Недавно в «Одноклассниках» под фотографией боевого советского самолёта увидел комментарий: «А я до сих пор иногда летаю во сне на этом красавце!». Не первый раз вижу комментарии такого рода в социальных сетях. И каждый раз это звучит для меня укором: « А почему ты никогда не летаешь во сне на своих самолётах?»
Э, э, Внутренний Голос! Не задавай мне таких вопросов. Это я тебе должен его задать. Ты же — внутри. В голове. Блуждаешь по нейронным связям. И должен знать где запечатан мой сон полётный.
Неудобно признаваться, но я никогда не видел себя во сне, летящим на летательном аппарате. Ни-ко-гда!
Может я их забываю при пробуждении? Это вряд ли. Другие сны-то помню, страшные — долго.
А ведь за время короткой службы строевым лётчиком всякое было в полётах. Достойное того, чтобы крутиться во снах кошмарным сериалом.
И это при том, что я не авантюрист по натуре. Законопослушный гражданин, уставопослушный офицер и НППпослушный лётчик.
Считаю грехом лишний раз напрягать своего ангела-хранителя. Неизвестно мне какой он там комплекции. Сомневаюсь, что Шварцнеггер в молодые годы. А может вообще — женщина. Это даже лучше было бы. Женщины-то выносливее мужчин. (Хоть бы не обиделся.) Я жив, спасибо ангелу-хранителю!
Неудобно признаваться, но я летал во сне. В детстве и юности, пока не стал летать в училище наяву. И несколько раз летал после дембеля. А это уже далеко за возрастом Христа. В детстве говорили, мол, растёшь, когда летаешь во сне. Это понятно. А когда тебе сороковник стукнул? Что там у меня расти могло? Рост только уменьшается. Ой, только без домыслов и предположений! Вот почему неудобно признаваться.
В детстве мы играли на небольшой площадке во всякие игры с мячом. С одной стороны площадки начинался склон, достаточный для того, чтобы футбольный мяч с него далеко скатывался. Эта беготня за мячом отнимала уйму времени и раздражала. На склоне паслись козы на привязи, могли проходить на речку стаи гусей. Всё это шарахалось каждый раз от нашего мяча и от нас с криком и гамом. И сопровождалось нагоняем от хозяев этой живности, двор которых был ниже площадки.
Вот эту площадку я и видел каждый раз, когда летал во сне.
Улетает мяч по склону, надо сбегать принести его. Я энергично разбегаюсь и, отталкиваясь от обрывчика, ныряю в воздух. Начинаю падать на землю, тянусь, тянусь изо всех сил вверх, напрягая волю до потемнения в глазах… Почти коснувшись рубашкой травы, взмываю вверх. Совсем не круто, почти горизонтально. Но склон уходит под меня вместе с козой, которая застывает с пучком травы во рту, провожая меня взглядом. Я вижу на земле свою тень. Гуси бросаются врассыпную при виде крупного хищника над ними. Хозяйка вылетает со двора на гогот гусей и замирает с поднятой над головой тяпкой. Нахожу глазами в траве мяч и, сделав над ним небольшой круг, во время которого краем глаза вижу застывших от удивления товарищей, мягко приземляюсь на ноги возле мяча.
И тут я всегда просыпался в восторге от нового ощущения. Просыпался, не насладившись впечатлением, которое я произвёл своим полётом на пацанов. И на девчат.
Какая лёгкость была в теле! Оно подчинялось моей воле. Я — человек-летающий!
Господи, ну зачем, зачем тебе этот мяч дался? Развернись, пройдись на бреющем мимо ошеломлённой компании. Дёрни на пролёте за косичку ту, которая не обращает на тебя внимания. И, после лихого боевого разворота, мягко опустись рядом с рождёнными бегать за мячом по земле. Так нет же!
Сон тупо повторялся раз за разом в одной редакции. День сурка, блин горелый! Да и ладно. Бог с ними, с девочками и их косичками. Ощущение полёта было сладостным. Даже сравнить не с чем. Женщины, не читайте этого.
Пока я летал на истребителях, этот сон никогда мне не снился. И как же я удивился, когда снова увидел его! В возрасте лет сорока. И не один раз.
А вот летающим себя на боевых самолётах во сне никогда не видел. Правда, периодически меня донимал один и тот же сон армейский. И во время службы и после.
У меня совместный вылет с каким-то звеном. То ли они мне за цель, то ли — я им, но как-то связан мой вылет с их вылетом. Звено уже запускается, а я только подбегаю к самолёту. Который стоит непонятно где, будто бы в зоне эскадрильской. Сажусь в кабину, лихорадочно одеваю привязную систему, включаю радиостанцию. Открываю рот, чтобы запросить запуск и застываю: я забыл свой позывной! Проверяю наколенник. Там нового позывного нет. Позывные недавно поменяли в полку и я первый раз лечу с новым.
Ну почему я его не записал на наколенник, почему? Спросить не у кого, стою в какой-то глуши. Звено уже выруливает. Лётчики с другой эскадрильи, их позывные не могут меня навести на мой. Техник уже смотрит на меня с недоумением.
Какой позор!
Просыпаюсь в холодном поту.
Ну что я такой переживательный? Ведь ерунда! Было же в училище: «Старт! Бабаян на третьем, шасси выпустил, сам. Подскажите мой позывной.»
Подсказали. На земле пожурили. Посмеялись однокашники. Бабаян посмеялся. Всё! Жизнь пошла дальше, как ни в чём не бывало.
Ну, назови свою фамилию РП, номер борта на котором сидишь! Он скажет тебе позывной. У него плановая перед глазами. Ну, пожурят начальники. Посмеются подчинённые. Сам посмеюсь. Всё!
Нет… Я так боюсь этого позора, что просыпаюсь в ужасе, с бьющимся сердцем.
Люди! Я понял почему мне не снится сон про полёт. Я ни разу не запустил двигатель из-за того, что забыл позывной! Просыпался. Какой полёт?
Да, было у меня такое и наяву. Но не так драматично. Попросил техника добежать до самолёта ведомого и узнать позывной. Узнал, сказал мне. Запросил запуск парой. Полетели. Потом с ведомым посмеялись надо мной. Всё.
Вот ведь как меня комментарий в «Одноклассниках» впечатлил! Последней каплей оказался. Прямо жалоба турка получилась...
