Дом археолога забит редкими ценными артефактами. А сердце его наполнено любовью к девушке, с которой он познакомился в Александровском саду. К девушке, которая, прикрываясь чувствами, принесла в его жизнь беду. Но что, если археолог знал о надвигающемся несчастье уже давно?
Читайте рассказ Эдуарда Диа Диникина «Убийца Дворецкий», в котором жизнь непредсказуема даже тогда, когда, казалось бы, всё известно наперёд.
Луч солнца упал на золотую фигурку оленя, которую держал в руке Кирилл, мужчина лет тридцати пяти. Он осторожно поставил её на полку.
— Такой огромный дом и вы, Андрей, тут совсем один. Тут же больше нет никого? — спросил он хозяина дома, мужчину лет пятидесяти, в очках, белой рубашке и с взглядом пресыщенного жизнью сибарита.
— Нет, больше никого. Только Дворецкий, — улыбнулся мужчина.
Кирилл рассмеялся, оценив шутку.
— Какая у вас, Андрей, интересная фамилия.
— Вполне обычная…
— Наверное, это дорого стоит? — показал Кирилл на фигурку.
— Очень. Но продать невозможно. Только в частные коллекции, владелец которых никогда не будет их демонстрировать случайным людям. В России я знаю только одного такого.
Кирилл внимательно посмотрел на Дворецкого.
— Ника так много говорила о вас, Андрей.
— Что? Что я говорила? — вошедшая в комнату женщина была настолько хороша, что даже перед самым безумным археологом померкли бы все золотые фигурки в сравнении с её красотой.
— Что Андрей необыкновенный, — сказал Кирилл.
— Так и есть, — развела руками Ника. — Действительно —необыкновенный.
— Ну уж, увольте, — рассмеялся Дворецкий, — ничего необыкновенного. Обычный книжный червь. Хорошо… хорошо. Почти червь. Державинский! Я Бог — я царь — я раб — я червь.
— Всё же — царь, — заметила Ника. — Я теперь знаю всю жизнь Митридата Евпатора наизусть.
— Который, кстати, — сказал Дворецкий, — знал толк в алкоголе.
Он подошёл к столу и налил из бутылки в бокалы красное вино.
— Надеюсь, там нет яда, — улыбнулся Кирилл. — Благодаря сестре, я тоже теперь знаю всю жизнь Митридата Евпатора наизусть.
— Тогда вы знаете, Кирилл, что всю свою жизнь, боясь ядов, он был убит холодным оружием, — улыбнулся Андрей Дворецкий.
Они чокнулись и пригубили бокалы.
— Ах, — сказала Ника, рассматривая бокал на свет, — это что-то необыкновенное. Какой вкус. Прекрасное вино.
— Как поётся в песне, — заметил Кирилл, — и никто не хотел быть виноватым без вина. Ныне, присно и во веки веков. Митридат, вероятно, тоже.
По лицу Дворецкого пробежала гримаса.
— Это, конечно, можно обсудить, но стоит ли? — заметил он.
— То есть? — спросил Кирилл.
— Митридат, например, был женат на своей родной сестре, юной Лаодике, — Дворецкий опять наполнил опустевшие бокалы. — У них были свои представления о грехах. И уж тем более о вине. Вряд ли Митридат чувствовал себя виноватым, когда приказал казнить Лаодику за измену, несмотря на то, что любил её. И, тем более, совершенно невероятно представить, чтобы он мучился «проклятыми вопросами».
— Например? — поинтересовался Кирилл.
— Например — тварь ли я дрожащая или право имею? Митридат знал — он имеет право. Собственно, как и я, — добавил уверенно Дворецкий.
Посмотрев на молчащих гостей, он рассмеялся:
— По крайней мере, на пятьдесят процентов стоимости клада, который я обнаружил.
Ника улыбнулась.
— Я вспомнила, как мы познакомились. Это было в Александровском саду. Осенью. Андрей ходил, и внимательно смотрел под ноги. Я подумала —этот мужчина ищет клад.
— И я его нашёл, даже лучше — воплощённую красоту, — Дворецкий притянул к себе женщину и поцеловал её. Кирилл отвёл взгляд.
— На самом деле, ты ведь искал какое-то растение? — спросила Ника.
— Да. Ты знаешь, я химик по первому образованию, доктор наук, археология — это хобби, пусть и довольно прибыльное для меня. А тогда я приметил несколько интересных грибов. И даже собрал немного.
— Очень интересных? — прищурил глаза Кирилл.
— Да, вы мыслите в правильном направлении, — усмехнулся Дворецкий. — Но не совсем. Мне они были нужны не для наркотических утех.
Дворецкий открыл вторую бутылку.
— Попробуйте вот это. Букет восхитительный.
— Андрей, простите, я хотел спросить, а это подлинник?
Кирилл держал в руках увесистый фолиант.
— О да, — Дворецкий взял в руки книгу, положил её на стол. Открыл. — Это, между прочим, семнадцатый век. Из библиотеки Медичи.
— Неужели, всё, что здесь находится — подлинники? — Кирилл с восхищением оглядел огромную комнату.
— Нет, не всё, — улыбнулся Дворецкий. — В противном случае, мне бы постоянно пришлось остерегаться.
— Воров? — спросил Кирилл.
— О нет, — покачал головой Дворецкий. — По крайней мере, не только их.
— Но есть смысл остерегаться винных грабителей, — заявила, улыбаясь, Ника. — Твой винный погреб — просто искушение. Прошу, — она протянула бокал Дворецкому…
— Жаль, что мне приходится уезжать, — сказал Кирилл, — но дела.
— Приезжайте в любое время, — предложил Дворецкий…
Кирилл отъехал от дома Дворецкого примерно на километр. Остановил машину и стал ждать. Через тридцать минут на его телефон пришло сообщение: «Возвращайся»…
Он вошёл в открытую дверь и послал сообщение Нике: «Ты где»? Ответ пришёл быстро: «В спальне, второй этаж». Кирилл поднялся, нашёл комнату, открыл дверь и тут же получил в лицо заряд газа. Он инстинктивно поднял руки, зашатался и упал.
Очнувшись, Кирилл обнаружил себя сидящим на полу в подвале. Его руки были привязаны сзади за столбом. Перед ним, на стуле, сидел Дворецкий. В его руке был пистолет.
— Ты думал, обманешь меня? — спросил он. — То, что Ника не твоя сестра, а твоя любовница, я понял сегодня, увидев твои глаза, когда я её поцеловал. А то, что она не просто так ко мне подошла тогда в парке, я понял, когда она не удивилась, услышав от меня, что я химик. Я ведь ей представился вначале археологом.
— Какая-нибудь пошлая мелочь весь замысел может разрушить. Мелочи — это главное, — произнёс угрюмо Кирилл. — Ну а дальше?
— А дальше — дело техники и денег. И вот итог — ты сидишь передо мной. Зачем ты хотел убить меня?
— Где Ника? — хрипло спросил Кирилл.
— Лежит в соседней комнате. Спит. Как должен был сейчас спать я. Вы же хотели этого, поэтому отвлекли моё внимание на фолиант Медичи. Ника подсыпала снотворное в вино, потом я его выпил. Но ты забыл про Митридата — я, конечно, не пью заранее противоснотворное, но тут я знал, что должно быть что-то подобное. Ещё раз — зачем?
Кирилл тяжело улыбнулся.
— Когда отравили Кульпиди, все думали, что это сделал Поляков, — начал говорить он. — Но мой агент сказал, что есть такой Дворецкий. Вот так я и вышел на тебя. Все просто. Ты химик. Вначале сделал яд, которым отравили Кульпиди, потом ещё несколько неожиданных смертей, а меня уволили с волчьим билетом из ФСБ. Что я должен был сделать? Я рассказал Нике эту историю. Она согласилась.
— На что? На то, чтобы убить меня?
— Нет!
Кирилл дёрнул наручники, стараясь сделать это незаметно.
— Нет, мы просто хотели ограбить тебя. Была такая идея. Ты откопал всё это золото скифов. Получил свои деньги. Разве не справедливо, что мы хотели взять немного? Разве не справедливо?
— Что же тут справедливого ты увидел? И что — это так справедливо, что ты отправил свою женщину, а ты ведь любишь её — я вижу — ко мне? Чтобы она спала со мной? Притворялась влюблённой? Или она не притворялась?!
Кирилл заскрежетал зубами.
— Хочешь узнать? — наконец медленно произнёс он, глядя прямо в глаза Дворецкому. — Я же сказал — появилась идея. Как у тебя. Ты сделал яд, который убил нескольких крутых бизнесменов — а ты ведь не думал про то, что у них дети, родные, те, кто их любят, ты просто сделал, они умерли как будто от сердечного приступа, не подкопаться, потом реализовал свою идею, получив свои бабки — нашёл клад Митридата. Отмыл свой грех. Да?! Отмыл?! Вот и мы так хотели.
Дворецкий, наведя пистолет на лицо Кирилла:
— И всё же — хотели убить меня? Только уж говори как есть.
Кирилл посмотрел в лицо Дворецкого и, склонив голову, произнёс:
— Да. Такая идея была. Прости уж.
Дворецкий медленно ответил:
— Не вы съели идею, идея съела вас. Человек вы умный, Кирилл, но чтобы умно поступать — одного ума мало.
С этими словами он взял в руки мешок, лежавший на стуле, и надел его на голову Кириллу.
— Стой, подожди! — в панике задёргался мужчина. — Но зачем?! Ты победил.
— Не бойся. Больно не будет.
— Стой! Ника! Она любит тебя! Не убивай её!
Дворецкий, уже приготовившийся вколоть в шею Кирилла иглу шприца, остановился. Подумав, нажал на поршень. Содержимое шприца брызнуло в воздух. Достав из кармана пузырёк, он вновь наполнил шприц и сделал укол в шею Кирилла…
Ника посмотрела вокруг. Какие-то деревья. Это лес. Это лицо Кирилла. Это вечер. Она попыталась встать, но не смогла.
— Ты как? — спросил Кирилл.
Только теперь она поняла, что её голова на его коленях.
— Он всё понял и разгадал, — сказал Кирилл. — Вывез нас в лес и оставил. Я сам недавно пришёл в себя. И понял.
— Что?
— Это ты меня спасла. Он любит тебя. Но не может простить, что ты была согласна на его смерть. Смотри, что я нашёл в кармане.
Он показал ей статуэтку золотого оленя.
— Она была завёрнута в бумагу. Вот эту. Тут имя нашего заказчика и его адрес. Он всё это время знал. Всё это время.
— И что теперь? — спросила Ника, по-прежнему глядя на него снизу вверх.
— Приедем, отдадим этого оленя, получим деньги и станем, наконец, жить по-новому, — ответил он и отвернулся, чтобы она не видела его лица.
Но тут уже начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа — но теперешний рассказ наш окончен.
Редактор Анна Волкова
Другая современная литература: chtivo.spb.ru
