Сулейман с тревогой смотрел на лицо любимой, которое было также прекрасно, как и много лет назад, когда встретил ее совсем юной девушкой во дворце Манисы. Только сейчас горькая складка пересекла ее гладкое чело, а возле в уголках пухлых розовых губок, которые так любил целовать, появились горькие морщинки.
Хюррем не кричала и не плакала, только тихо перебирала изумрудные четки, висевшие на тонком запястье. И от этого молчания становилось безумно страшно… Да так, что сердце леденело, как случалось в бою, когда перед ним, преодолев все препятствия, вдруг неожиданно возникал враг с обнаженной саблей.
Он впервые заметил, как сильно за несколько дней изменилась его красавица. Ему даже показалось, что в рыжем волосе, который в лучах солнца казался золотым, блеснули серебряные нити.
Султан не знал, что сейчас пугает более — молчание супруги или страшно известие, которое принес гонец и которому отказывался верить. Ему очень хотелось крикнуть: этого не может быть, потому что не может быть! Но подобный всплеск эмоций был не допустим для повелителя. Следовало молчать и терпеливо выслушивать доклад... Дабы как-то отвлечься, ударился в воспоминания и отправился в тот первый день, когда встретил свою Хюррем.
Никогда не забудет хрустального смеха, которым маленькая славянка, поначалу в гареме ее называли Рушен, сразу его пленила. Слышать подобное было очень непривычно. Согласно правилам в гареме шуметь не полагалось. Наложницы боялись даже кашлянуть лишний раз, не говоря уже о том, что повысить голос или вести шумную беседу.
Валиде обычно шипела злобно: харрам! И знаком приказывала навсегда удалить нарушительницу с ее глаз. Покидать гарем и возвращаться к прежней бедной жизни не хотелось никому. Только одна Настася осмеливалась показать свой характер, за что он и полюбил эту рыжеволосую рабыню с зелеными глазами и слегка вздернутым носом.
По всем критериям отбора, девушка никак не должна была попасть к нему в гарем. Мало того, что рыжая, так еще и хрупкая, как тростиночка. Если бы не высокая грудь, вообще бы казалась мальчиком. Но, видимо, имелось в ней нечто такое, что работорговец в Кафе, не торгуясь, купил ее у татар.
При разговоре выяснилось — рабыня оказалась очень смышленой и шустрой. Кроме того, владела определенными навыками в шитье и хорошо рукодельничала. Умела читать и писать, была знакома с математикой, что также было большой редкостью. Довольно сносно говорила на нескольких языках, что вовсе казалось удивительным. Впрочем, когда торговец живым телом узнал, что отец новой покупки священник, удивляться перестал и решил продать ее в какой-нибудь очень богатый дом.
Для гарема шехзаде Сулеймана как раз набирали девочек, так она попала в Стамбул, а потом оказалась в Манисе. Сколько лет прошло, а он не может забыть, как за несколько дней перед встречей с юной наложницей ему на строительстве мечети встретилась рыжая зеленоглазая кошка.
Он тогда еще подумал — не иначе провидение знак дает. Только не мог понять, какое. Лишь, когда случайно увидел в гареме рабыню с огненным волосом, что было довольно непривычно — сюда преимущественно отбирали широкобедрых и полногрудых брюнеток, сразу все понял. Теперь твердо знал — это судьба! И оказался прав. Зеленые глаза, словно омутом затянули молодого шехзаде и он навсегда забыл о других женщинах. Ему было хорошо и спокойно только с Настасей.
А потом родился Мехмед. Как они были счастливы! Сколько надежд возлагали на наследника! Сулейман не сомневался — став взрослым, Мемиш станет достойным правителем империи и сумеет удержать меч Османа. В этом мальчике было все, о чем мог мечтать отец.
В военных делах ему не имелось равных. Еще будучи совсем юным шехзаде, проявлял серьезный интерес к военным делам, зачитывался работами историков о военных деяниях, внимательно их конспектировал и тщательно анализировал. Более того, еще будучи совсем юным по возвращению из похода, просил отца подробно поведать о боевых действиях и показать на карте, как и что происходило. Это было просто удивительно, но он знал — его Хюррем не могла произвести на свет глупого принца.
Порой Мемиш делал весьма серьезные и правильные замечания, а однажды и вовсе осмелился поправить отца, сказав, что если бы он оказался на месте короля Лайоша, то обязательно победил бы под Мохачем.
— Ему не стоило ждать помощи от своих союзников — Папы Римского, дожа Венеции, английского и польского королей ГенрихаVIII и Сигизмунда I и австрийского эрцгерцога Фердинанда. Тем более, что все они преследовали свои интересы, — с серьезным видом произнес мальчик, — на его бы месте следовало обратиться к Сефевидам или же сразу подписать мирный договор с моим господином, дабы сохранить государство и жизнь своих людей!
Покойный Великий визирь Ибрагим-паша произнес с нескрываемым презрением:
— Значит вы, мой шехзаде, на стороне врагов султана?
— Нет, — с достоинством ответил Мехмед, — я на стороне своего отца. Просто всегда надо думать о том, ты правитель и на твоей совести судьба государства и жизнь твоих воинов!
При этом он величественно заложил руки за кушак и высоко поднял голову в большом тюрбане. У падишаха просто сердце зашлось — перед ним настоящий султан! В качестве проверки, решил поговорить на эту тему с Мустафой. Но когда задал ему вопрос, как бы поступил, окажись на месте Лайоша, тот не задумываясь, выпалил:
— Принял бы бой!
А когда он продолжил допрос и поинтересовался:
— Что тогда будет со страной? — и вовсе передернул плечами.
— Какое мне до этого дело? Главное — не струсить на поле боя!
Правда, увидев в его глазах недовольный огонек, смешался. Видимо, понял, что переборщил. К тому же, при разговоре присутствовала Хюррем-султан, а рядом с ней для своей же пользы следовало молчать. Иначе попадет на острый язычок, который у нее всегда был словно бритва. На этот раз она предпочла промолчать, лишь дивно усмехнулась, все сказав этой своей усмешкой.
Публикация по теме: Меч Османа. Книга вторая, часть 60
Начало: Меч Османа, книга вторая
Продолжение по ссылке
