На дневном заседании Дивана он объявил о своем решении отправить в Манису шехзаде Селима и обратил внимание на изумленный шелест, что пронесся среди министров. Наивные люди! Неужели думали, что Мустафа вернется в этот санджак? Пусть даже мечтать не смеет и радуется, что правит в Амасье. После того, что произошло, ему навсегда придется забыть о троне. Сейчас его останавливает только одно — грех сыноубийства, который Аллах может не простить. Требуются неопровержимые доказательства вины старшего наследника.
Не станешь же его казнить только за то, что сын, вопреки обычаям, упрямо носит бороду, чего не должен делать, пока не станет султаном. Не мог наказать отпрыска за привычку говорить поперек отца на заседаниях Дивана. Даже визири и паши, среди которых имеется много тех, кто готов в любой момент выхватить кинжал из-за пазухи и убить действующего повелителя, в те моменты, когда шехзаде спорит, всегда с удивлением переглядываются. Одни по причине того, что не понимают, как себя так можно вести на столь важных мероприятиях, другие не скрывая радости — хоть один человек в мире может возразить тирану!
Султан давно потерял всякий интерес к сыну, ибо понимал — Мустафа выбрал не верный путь. Например, совершенно непонятной казалась его любовь к янычарам, которых на полном серьезе считал лучшими людьми империи. Вполне понятно, что последним в свою очередь это очень нравилось. Тем более, что они себя всегда считали выше неба.
По прошествии многих лет султан осознал, что памятный бунт, во время которого едва не лишился семьи, начался не случайно. Официально, с чем спорить нельзя, янычары рвались в поход. А ему жутко не хотелось оставлять Хюррем и маленького Мемиша, ведь он только-только обрел семью и был счастлив! Но кого из окружения волновали его чувства? Всех гнала вперед жажда наживы и ему пришлось взять в руки меч Османа и повести войска в поход, собираться в который начинал еще покойный султан Селим.
Анализирую прошлые события, сегодня становится очевидным - главной целью бунта, в чем в последнее время он убеждался все больше и больше, было поставить на трон малолетнего Мустафу, а его мать Махидевран сделать при нем регентшей. Так ли это было на самом деле, сейчас никто не скажет. Умом султан понимал - черкесская княжна на регентшу никак не тянет. Слишком подвержена эмоциям и не достаточно умна. Но рядом с ней в тот момент находились братья, готовые взять на себя бремя власти.
Опять же командир янычаров, которого задержали вместе с Фатьмой-султан, признался, что имелся замысел свергнуть султана с престола. Впрочем, после тех пыток, которым его подвергли, мог сказать все, что угодно. Сомнений с каждым днем становилось все больше. Султан уже на всех смотрел подозрительно и во всех видел заговорщиков.
В одном только не сомневался — покойная валиде к этому отношения не имела. Она верно служила династии и никогда бы не допустила гражданской войны. А вот братья Махидевран, оставаясь в тени, реально могли быть участниками заговора. Особенно сильно их недовольствие стало заметным после того, как отказал в денежном содержании и распорядился покинуть дворец.
Ему очень не понравилось, что они пользуясь родством, довольно активно они пытались вмешаться во все процессы, чего молодой султан терпеть не мог. Помнится, тогда Айше Хафса-султан попыталась уговорить изменить решения, особенно напирая на то, что они и ее родня, но быстро сдалась. Понимала — возражать сыну, за спиной которого постоянно стоит улыбающаяся Хюррем, себе дороже.
Но как теперь точно определить, откуда впервые подул ветер? С женской половины дворца или же янычары сами до этого додумались? Кстати, последнее тоже вполне возможно — смогли же они заставить покойного деда Баязида отказаться от власти в пользу его отца Селима, так что им мешало сделать подобное и с ним? Кстати, они и родителя отравили, когда он, как им показалось, стал вести себе неподобающим образом по отношению к ним. И все потому, что султан Селим Явуз прекрасно понимал: янычары — словно натянутая тетива в луке. Сделаешь, что не так, сразу вытащат все стрелы из колчана и выпустят во все стороны, не разбирая цели.
С этой плохо управляемой ордой довольно сложно было управляться. У него. слава Аллаху, пока еще достаточно сил и ума, чтобы справиться с ними. Неизвестно, как тогда повернулось бы дело, если бы не принял сразу столь жесткие меры и не лишил головы главных крикунов. Никогда не забудет испуганных глаз своих пашей, который толпились за его стеной в тот момент, когда он одним ударом отрубил голову главному зачинщику. Всем сразу стало ясно - султан шутить не собирается.
Султан вновь восхитился своей хасеки, которая всегда была предельна осторожна, хотя и твердила, что ее господин ведет себя слишком подозрительно. Но только благодаря ее предусмотрительности дети остались живы. Даже ее привычка держать посуду в своих покоях и самой ее мыть, многое о чем говорит. Первое время сердился, когда ему с нескрываемым ехидством доносили сестры или валиде — русская рабыня опять сама наводит чистоту. Но когда Настася ему продемонстрировала, как можно убить при помощи отравленной тарелки согласился — лучше лишний раз перестраховаться.
Также внимательное следила и за приготовлением пищи. Не взирая на то, что давно приучила себя и его к ядам, требовала от рабынь пробовать еду перед тем, как собиралась обедать. Ждала час-два реакции, и только потом приступала с детьми к трапезе. Несколько раз случилось, что девушки умирали в муках.
Роксолана оплакала несчастных и продолжила делать по-своему. Сложнее было следить за питьем, но и тут нашла выход. Питье размещалась в специальных сосудах, которые хасеки запечатывала своей печатью. Ах, если бы Мемиш вел себя также осмотрительно!.. Будем надеяться, что шехзаде Селим будет более внимательным и возьмет на вооружение все ее уроки.
Публикация по теме: Меч Османа. Книга третья, часть 9
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке
