– Николай, вы помните свое детство, когда ваш отчим еще не появился?
– Нет, не помню. Отчим появился в моей жизни, когда я еще не разговаривал. Я отчима помню столько, сколько себя.
Вообще у нас было так заведено в доме, что никто никого не обманывал. Мне никто не объяснял, что меня «нашли в капусте» или что-то такое, мне сразу объяснили, что я родился. Как родился – это мне не говорили. У нас было огромное количество книг, и через какие-то годы я нашел медицинскую энциклопедию и на букву Р я все подробно узнал, как это делается – к досаде всех моих родных. Потому что читать я начал очень-очень рано.
Точно так же мне никто не говорил, что это мой папа. Мне сразу объяснили, что это мой отчим, потому что папы – нет. И так далее.
– А что про папу говорила мама?
– Ничего не говорила. Мама вообще умела с легкостью перевести разговор. Вы знаете, я опять-таки какие-то вещи анализирую, потому что мама была педагогом и я у нее появился, когда ей было 43 года. Она умела общаться с детьми. Она была опытным человеком.
– Вас баловали в детстве?
– Мне вообще покупали очень дорогие вещи, мне всегда покупали все, баловали меня. Но для того чтобы мне что-то купили, я должен был подойти и спросить: мама, скажи, а у нас есть деньги? Если она отвечала – есть, я мог продолжить разговор. Но если она отвечала – нет, то если бы я продолжил разговор, то пожалел бы очень сильно. Потому что мне бы не купили в ближайшее время ничего! Во мне очень воспитывалось, что человек должен нести ответственность за свое слово, и если мы договорились вот так, то и надо было так поступать.
– Вы как-то рассказывали, что ваша мама могла предвидеть какие-то вещи, в частности и ваше появление…
– Дело в том, что мама моя потрясающе гадала. И она была накануне у доктора, и доктор ей сказал, что у вас еще две недели есть. А она разложила карты и поняла, что у меня 73-й год, нет 74-го. Что я рожу в этом году. И она заставила себя везти, потому что ей все говорили – нет, нет, нет, но она заставила, ее привезли и она тут же родила.
– И вы появились на свет 31 декабря.
– Да. Для армии, для мальчиков в Советском Союзе это было плохо – родиться 31 декабря. Если вы рождались 1 января – вас призывали в армию на год позже. И мама пыталась записать меня 1 января. Но ни в какую не пошли на это, потому что оказалось – в роддоме тоже есть статистический учет и я выполнил план по мальчикам за 1973 год.
– Папа ваш – Максим Николаевич.
– Это все фикция, это все написано для документов. Мой папа абсолютно другой человек. Я его имя, его происхождение узнал после маминой кончины. Когда мама не хотела о чем-то говорить – выпытать у нее информацию было невозможно.
– Но выяснив что-то потом уже о нем – вы встречались с этим человеком?
– Я не встречался, потому что через какое-то очень небольшое время его тоже не стало. Я общаюсь с его семьей, с его детьми.
– А вы поняли – тогда может быть, спустя годы, для себя – почему так получилось, что он ушел, когда вы еще не появились на свет?
– Он не ушел, просто так случилось. Судьба моей мамы была, видимо – в таком возрасте родить ребенка. У нее был диагноз, тогда не было ЭКО, тогда не было подсадок никаких. Женщины, которые, к сожалению, имели какие-то проблемы, – были лишены возможности заиметь ребенка. И мама рассказывала такую историю – и мы правда ездили к этому монастырю – что как-то она пришла в храм, и очень как-то, видимо, печальная была. И какая-то бабушка ее спросила – а что ты такая несчастная? Она говорит – ну вот у меня такой диагноз, что у меня детей быть не может. Та говорит – вот там-то, там-то есть храм в горах, который полуразрушен, там ничего нет.
– Это в Грузии еще, да?
– Да. Там есть только одна стена, на ней осталось изображение Богоматери, оно считается святым: ты пойди поплачь, скажи все что ты хочешь – у тебя все сбудется. Сейчас этот храм восстановили. В общем, мама как человек мистически настроенный, естественно, поехала туда, попросила – и так случилось, что через какое-то время с тем, диагнозом, когда невозможно было иметь детей, появился я. И мамин гинеколог меня все время называл чудом. И когда я уже взрослел, мы регулярно туда ездили. У грузин есть такой обычай, что если твое желание сбывается, то надо обязательно регулярно за это благодарить. И мы регулярно туда приезжали. Сейчас говорят, что храм восстановили.
– Папой вы называли отчима?
– Никого я не называл папой.
– Все было честно.
– Я к маме и к папе обращался по имени. Я маму-то редко мамой называл.
– А к маме почему?
– Ну так уж было заведено. Мама хотела быть молодой и не хотела быть «мамой». Она спокойно к этому всему относилась.
Это же был счастливый советский быт, когда все пахали с утра до вечера. А так как я родился поздно, бабушек уже не было в живых – у меня была няня. Сейчас няни у всех. В те советские годы няни были мало у кого. У меня была няня с первых дней, и это была фантастическая женщина. Я на самом деле много лет думал, что это моя бабушка. Уже повзрослев, я понял, что она мне не родная, но она роднее всех самых родных людей на земле.
Она была настоящая киевлянка, настоящая хохлушка – она сама себя так называла, она никогда не говорила «украинка». И говорила она великолепно, первый мой язык – украинский, но грузинский меня мама заставила выучить, и пока мы жили в Москве, пока она была жива – она меня все время заставляла на нем разговаривать, чтобы я его не забыл.
