Не дай бог никому услышать когда-нибудь эти слова. А я, только что родившая малыша молодая мама, услышала. И от кого! От отца моего сына...
Для каждой мамы рождение ребенка - удивительный момент. Близкие окружают любовью, кроха радует первыми умениями... Но все складывается иначе, когда малыш рождается особенным.
Уверена, практически каждая женщина хотя бы раз задавалась вопросом: «А что сделала бы я, родись у меня ребенок, не похожий на остальных?» Одни честно признаются себе, что были бы не готовы к такому повороту событий, другие уверяют, что это ничего бы не изменило.
Спрашивала ли я себя об этом? Конечно, да. Когда в первом триместре делала тест на генетические отклонения, тревожные мысли были. Но, увидев результаты, я спокойно выдохнула. Все хорошо! Хоть на этот счет можно было не переживать.
Волнений мне и без того хватало. С отцом ребенка, Михаилом, мы были вместе уже три года, но к браку он за это время так и не пришел. Моя незапланированная беременность его не на шутку озадачила. «Я не готов!» - с ходу заявил Миша. Но спустя пару дней передумал - мама настояла. Она же буквально привела Мишу под венец - расписали нас быстро, без лишней помпезности.
Я убеждала себя, что муж еще полюбит ребенка. Тем более на УЗИ нам «предсказали» мальчика. Какой мужчина не мечтает о сыне?!
До последних дней беременность протекала идеально. Но во время родов... «Плод слишком крупный», «Воды зеленые», «Тужься, тужься, ты же сейчас его задушишь!» и последнее «Тащите!». Я плохо помню, что произошло, но, когда я очнулась, ребенка рядом со мной не было. Медсестра объяснила: он пострадал в родах и лежит в реанимации.
Все было как в тумане. Я умоляла врачей дать посмотреть на него, но добилась разрешения лишь на четвертый день. С виду он выглядел неплохо - крупный, совсем не истощенный, но цвет кожи синюшный, и весь обмотан трубочками.
Разговор с врачом состоялся на следующий день. Доктор во всем обвинил меня: «Рожать надо было лучше! Вы зажали ребенка - пришлось тащить его щипцами. И вот итог - родовая травма». Все оказалось страшнее, чем я предполагала. Сын отказывался от еды, слабо реагировал на раздражители, плохо спал, часто кричал. «Мозг поврежден, детский церебральный паралич», - объяснила мне своими словами одна из медсестер в реанимации. Врачи со мной разговаривали неохотно, а иногда даже грубо.
Мужу я позвонила сразу, как только узнала о диагнозе. Вся в слезах, сбивчиво рассказала о вердикте врачей, надеясь на поддержку. На том конце провода Миша заметно разволновался. Дослушав меня до конца, он вдруг выкрикнул: «Оставь его в роддоме! А мне больше не звони!» И повесил трубку.
Вечером того же дня на связь вышла свекровь. Она извинилась за сына, оправдав его решение страхами, но все же от себя добавила: «Олечка, малыша действительно лучше отдать в хорошие руки. Намучаешься ты с ним!» Мне не о чем было с ней разговаривать - я повесила трубку.
К счастью, мои родители полностью поддержали меня в решении бороться до конца. Жили они за тысячу километров от нас, но уже через пару дней приехали, чтобы быть рядом. Выходили из роддома мы вчетвером - папа, мама, я и Богдан. Богдан - значит «данный Богом».
Папе вскоре пришлось вернуться в родной город на работу. Мама вышла сразу же на пенсию и переехала ко мне - в одиночку с Богданом было не справиться. Сын плохо ел, спал, двигался. К нам приходили врачи из поликлиники, делали массажи, но все было тщетно. Как-то раз мы даже поехали к именитому профессору, тот обнадежил: «Нужна операция! Для мальчика это шанс».
Деньги собирали всем миром. Хорошо, у родителей были сбережения, что-то дали родственники. На недостающую сумму взяли кредит. У меня была мысль связаться с Мишей, рассказать ему о ситуации, но что-то остановило. Позже я узнала: мужу было все известно, но помогать он не стал. «Это бессмысленно», - так сказал Миша друзьям.
Операцию Богдану делали в столице, куда мы поехали с мамой. Эти пять часов, проведенные около операционной, я не забуду, наверное, никогда. Я просто молилась и думала о том, что еще год назад и не представляла себе, какие испытания мне приготовила судьба. Время длилось бесконечно долго, и вот... «Операция прошла успешно». Да!
Потом были несколько месяцев восстановления. С каждым днем я видела, как сыну становилось лучше. Нет, он все равно не был похож на обычного ребенка. По сей день у него имеются особенности - например, он не так активен, как другие дети, многое делает медленнее, развивается хорошо, но с отставанием от сверстников. Но ведь развивается! И я уверена, что свое он нагонит! Общалась ли я с тех пор с мужем? Нет. Когда Богдану исполнился год, Михаил подал на развод. Я пришла в суд, но оказалась там в одиночестве. Нас развели через месяц без присутствия супруга. По настоянию родителей и друзей я подала на алименты. В конце концов, Миша - отец, а значит, и у него есть свои обязанности перед Богданом.
Конечно, мне хотелось бы, чтобы он общался с ребенком и сын знал, что у него есть папа. Но, боюсь, с этим могут возникнуть трудности. Однажды Миша увидел нас, когда я гуляла с Богданом. Он замер, видимо, раздумывая, подойти или нет. А потом быстрым шагом скрылся за углом. Что ж, это его решение.
