Вечером в его покоях вновь стояла славянка. Как и в прошлый раз, единственным одеянием ее было огромное шелковое покрывало, правда, в этот раз оно было алого цвета и расшито золотом, и девушка уже не дрожала от страха перед неизвестностью.
Стояла перед ним, для приличия слегка склонив голову, но шехзаде чувствовал, как ее слова, словно колосья незрелой пшеницы, ударяют в самое сердце.
— Я слышал, что ты любишь Гомера и интересуешься Геродотом?
Задал вопрос и замер. Не к лицу будущему правителю опускать до такого — интересоваться досугом наложницы, имя которой он никак не мог вспомнить.
Девушка взмахнула ресницами:
— Вы же сами разрешили мне посещать библиотеку, — спокойно и с достоинством ответила она, — за что я вам очень благодарна.
— Ну и что же ты там узнала?
— Многое, что, — произнесла она. —— Например, кто бессмертным покорен, тому и бессмертные внемлют. Или вот еще: и как мы не грустны, скроем сердца и заставим безмолствовать горести наши. Сердца крушительный плач