Шехзаде не особенно огорчился, когда русская наложница покинула его покои. Он, вообще, никогда не переживал. Равнодушие к окружающим у него впиталось с молоком матери. Уже в раннем детстве знал — все в этом мире создано для того, чтобы ему служить. Пожалуй, исключением являлась только добрая Афифе-хатун, с которой все же пришлось расстаться по вине родительницы. Но он дал себе слово — как только предоставится возможность призовет к себе и поможет в продвижении ее сыновей, его молочных братьев: Джеляледдина Яхьи и Мюслихеддина. Оба получили хорошее образование, а младший и вовсе писал стихи на трех языках…
Мысли вновь вернулись к рыжей девушке, которую он еще недавно так желал. Удивительно, но она совершенно не возбудила в нем никаких чувств. Хотя нет, что-то все-таки затронула, ибо постоянно возвращался к ней мыслями. Правда, считал, что причиной тому оставшийся после нее в покоях стойкий запах лаванды и еще каких-то незнакомых цветущих трав, разогретых солнцем. Более того, Сулейману даже казалось, что лавандой пахнет все его тело, сколько бы не ходил париться в хамам.
Честно говоря, его удивила эта странная девица. За ночь с ним могла бы, образно говоря, попросить луну с неба. А ей доступ в библиотеку подавай… Это показалось странным, ведь до сей поры никто не просил подобного. Немного поразмыслив, принц принял решение проследить, верно ли девица будет посещать библиотеку. Скорее всего просто придумала, дабы показать свою неординарность. Ему очень хотелось обсудить поступок славянки с кем-нибудь из окружения. Но не станешь же опускаться до того, чтобы говорить на эту тему с Ибрагимом или евнухом!
Поэтому шехзаде под предлогом того, что решил освежить свои знания в древнегреческой литературе, возобновил свои походы библиотеку. Первые два визита были безуспешными, а вот во время третьего ему показалось, как среди стеллажей, заваленных старинными пергаментами и папирусам, мелькнула знакомая рыжая голова. Он стремительно кинулся навстречу, но опоздал. Девица исчезла, словно ее и не было. Зато смог лицезреть испуганного библиотекаря. Молоденький мальчик, по всей видимости прибывший по системе девширме, жутко испугался, увидев, кто предстал перед ним и застыл в низком поклоне. Казалось, никакими усилиями его не заставить говорить.
Сулейман не особо любил этот «живой налог», но понимал — именно девширме помогает в тюркизации и исламизации захваченных земель. Следует отметить, к этому налогу отношение наблюдалось двоякое. С одной стороны, многие выступали категорично против и считали систему жестокой. А с другой — самые ярые противники системы готовы были отдать своего ребенка сборщикам живого налога, в надежде, что сын обретет жизнь лучшую, чем была у родителей. Кстати, подобное случалось и довольно часто. Дети, попав во дворец и получив соответствующее образование, добивались определенных успехов в жизни, не забывали своих близких и помогали семье. Те же, кто достиг вершин власти, и вовсе помогали своим странам. Но как бы там ни было, этот живой налог всегда заставлял его сердце болезненно сжиматься.
Обладая живым воображением, Сулейман иногда представлял, что мог бы оказаться на месте несчастных мальчиков и зябко передергивал плечами. Упаси Аллах его детей от этой участи! Какое счастье, что все они принадлежат Османской династии! Впрочем, никто не знает, что тебя может ждать в жизни… Вот и сейчас он на миг нарисовал картинку — маленький Мустафа стоит в толпе несчастных и терпеливо ждет своей участи… Но тут же отмахнулся. Реальность — то куда интереснее! И обратился свой взор на библиотекаря.
Так вот, этот самый мальчик, его албанский акцент ничем было не перебить, испуганно пояснил, что у девушки имелся в руках фирман, где значилось: ей позволено посещать библиотеку, когда захочет.
— А что она брала читать сегодня? — поинтересовался наследник. Сам же не сомневался — приходила отдохнуть от общества гаремных подруг. Он и сам бы так делал — слушать треск этих сорок скучно и нудно. Опять же, дворик в библиотеке довольно милый, так что ее желание понятно.
Каково же было изумление, когда библиотекарь сообщил — интересовалась работами Геродота и спрашивала «Иллиаду» Гомера. Причем, судя по всему, владеет языком в подлиннике… Он заартачился, хотел не давать, но она вновь показала фирмам за подписью шехзаде.
— Она читала их в зале, никуда не выносила! — поспешил заверить мальчик, испуганно заглядывая в сердитые глаза принца, — я потом проверял, пергамент не испорчен.
Откуда ему было знать, что Сулейман сейчас сердится на себя. Но еще сильнее разозлился, когда неожиданно для самого себя вдруг приказал принести эти две книги, а когда все было выполнено, прижал в груди так, как прижимают возлюбленную. От старых книг пахнуло уже знакомым запахом лаванды и разогретых на солнце трав.
— Просто наваждение какое-то! — пробормотал Сулейман и посмотрел на скромно стоящего в стороне Гусейна-агу. Евнух сразу оживился и наклонил голову.
Публикация по теме: Меч Османа. Часть 36
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке
