"Посмотри, это не ад — это дом!"
В этой статье излагается восприятие и трактовка лишь одного человека, которое может отличаться от вашего, если у вас оно иное, то это здорово, и вы так же можете им поделиться. (Статья может редактироваться и дополняться)
Поскольку творчество Pyrokinesis, как было уже неоднократно сказано до меня, построено по принципу ризомы и, в основе своей, полностью детерминировано, то начинать его разбор в каком-либо конкретном месте бессмысленно, так что я буду начинать/продолжать с того момента, с которого мне вздумается.
Далее повествование в альбоме сбивается. Песня "Девочка из Кони-Айленд" — лёгкая попсовая песня в стиле Пиро. Красиво написана и набита отсылками, но это всё легко гуглится и для основной сути не так уж и важно. В песне "Твои шипы стали моим оружием" есть пара интересных моментов, которые, скорее всего, не продумывались так глубоко, как я их увидел, но так интереснее.
Не нужен нам блеск украшений, и чёрная роза сплетётся в ошейник. Ничего нету на сердце, и будто Гермес, лечу, пьяный на Vans'ах по тёмному городу.
Гермес — персонаж из древнегреческой мифологии, перемещающийся с помощью крылатых сандалий. Что интересно, — город потух. Чёрная роза сплетётся в ошейник отсылает нас к треку "BLACK ROZE GARROTE" с дебютного альбома Андрея. "И гарротой из розы с шипами сжимает у горла, чтоб точно замолк" — в нескольких треках герой придаётся пьяным романам на 12 часов, в это время он замолкает, прекращая диалог и с Луной, и с самим собой.
Кроме бутылки никто нам не нужен. и я от себя убегаю по лужам.
"AMENE"
"Amene" обычно трактуется как "аминь (амен) — да будет так". Это слово, что интересно, обычно проговаривается после молитвы, чтобы подтвердить истинность произнесённых слов.
На французском слово "amene" в одном из значений переводится как "приводить", что тоже по-своему интересно в контексте песни.
Мы больше не боимся темноты — это наш дом, и наши демоны оставили следы в этом Раю. И ты не будешь вечно молодым, но всё равно, тут каждый счастлив от холопа к королю. Небо солнце закрыло собой, мы так рады впитать эту боль, все равны, мы — один легион.
Лирический герой теперь относит себя к некоему "Мы", он причисляет себя к тысячекрылым птицам, ангелам, но, попав в их Рай, герой видит совсем не райскую картину: небесные телеса испещрены следами внутренних демонов созидателей, которые оказались столь высоко, превращая своих внутренних демонов в свои творения. Возвышенность оказывается тёмной, даже будучи закрытой солнцем. А солнце это появляется лишь для того, чтобы сжечь всех, кто окажется на небе, обжечь их величием небес (т.е. знаний). Но все, кто забираются так высоко, приходят сюда именно за этим и смакуют своё страдание, ведь позже оно так же оставит след на небе и поманит этим других людей, которые вдруг захотят к нему прикоснуться.
Руки связаны, пальцы в язвах и в диком плясе мы, как семья, все сложим ладони. (Аmene) Мать-Земля, мы все — кости и мясо, но все опоясаны в танце этим священным пламенем. Сами строим его на своих же костях, нас уже миллион...
Эта готовность страдать объединяет и роднит собой всех людей (всё же из мяса и костей, но стремящихся к пламени), которые решились отдать себя единому легиону "Искусство".
И больше не боимся темноты, мы сами монстры из неё, Мы стали все тем, что боялись. (Amene)
Очень важно. К этой строчке я вернусь позже. В следующих двух альбомах на разборе она найдёт продолжение.
Они боятся нас, они нас не спасут, Они не знают — нам так нравится пылать в этом аду, А мы смеёмся, нам не страшен этот суд, Они не знают — в этом море тьмы, мы всё же на плаву.
Во втором куплете описываются взаимоотношения серого большинства (увы, оно, и правда, большинство) и людей, которые стремятся к возвышенному величию неба. Думаю все корреляции ясны.
Тут ангелы ушли, их больше нет, Они схватили нож в ребро, пытаясь подарить нам свет, Тогда мы плюнули на всё! Наш дом, привет. Мы это бремя тут вовсю с тобой несём уж столько лет. И дело в том — мы сами сделали тот шаг за Рубикон.
Внезапно образ ангела превращается в отрицательный, а небеса превращаются в адское пекло. Мир героя во всех смыслах переворачивается, и он в итоге всё равно рад, ведь какая разница — самое главное, что он больше не боится темноты.
Следующая песня "Пепел и прах" разворачивает настроения погромов внутри лирического героя — "всё это искусство — одно лишь ультранасилие". От лица всего демонического легиона Пиро даёт предостережение:
Мой мир не поднимается со дна. Не пробуй жить, как мы — Это дорога в никуда, всегда в никуда...
В остальном — ничего особенно нового там не происходит, просто довольно атмосферная песня, разбавляющая релиз. Там так же есть множество отсылок на различные вещи, которые при желании вы легко сможете прогуглить, для общей картины их нет смысла расписывать.
"Прикоснувшиеся к Солнцу"
В последней песне происходит настоящая кульминация, как астрономическая, так и драматургическая.
Не смотри на моё пепельное тело, Я хотел светить, но оно только медленно горело, (До шрамов)
— После вознесения и приобщения к миру творцов, к миру искусства и последующего низвержения оттуда самим собою главный герой оказывается в состоянии некоторой прострации, время для него замедляется, весь его прошлый путь он легко может сжать в пару слов, даже не оглянувшись. Сейчас он находится на распутье (о котором неоднократно упоминал в прошлых песнях), но уже сам с собою. Тот к кому он обращается на протяжении всей песни стоит где-то в стороне, быть может, он обращается к Луне, быть может, к кому-то менее конкретному. К кому-то, кто выполнял роль стороннего наблюдателя.
Таким меня на праздник вряд ли позовут, И, может быть, я хуже стану, потерявши красоту.
— К слову об одиночестве и единоличности пути главного героя.
И с клятвы – ни одной тут буквы не забыл я, Не смотри на мои страшные обугленные крылья. В непонятном вам присуще видеть монстров, Но родная, ты пойми, мы просто прикоснувшиеся к солнцу... Наши ослепли небеса, но
Я всё вижу свет в твоих глазах
В строчке "в непонятном вам присуще видеть монстров" — он обращается к той самой серой массе, которая невосприимчива к возвышенному миру созидания, но в следующей строке он сосредотачивается на одном человеке, которого выделяет из абстрактного "они" словом "ты", он обращается к кому-то близкому: "родная, ты пойми, мы просто прикоснувшиеся к солнцу". Он надеется, что она его поймёт, пускай, не поймёт никто, но перед ней он всё-таки хочет объясниться, — "Я всё вижу свет в твоих глазах". Возможно, изначально за основу адресата был какой-либо реальный человек из жизни Андрея, но сейчас куда интереснее воспринять это именно как к Луне. Хотя такая трактовка даже немного жуткая. Если взять, что Луна — это часть его самого, то он пытается объясниться перед самим собой о самом себе. Тут ветвлений может быть бесконечное множество, как и везде, собственно.
"Небо солнце закрыло собой" — "Наши ослепли небеса" — событие следующее из песни "Amene".
И, как зиму сменит лето и весна...
В этой строчке описывается цикличность творческого пламени внутри человека.
Из удалённого интервью 2016 года (на Rhymes Music), Андрей говорит: "Я уже писал про двойственность своего восприятия, разрушать или создавать. В одних песнях я призываю жить моментом, разрушать и так далее, в других мне хочется передать какие-то мысли, мне хочется зажечь огонь, «поднять знамя утренней звезды»
Далее он напишет: "Но помни, дорогая, сакура тут расцветает по весне" — где снова обращается к той самой, напоминая ей, что, быть может, сейчас он и выглядит как монстр, как куча слипшегося пепла и праха, но и он цикличен и ещё успеет расцвести новым пламенем сакуры — деревом, которое связано с японским праздником Восходящего Солнца.
Умрёт поэт тогда, когда тут будет некому писать.
Несмотря на то, что люди занимаются творчеством из внутреннего порыва, они постепенно теряют какой-либо свой смысл в этом, если не получают отдачи от мира — хотя бы от одного человека.
Потеряться здесь легко совсем. И наша юность – ледяная цитадель, где только холод снега есть Сто вопросов, лишь один ответ, семь бед
"Здесь" — это вечность, которую перед собой расстилает Андрей. Далее в тексте будут то и дело скользить именно вечные вопросы, ответы на которые эмпирически получить невозможно, от того ответ каждого человека зависит лишь от его собственного нахождения в этом внутреннем "круговороте времён года".
И каждый тут когда-то станет лишним, Но клянусь, что распущусь с листами самой спелой вишни...
Возможно клятва, о которой Андрей говорил раннее, и которую он давал ей, заключалась в том, что, когда он станет тут лишним, то бишь умрёт, он в конечном итоге оставит после себя вишнёвое дерево, а в некоторых источниках ягоды вишни являют собой чуть ли не райские ягоды, что довольно интересно вписывается в остальной круговорот образов альбома.
И опять опаду спирально ярко-красным вихрем, и отдам себя всем этим песням, Только бы не стихли никогда. Но ошибся видимо в расчётах и хотел немного света, Но споткнулся, обжигая щёки, и упал.
Здесь лирический герой за несколько строк повторяет весь свой пусть от "огненного вихря" до простого человека, который снова падает, выжигая себя и всё вокруг дотла.
Мир – лишь пепел, а время – песок Я пролечу кометой, между тысячелетних лесов И всё — помещу на камни гроба, лишь в несколько слов: «Жил, горел и умер, и ушёл доиграв эпизод»
В этих строках всё величие небес пропадает, но самое интересное, что это так же зависит от состояния героя и, как следствие, его взора, ведь мир всегда можно раскрыть как бесконечно обширное место, но можно скостить и до пепла — всё будет по-своему правдивым. Время просто как песок, а вся жизнь героя сжимается в четыре глагола.
Мне всё равно бессмертие иль погост, Но родная, я прошу ответь мне на один вопрос, Прошу... «Жить, чтоб была память или скоротечно? Искусство в одном миге или всё же в бесконечности?»
В конце припева Андрей сызнова ставит для себя несколько вечных вопросов, на которые никто и никогда не даст однозначного ответа.
Припев
Не жалеете, не плачете, не ждёте
Обращение к обычным людям.
Не смотри на мои раны, мои шрамы и ожоги Не смотри. Не смотри на нас как будто бы на монстров "Дорогая, ты пойми – мы просто прикоснувшиеся к Солнцу..."
Обращение к той самой, попытка скрыть то, что другими воспринимается как уродство.
Далее во втором куплете мне придётся немного сломать порядок строк:
В мириаде из случайных чисел выловим глазами Тот фундаментальный ноль Что из пустоты, когда-нибудь станет для нас Этой самой иглой...
Мыслящий человек рано или поздно приходит из всего бесконечных множеств к нулю. Ноль — это пустота, небытие, ничто. Всегда именно это ничто и являет собою фундамент.
Могу привести простейший пример: можно бесконечно спекулировать об устройстве нашего мира, но будь он пузырём с пространством и материей, будь он симуляцией, будь он просто чьим-то сном или творением божьим — у истоков всегда стоит ничто. Каков генезис тех, кто запрограммировал нашу симуляцию? Они тоже в симуляции? Если да, то эту модель можно продолжать до бесконечности по схеме матрёшки, но бесконечность — не число, а всего-навсего идея (позже проясню подробнее). Или же если наш мир создан каким-то трансцендентным творцом, то что было раньше: Творец или Ничто? Творец появился в Ничто или Ничто появилось в Творце. А может это Ничто и было творцом? Собственно, разворачивать подобные рассуждения можно очень долго, но принцип вы уловили.
Идеи есть и ничего больше не нужно. И нить жизни суметь провести в игольное ушко, Чтобы залатать все дыры в ткани мироздания, Но указов и инструкций дальше не раздали нам.
В этой строке герой буквально продевает нить своей жизни сквозь игольное ушко нуля — сквозь фильтр пустоты. Он желает изменить мир и сделать его комфортным для себя, но всё его желание заключается в строчках: "мы не хотели власти над всем миром, мы желали быть свободней многокрылых серафимов". Но каждый человек на этом поприще оказывается первым человеком. Каждый видит перед собой бесконечное количество вариантов действия, но нет совершенно никаких авторитетных ориентиров, только ты, твоя интуиция и фортуна.
Человек уже готов мириться с судьбою мученика, но мириться с незнанием того, что ему нужно делать не выходит ни у кого.
Готовы солнца выдержать всю боль, и если судьба мученика выпала, Я понял — нужно что-то поменять, Но пока что непонятно: я пришёл, чтобы разрушить или создавать?
Все эти вечные вопросы он задаёт их уже больше себе, чем кому-то постороннему, а, значит, задаёт их в каком-то смысле Луне.
Принять себя, найти спокойствие внутри Или снова поднять в воздух знамя утренней звезды, Орать: «Забудьте всё тут или яростно горите!» Я рождён любить всем сердцем или всё же ненавидеть, расскажи...
Бридж вводит героя в состояние окончательного опустошения:
Честно, я запутался (Честно, я запутался)
Честно, я запутался (Честно, я запутался)
Я запутался (Я запутался)
А что по итогу? Всё это искусство — артобстрел. Основное воздействие альбома на слушателя происходит при помощи постановки вечных вопросов, о которых автор призывает людей задуматься, иначе люди забудутся и превратятся в холодные глыбы асфальта. Основные тезисы, которые проводит автор, я уже обозначил, как и его внутреннюю обратную сторону — Луну. В следующих разборах я объясню: "Почему же именно Луна?"
Хорошие одиночные треки исполнителя, которые вносят лепту в похожий каскад образов и рассуждений:
"Витаминки"
"Артобстрел"
"Диско Элизиум"
"Вечный двигатель"
