Странно, не правда ли?
Бред! Как пытался, когда?
Какое вообще отношение этот выдающийся революционер XIX века имел к России и к Русской императорской армии? Да он хоть был в России-то?
Да, конечно, одно время, с 8 по 16 апреля 1833 года, национальный герой Италии Джузеппе Гарибальди, а тогда еще молодой торговец и потомственный моряк, находился по торговым делам в Таганроге. Есть даже свидетельство, что он был оштрафован там за контрабанду сигар. Кроме того, в этом городе десять лет жил его родной дядя, Антон Феликс Гарибальди. Но дело, конечно, не в этом, а в его последующей деятельности. Точнее, в ее восприятии в умах военых.
К своим 50-ти годам Гарибальди был известным человеком: участником войны за независимость в Южной Америке и участником итальянской революции 1848-49 годов. Слава о его подвигах прокатилась по всей стране, но его «звездный час» настал позже.
Когда в начале 1860 года в Сицилии началось восстание против австрийского владычества, тысячи людей по всей Италии ждали сигнала Гарибальди, чтобы прийти на помощь. В Генуе со всех сторон к нему стали стекаться юноши-добровольцы, из которых Гарибальди отобрал тысячу волонтеров (добровольцев). Состав этой «тысячи» был разнороден: рабочие, матросы, рыбаки, студенты, офицеры. В начале мая «тысяча» приготовилась к отплытию.
В мае гарибальдийцы высадились в Сицилии. Население с ликованием встречало их как своих освободителей. Гарибальди опубликовал воззвание:
«Сицилийцы! Теперь мы с вами, и единственно, к чему мы стремимся, — это к освобождению нашей земли. Все к оружию!.. Сицилия еще раз покажет миру, как мощная воля объединенного народа освобождает страну от угнетателей».
****
А теперь самое главное!
После успешного занятия добровольческой армией Гарибальди южной Италии в Европе распространилась мысль о том, что волонтеры при случае могли быть использованы и в наступательной войне. Эту идею активно поддерживал немецкий военный теоретик Фридрих Вильгельм Рюстов (1821 – 1878), сопровождавший Гарибальди в качестве начальника штаба. Он стал проводником идеи о том, что волонтеры всегда и везде могут заменить постоянную армию и нет нужды в мирное время тратить громадные суммы на их содержание; следует лишь обратить внимание на военное воспитание и образование самого народа. Тогда, в момент опасности, из среды народа сами собой восстанут сотни тысяч готовых солдат. Такие мысли стали особенно популярны в Германии, где расчетливым немцам показалось очень выгодно осуществить подобную военную организацию.
Как раз в это время Германия была крайне недовольна своим военным бессилием, выказанным ей в 1859 году, и с радостью ухватилась за идею о волонтерах. Началось военное образование при посредстве разных гимнастических празднеств (Turnfest), национальных стрельбищ, введением гимнастики и военных экзерциций в школах. Правда, все это развивалось преимущественно в южной Германии.
В то же время в северной Германии, преобразование вооруженных сил шло совсем иным путем – формированием именно постоянной армии, поддерживаемой сильным резервом. Это идея, конечно, была осуществлена чисто правительственным путем и притом шла в расход с современным настроением всего общества и была встречена сильнейшей оппозицией.
В начале 60-х годов еще существовали сильные предубеждения против создания постоянных армий; громадность расходов, идущих на такие армии, не давала покоя экономистам, которые видели в них главное препятствие к развитию народного богатства и благосостояния. Появились новые подкопы под существующие постоянные армии: стали появляться доводы в пользу милиционных систем наподобие швейцарской, с тем, чтобы небольшие кадры постоянной армии комплектовались наймом, вербовкой. В виде перехода к найму, до окончательного его внедрения, в некоторых странах предлагались разные системы замещений, как например, выкуп от военной повинности, наем солдат, прослуживших свое время на вторые сроки.
К тому же в Италии, после успешного объединения страны, тамошнее общество громко заговорило о сокращении армии и уменьшении военных расходов. Какой смысл был в большой армии, когда единство Италии могло считаться почти оконченным, а Австрия, по-видимому, совершенно отказалась от своих прежних видов на юг Европы. Итальянцы имели полное право желать, наконец, успокоения и прекращения того напряженного хаоса, в котором страна находилась непрерывно несколько лет. Дела внутреннего устройства и особенно исправление крайне плохого состояния финансов – вот что, по мнению большинства, должно было составлять главную заботу правительства.
Вопрос о преобразовании армий был внесен на рассмотрение в парламенты правительством Бельгии и Дании. Вера в такую систему имелась и в России. В одной из статей «Военного сборника» за 1863 года автор, скрывавшийся под инициалами Г.В., утверждал, что в России имелся громадный потенциал тех, кто может прийти в армию по казенному найму. Правда, в отличие от пылких гарибальдийцев, моральный облик русских охотников был невелик – брать хотели лишь тех, кто не нашел себя в этой жизни.
«… Мы думаем, что система казенных наймов тем вернее привьется к нашему обществу, что у нас есть целое сословие неслуживших дворян, недоучек, выгнанных из училищ, уволенных от службы юнкеров и грубых мальчиков-хуторян, из которых последние толпами идут из южных губерний на Кавказ, чтобы определиться в юнкера, за неимением ни образования, ни куска хлеба. Теперь эти молодые люди не только бесполезны, но положительно вредны. Они никогда никакой службы не несут, по большей части пьянствуют, живут из милости у офицеров, играя у них роль прислужников, и добиваются усиленными просьбами офицерского звания, хотя совершенно неспособны поддержать часть его…» .
Автор всячески превозносил добровольный приход на службу (по сравнению с частным наймом):
«… С введением правильного постоянного найма казной, самые охотники, вместо того, чтобы, погулявши на счет хозяина, надуть его, или же пропить полученные деньги, поступят на службу не только с порядочным для солдата капиталом (300 руб. сер., если охотник принадлежит к податному сословию, и 350 руб., если он не податного), с большой артелью (50 руб. сер.), но еще будут иметь капитал на первое обзаведение по окончании службы, которое даст возможность отставному солдату завести свой угол и свое хозяйство (70 руб. сер.). При этом нельзя не обратить внимание, что охотники всегда самые расторопные, самые проворные и ловкие солдаты…» .
Конечно, были и свои «минусы». Как и в Средние века, наемникам причиталось платить – и немалые суммы. Поэтому и побеждали тогда наиболее богатые королевства.
Энтузиасты упускали главное – народное воодушевление. В Италии 50-х нач. 60-х годов движение за объединение было главной движущей силой всех происходящих в стране процессов. Заставлять народ (в особенности молодежь) присоединяться к нему не было никакой необходимости. Многие считали участие в кампании «делом чести», а отнюдь не заработка! В любой другой ситуации итог мог быть диаметрально противоположным.
Уже Гражданская война в Штатах 1861-1865 г.г. показала, что без постоянной армии, с одними волонтерами, невозможно вести продолжительную и упорную войну. А вскоре и Европе представился шанс проверить теорию о волонтерах на практике. Подполковник Н. Глиноецкий, ведущий отдела иностранного военного обозрения в «Военном сборнике» (будущий генерал-лейтенант и начальник 13-й пехотной дивизии) приводил такой пример. Когда в 1863-1864 г.г. явилась необходимость защищать права принца Шлезвиг-Голштейн-Зондербург-Августенбургского Фридриха VIII на Шлезвиг и Голштейн против притязаний Австрии и Пруссии, была сделана попытка сформировать армию волонтеров для принца. Вера в возможность создания такой армии была столь велика, что в герцогстве даже заготовили для нее мундиры, снаряжение и назначили начальников .
Самое интересное произошло, когда «клюнул жареный петух». Добровольцев не нашлось, волонтеры не явились, и принц остался без армии, лишь со своими правами да мундирами на складах. В результате Фридрих был вынужден вступить в унизительные переговоры с Пруссией, требовавшей подчинения себе в военном отношении. Пока шли переговоры, прусские войска просто заняли территорию герцогства, и принц был вынужден бежать. На его протест против присоединения герцогства к Пруссии просто не обратили внимания.
****
Европейские войны 50 - 60-х годов XIX века дали военным Старого Света хорошую пищу для ума: вектор военных преобразований, особенно по вопросу об усилении и комплектовании армий, за 10 лет лихорадочно метался в диаметрально противоположные стороны. Результаты последних кампаний приводили к тому, что почти в каждой стране на правительственном уровне поднимался вопрос о необходимости преобразования всей военной системы. Кратковременные блестящие успехи какой-нибудь одной-единственной страны, вмиг находили почитателей, их начинали приписывать одному-единственному новшеству, удачно примененному в этой кампании.
Военные теоретики, словно средневековые алхимики, настойчиво, но безуспешно искали то самое «волшебное средство», философский камень, который в одночасье может изменить любое соотношение в рядах армии и создать самую боеспособную в мире силу.
Гарибальди, безусловно, был очень хорош, и вся его романтико-героическая жизнь заслуживала восхищения. Подвиги его «тысячи» впечатляли, однако примерять его «кафтан» на все подряд страны было большой ошибкой. То, что удалось в Италии при определенном стечении обстоятельств, могло не сработать в любой иной страны Европы.
После голштейнского кризиса и полного провала «волонтерской стратегии», в России стали критически относиться к армии добровольцев и на первый план вновь вышла идея профессиональной, кадровой армии.
Правда, и она просуществовала недолго – до франко-прусской войны 1870-71 годов.
