Рассказ тяжелого больного, который два месяца пролежал в Александровской больнице в Санкт-Петербурге. О врачах, кормилице, взаимозаботе, живых людях, больничных приметах.
В этой истории почти нет имен. Весь персонал больницы ходит в защитных костюмах, капюшонах и масках. В «скафандре» человека запоминаешь по голосу, росту, особенностям фигуры и по походке. Самое интересное, что, когда не видно лица, видно истинную сущность. Она выражается в поступках, словах и заботе.
1. Пациенты
Вот часто ругают Россию: такая-сякая страна, все плохо. Но на самом деле люди добрые у нас, заботятся друг о друге. Это видно на всех уровнях.
Меня поразила в больнице всеобщая забота и взаимовыручка. В палате лежат 6 человек. Все тяжелобольные, но не только помогают друг другу ходить. Мисочку подадут, чаек тебе, водички, салфеточки влажные возьми – у тебя закончились, у меня остались. Любую пачку печенья, чай – все делили поровну. Все заботятся друг о друге, как в одной роте. Люди разных возрастов общаются на ты и на равных.
2. Персонал
Условия для работы адские. Хотя бы потому, что ходить в этих скафандрах, очках, дышать через респираторы - физически тяжело. Элементарно – жарко. И за целый день не присядешь, всегда есть, чем заняться. Медсестры, санитары, врачи буквально носятся по отделению, потому что ситуации бывают разные: у кого-то сердце остановилось, кто-то встал с кровати, но от слабости ноги подкосились - упал. Возвращаешься после такой работы, снимаешь одежду и буквально выжимаешь ее: она вся мокрая от пота.
Поразили меня санитары. Молодые ребята до 30 лет ухаживали за больными, помогали во всем. Мужику в больнице тяжко не из-за болезни, а от бессилия. Когда не можешь даже сам встать. Поначалу всем стыдно просить о помощи. Санитары успокаивают:
- Ну, не переживайте, тут же ничего страшного нет. Все мы люди. Просто вот оказались в такой ситуации, давайте я вам помогу.
Когда больной видит такую заботу, становится легче психологически. Можно хоть чуть-чуть расслабиться.
3. Бриться в больнице – плохая примета?
Откуда взялась примета, что, если побриться до выписки – попадешь в реанимацию – не знаю. Возможно, это связано с тем, что волосы впитывают информацию. Да и наши предки издавна считали, что в них сила человека хранится. Вокруг все говорили о примете, на подкорку записывалось. Я шутил:
- Все, мужики, отращиваем православные бороды.
При мне один мужчина лет пятидесяти не выдержал, нарушил запрет – на следующий день попал в реанимацию. Может, совпадение, может, он сам себя в этом убедил. Слава богу, быстро оттуда вышел. С тех пор я за ним строго следил. Он звонил жене и жаловался:
- Дорогая, мне Леша (а я его на 20 лет младше) бриться запрещает!
Есть и история противоположная. Лежал в больнице дедушка, который не имел возможности уехать из Питера к родным и потому три месяца жил на вокзале. Он как-то вспомнил, что у него были отличные ножнички когда-то. Я отдал ему свои.
Наверное, дедушке уже несколько лет никто не делал подарков, потому что радовался он очень сильно. Он привел в порядок ногти, долго выстригал ножничками густую бороду (ее станок просто не брал), потом побрился. Получился новый человек почти. Быстро выздоровел и выписался. Надеюсь, он наконец-то вернулся к родным.
4. Наша общая мама
Думаете, это врач? Нет, это буфетчица. Женщина, которая развозила по палатам еду. Как ее имя? Не знаю. Мы даже не видели ее лица, так как она тоже ходила в «скафандре».
Мы называли ее мамой, потому что она была нашей единственной кормилицей. А еще искренне доброй и заботливой. Это не платная, обязательная вежливость. Это от сердца. Когда человек улыбается, это понятно, даже если он в маске.
В палате одни мужики от 30 до 60 лет. Естественно, постоянно голодные. Потому буфетчицу мы ждали с нетерпением всегда , выглядывали в окна, в коридор: не идет ли?
Когда она приезжала, все кричали:
- Ура! Наша мама пришла! - Ей очень нравилось, когда мы ее так называли.
Она накладывала еду и приговаривала:
- Лешенька, солнышко, я же знаю, что ты кашку любишь, давай побольше положу. Я тут мимо буду проходить, ты в дверь стукни, если надо, я тебе добавочки дам.
Однажды, молодой человек, что лежал со мной в палате сказал:
- Мы здесь, как кукушата слетелись, а вы о нас заботитесь.
И я подумал – да, это действительно так. Нас всех беда выдернула из семей, из родного дома и подбросила сюда. Хорошо, что повезло с кормилицей.
Кстати о еде, очень чувствуется, что люди ее готовили от души, с заботой. Она вкусная, несмотря на то, что диетическая и почти без соли. Понятно, что повара старались, за что им огромная благодарность.
5. Дурной человек не сможет работать доктором
Мне повезло. Моя врач - Марина Олеговна Данилевич - не просто доктор наук (она реально спасла мне жизнь). Она была ангелом в белой одежде, который появился среди мытарств, как проводник, и сказал, что всё будет хорошо.
Она оказалась еще и очень хорошим человеком. Есть, например, медсестры, которые отказываются катать каталки, так как это дело санитаров. А врач все делала сама, для нее не было «стыдной» работы. И всегда заботилась о каждой мелочи. Например, заказала одному худому парню детские тонкие иглы. Их вообще сложно достать, но она нашла. Другие хирурги этому удивлялись: где достала?
- У него такая худенька спина, - сказала она, - мне его просто жалко колоть другими.
А ведь говорят, что врачи с годами черствеют и перестают чувствовать боль. Марина Олеговна делала в свое время чуть ли не по десять трепанаций в день. Бывали случаи, когда пациента приходилось держать (в нейрохирургию попадают буйные, в том числе в состоянии опьянения) и колоть, быстро и четко. Однако врач осталась заботливой и нежной. Правда в том, что все зависит от конкретного человека. Для Марины Олеговны ее работа – ее призвание.
Она задержалась после ночного дежурства на 4 часа, чтобы сделать мне выписку. Иначе меня не отпустили бы завтра домой. Лишний день в больнице – не конец света, но врач и в этот момент обо мне позаботилась. Естественно, мне даже не пришло в голову ее торопить, она просто сделала все сама.
Я знаю только глаза и голос своей спасительницы. А еще, что она очень глубокий, добрый и мудрый человек. Много лет она каждый день работает с болью и горем, но от этого становится только сильнее и добрее.
Был у меня знакомый режиссер, он говорил: «Хороший актер – это в первую очередь хороший человек. Дурной не сможет играть хорошо». И мне кажется, что про доктора можно сказать то же самое. Хороший врач не может быть плохим человеком. Его работа – не рутина. Организм – не станок, не двигатель, в котором можно ковыряться. Это живой человек, если ты его не полюбишь, ты его и излечить не сможешь. По крайней мере, мне так кажется.
