Хотя для понимания описываемых событий ознакомление с предыдущей частью не требуется, всё-таки, стоит прочесть, чтобы понимать общую атмосферу.
Статьи пишутся к первому апреля, но никаких вымышленных мною деталей в повествование не вводится, всё уже сделано до нас.
В августе 1914-го года на Чёрное море прорвались два германских корабля - линейный крейсер Гебен и лёгкий крейсер Бреслау. Корабли были проданы Османской империи (Турции) и прошли ребрендинг, получив имена Yavuz Sultan Selim и Midilli, вместе с кораблями прошли ребрендинг и их экипажи. Рыцарственный и уважающий иерархию командования германский контр-адмирал Сушон стал турком Сушон-пашой.
До октября 1914-го года немцы были довольно тихими турками, пока дипломаты и политики разбирались между собой, моряки пытались сделать из своих турецких коллег что-то способное выйти в море и стрелять в нужную сторону. И у них даже получалось.
В октябре до турков дошло золото стомиллионного германского займа. Османская империя объявила странам Антанты Джихад 12-го ноября 1914-го года, но это просто совпадение. Честно-честно.
Чтобы с чего-то начать, руководствуясь славными германскими традициями и строго соблюдая инструкции турецкого военного министра (лидера правящей военной хунты), корабли турецкого флота под командованием Сушон-паши, включая Гебен/Явуз, 29-го октября 1914-го года уже шли на дело в сторону Севастополя, где и устроили обстрел получивший имя собственное "Севастопольская побудка".
Дредноут заходит.
Надо сказать, что Гебен зашёл в Чёрное море как Макгрегор заходил в ринг в свои лучшие годы.
- правда обидевший его, в итоге, броненосец Евстафий на фоне самого крейсера был похож скорее на Дэнни де Вито идущего против Шварцнеггера, чем на Хабиба
Сушон-уже-паша не стеснялся обещать военному министру Османской империи Энверу-уже-давно-паше, что "раздавит русский флот". И это обещание выглядит не таким уж и странным, если знать, что путь подкреплениям к твоему врагу перекрыт, а командуешь ты самым мощным кораблём на всём театре военных действий. Скорость давала Гебену преимущество в выборе позиции, возможность навязать бой и свободно выйти из боя, огневая мощь позволяла бить один-на-один любой корабль Черноморского флота, броня была сравнима по толщине и лучше по её размещению, чем у русских броненосцев.
До прихода Гебена также вольготно на Чёрном море чувствовали себя русские адмиралы, против которых выйти могли только ещё более пожилые, чем у них, турецкие броненосцы.
Миллиметры, узлы и тонны, которыми обычно оперируют в сравнениях Гебена и кораблей Черноморского флота, не вполне точно отражают возможности сторон:
Хотя бы, потому что Три Святителя и Ростислав со своей перегрузкой в почти две тысячи тонн, против проектного водоизмещения, сидели всем основным бронепоясом, с рекордными для российского флота миллиметрами, под водой. Потому, собственно, на новых ЭБР - Евстафии и Иоанне Златоусте пояс намного тоньше, а Три Святителя и Ростислав не считаются полноценными кораблями линии, даже на фоне не самого нового Пантелеймона/Потёмкина, и входят в состав отдельной 2-й бригады броненосцев, чтобы не нарушать однородность 1-й бригады (Пантелеймон, Евстафий, Иоанн Златоуст).
Заметно лучше дела обстояли с вооружением, обуховские двенадцатидюймовки (305-мм) образца 1895-го года были системами, для своего времени, мощными - имели длину ствола в 40 калибров (свыше 12 метров), что позволяло разогнать снаряд весом в 331,7-кг до скорости в 792 м/с. Десятидюймовки Ростислава (254-мм/45 калибров) выпинывали 225-кг снаряд со скоростью 693 м/с.
Гебен был вооружён десятью одиннадцатидюймовыми (280-мм, длина ствола - 50 калибров) орудиями в пяти башнях (четыре башни в бортовом залпе) снаряд в 302-кг покидал ствол на скорости в 892 м/с, что делало корабль вполне достойным неофициального класса "дредноутов". За немцем было и преимущество в оборудовании башен и системе управления огнём, что позволяло развивать темп огня до двух выстрелов в минуту.
Сравнивать, тщательно, скорость линейного крейсера с броненосцами особого смысла не имеет, нужно только уточнить, что после ремонта, в австрийской морской базе Пола, Гебен давал только 24 узла, при 25,5 заложенных в проекте, но для Средиземноморья "это норма" и гонявшиеся за ним англичане своего "паспорта" тоже не показали. На Чёрном море Гебен быстрее ходить, понятно, не стал.
Загромождать ТТХ средним и вспомогательным калибрами не будем, если кто-то из линейных в кого-то из линейных ими и попал, нам, всё равно, об этом неизвестно.
План надёжный как швейцарские часы...
Военный министр Энвер-паша адмиралу Сушону, 25 октября 1914 года.
Весь флот должен выйти на маневры в Черное море. Когда вы сочтете обстоятельства благоприятными, атакуйте русский флот. Перед началом военных действий вскройте мой секретный приказ, переданный лично вам сегодня утром. Чтобы помешать перевозкам снабжения в Сербию, действуйте, как было оговорено ранее.
Энвер-паша.
Секретный приказ
Турецкий флот должен захватить господство на Черном море. Найдите русский флот и атакуйте его, когда считаете нужным, без объявления войны. Энвер-паша
цитируется по А.Больных "Морские битвы Первой Мировой. Трагедия ошибок"
К концу октября 1914-го года опытный германский посол (с министерскими полномочиями) в Турции фон Вангейм уже объяснил Сушон-паше, что "Господин военный министр Энвер-паша" нужно писать с большой буквы, а добавлять "турецкая обезьяна" с маленькой, так что немцы обменялись между собой мнениями и своими особыми инструкциями.
Естественно, русский флот искать никто не собирался. Корабли выходили с целью нанести удар по берегу, чтобы уже наверняка вовлечь Османскую империю в большую войну, потому что подобного номера им бы не спустили, в отличие от морского инцидента. И даже так, российская сторона думала ещё три дня перед официальным объявлением войны.
Флагман (Гебен/Явуз) передал приказ:
Сделайте все возможное во имя будущего Турции!
цитируется по А.Больных "Морские битвы Первой Мировой. Трагедия ошибок"
- Сушон-паша даже не соврал, ведь не сказал во имя какого будущего
И вот, утром 29-го октября Гебен, осторожно, следуя за двумя турецкими эсминцами с минными тралами, подобрался к Севастополю.
В 6 часов утра в тумане крался линейный крейсер...
А двумя часами ранее, обогнавшие и другие корабли, и намеченный план, и, видимо, корабельные часы, к Одессе подошли два турецких эсминца типа Муавенет, вошли в гавань и атаковали там торпедами и огнём орудий канонерские лодки и всё, что попадётся.
Из Одессы в Севастополь ушла радиограмма о нападении. Так что в Севастополе уже ждали прибытия... минного заградителя Прут. Война - фигня, главное - расписание! Поэтому, ни за полтора часа с момента нападения на Одессу (4.15 утра), ни после того как увидели сам Гебен (в 5.30 утра, но опознали не сразу) не было отдано приказа о включении электроцепи крепостного минного заграждения.
Естественно, прямо на это управляемое минное поле и прокрался Гебен (примерно в 6.30 утра), открывая с него огонь по берегу. Берег (крепостные батареи) открыл огонь по линейному крейсеру. 69 снарядов в сторону берега, 360 в обратную; попаданий - два у Гебена по батареям, три у батарей по Гебену.
Минное поле так и не включили. Гебен ушёл от берега (6.50 утра). Пришёл минзаг Прут, прямо к Гебену. При всём героизме миноносцев (не эсминцев) дозора, которые, увидев положение минзага, пошли в светлое время суток в атаку на быстроходный корабль линии (быстрее их самих, по паспорту), спасти корабль идущий с пассажирами - батальоном пехоты - на борту им не удалось.
В промежуток с 6 до 9 утра российский берег атаковали и другие турецкие корабли, а также Бреслау.
Надо заметить, что в отличие от рыцарственных немцев, которые у побережья Алжира поднимали чужие флаги для пущей внезапности нападения, турки при обстрелах даже высылали парламентёров, чтобы предупредить о начале войны и избежать жертв среди населения. Этот пережиток традиций прошлого был, разумеется, быстро изжит.
Встреча в тумане.
Севастопольская побудка, действительно, разбудила Черноморский флот. Отряд броненосцев вышел в море 5-го ноября (по новому стилю) с целью разбомбить что-нибудь на турецком берегу и провести эсминцы с минами к Босфору, чтобы и оттуда больше ничего не вылезло, и ничего туда не убежало.
6-го ноября берег обстреляли, с минами не задалось, по пути встретили войсковые транспорты (три штуки) и их утопили.
Вот здесь и происходит первый отход от шаблона безуспешной охоты русских на крейсер Гебен. По двум пунктам. Во-первых, никто из флотских в здравом уме и трезвой памяти не рассчитывал поймать броненосцами в море линейный крейсер; во-вторых, Гебен сам попытался найти русский отряд, но разминулся с ним, только после этого по приказу Сушон-паши лёгкий крейсер Бреслау обстрелял Поти.
Десять дней спустя отряд броненосцев ЧФ опять навестил турецкие берега. Гебен опять пошёл их искать. Ничего нового, кроме того, что турко-немецкий дредноут-таки нашёл русские броненосцы.
18-го ноября 1914-го года около полудня в тумане посланный на Чёрное море линейный крейсер, наконец-то, получил шанс доказать своё превосходство над устаревшими русскими линкорами и загнать их в свои гавани.
Разумеется, если бы всё прошло именно так, вы бы не читали этот рассказ на первое апреля.
Первым сюрпризом для немцев оказался тот самый туман. Из-за плохой видимости русские броненосцы, как и Гебен, шли почти сразу за своими дозорными крейсерами (Гебен за своим старым приятелем - Бреслау), и когда немец получив доклад о русском крейсере пошёл ему на перехват,
то остальные враги, внезапно, обнаружились на дистанции всего в 7,5 километров (40 кабельтов) от него, уже в сомкнутом строю и на курсе перехвата.
В принципе, ни одна из сторон не была против этого боя. Русская линия училась стрелять централизованно управляя огнём бригады броненосцев, чтобы обеспечить сосредоточенный огонь на одном корабле противника, при этом не сбивая прицел чужими всплесками.
На линейном крейсере полагали, что их дредноут - вершина германской военной и инженерной мысли - покажет и темп, и точность огня куда выше, чем старые броненосцы.
Сказать, что ошиблись все - будет довольно точным описанием того, что произошло.
Первой показала класс, и с иронией, и без, русская линия. Получив приказ сократить интервалы в строю и увеличить скорость, Ростислав и Три Святителя отстали от кораблей первой бригады. Никогда такого не было и вот опять.
Сам первый манёвр русской линии закрывал путь отхода Гебену в направлении Босфора, что было не слишком актуально у берегов Крыма, зато альтернативой для немцев становился проход между противником и берегом в тумане, где ещё неизвестно, кто прячется.
Организация огня нарушилась, что, впрочем, пошло только на пользу, поскольку идущий первым в линии броненосец Евстафий правильно определил дистанцию (в 38,5 кабельтов), а корабль управления - Иоанн Златоуст (второй в строю), ему Евстафий, сократив интервал в строю, дымил трубами прямо на дальномерный пост - замерил дистанцию с такой погрешностью (60 кабельтов - 11 километров), что всплески промахов его и Трёх Святителей (четвёртый в строю), который пытался стрелять по передаваемым данным, видимо, даже не мешали стрелять Евстафию. Броненосец Пантелеймон (третий в строю), которому, после сокращения интервалов, дымили на дальномерные и наблюдательные посты уже два броненосца, никого не видел и никуда не стрелял. С Ростислава (пятый в строю) заметили Бреслау и стреляли в него.
На Гебене, внезапно, обнаружили, что идти под прицел шестнадцати стволов в 305-мм каждый как-то слишком нервно, а русская линия всё время норовит довернуть, не давая положить палочку на "Т" и перестреливаться только с головным, стрелять во время манёвров не получается - темпа огня нет - на 30 снарядов главного калибра русских Гебен дал всего 19. А тот самый свободный выбор позиции закончился попаданием в Гебен с Евстафия главным калибром в завязке боя, когда корабли едва успели встать в линию, и Евстафий, по сути, только пристреливался. Конечно, Гебен в Евстафия потом попал 4 раза, но русские моряки были готовы на размен броненосца на дредноут, а вот дредноут такого явно не хотел.
Единственному попаданию в линейный крейсер часто придают решающее значение в исходе боя (снаряд вызвал пожар в опасной близости от погребов боезапаса), точнее, в принятии решения на отход всего через две минуты после первого залпа Гебена. И, вполне возможно, что это верное суждение. Бой у мыса Сарыч продолжался меньше 20 минут. Причём "в линии" - активная фаза боя - корабли прошли всего минуты четыре, считая с первого выстрела Евстафия.
Как говорится, внутри каждого брутального дредноута живёт нежный и ранимый рейдер.
Серьёзных последствий стычка ни для кого из участников, в плане повреждений, не имела. Гебен ушёл на долгий ремонт только в декабре, после подрыва на мине. На тактику сторон она также особо не повлияла. Важнее всего, что стороны увидели пределы своих и чужих возможностей.
В мае уже 1915-го года Гебен попытался взять реванш. Не без "моральной поддержки" с русской стороны, конечно.
И закончилось всё почти также. Сушон-паша не стал "поднимать ставки" и Гебен вышел из боя после двух попаданий, хотя, в целом, условия были более выгодными, чем в первом бою.
Только с этого момента началась, на самом деле, "охота на Гебен".
- другие статьи на канале:
- Танковая дивизия Вермахта образца 1941-го года. Эволюция и предопределённость.
- другие морские статьи на канале:
