиан очень дружелюбно и снисходительно. Не видят опасности, как в том же радикальном исламе. Нынешний верующий и близко не демонстрирует крайних эмоциональных проявлений. Глух к «неземным голоса», слеп к «чудесным видениям». Никому в голову не взбредает становиться «святым», погрязнув в антисанитарии и членовредительстве.
Вера… не возбуждает желаний принести себя в жертву религиозной идее. Христианская несгибаемость сменилась крайне убогими по слогу проклятиями, бесчисленными цитатами или витиеватыми увещеваниями. Очертила свой настоящий ареал обитания: куличик, яичко, прорубь, свечка, иконка, слезинка умиления. Абстрактные разговоры «о нравственности и духовности», изредка — «шоб ты в аду горел, антихрист напёрсточный».
Хотя последнее, скорее всего, стоит трактовать как патологию. Терпимость психиатрии распространяется лишь на состояние формальной имитации «религиозной веры». Это чётко выявленное современными исследованиями состояние, не имеющее ничего общего с «эталонами житий», поведением крестоносцев или черносотенцев.
Но это великий Грех… Именно такой формализм (евангельским языком — «теплохладность») крайне неодобряем Богом. В «Откровении Иоанна Богослова»… Творец обещал «изблевать» такого персонажа «из уст своих». Угрозу не дезавуировал ни один даже современный теолог, наслаждаясь в собственных литературных изысканиях столь сочной формулировкой Первоисточника. Всё верно. Потому что простой анализ Священных Текстов не оставляет сомнений: такая условная «вера» трактуется «хуже неверия».
Имитация «религиозности» может быть добросовестной, продолжительной и тщательной. Пунктуальное исполнение религиозных обрядов, декларация окружающим правильных слов, переодевания, вдумчивый подбор аксессуаров, манер и лексики. Только осталась с древних времен одна проблема… «вера» исправно генерирует злобу к инакомыслию, нетерпимость, вспышки агрессии.
Но с этим жить можно. Спасибо, что утекающая убеждённость в материальности деяний Творца (и его двух помощников) уже никогда не подвигнет натереться калом, напялить на сорок лет каменную шапку или голым задом угнездиться (с молитвой) на муравейник. Это крайне здорово, можно бодро заявить: современные христиане выросли. В их поведении почти отсутствует патологическая составляющая.
Да, случаются рецидивы, реконструкции «состояния веры». Купируются шприцом или пенитенциарным учреждением. И не будем обижаться, господа атеисты. «Реконструктор религиозности» не способен на самоистязание дальше необременительной диеты. Не пойдёт на добровольное мученичество или нанесение ущерба окружающим.
Потому что… психически здоров. Имитация не перешагнёт границы реальности. Лишь настоящие, тяжёлые поражения центральной нервной системы способны вызвать состояния святых Симеона, Макария, Оригена и тысяч других несчастных, испытавших на себе «бредообразующие аффективные психозы и галлюцинозы». Сегодня таких выявляют на ранних стадиях, бережно и ответственно лечат.
Но ухо держим востро, не расслабляемся! Это не реабилитирует христианскую религию. Даже лишённая смысла и содержания, она остаётся реальной силой. Как показывает жизнь, способна успешно противостоять развитию человека и даже общества. По причине сохранения в себе основных мировоззренческих и поведенческих ориентиров, которые являются образчиками клинической патологии.
#наука #история религий #христианство #фрейдизм #психология и психиатрия #научный атеизм #святые и блаженные #психические расстройства
