Алексей СПИРИДОНОВ - заведующий хирургическим отделением № 1 ГАУЗ «Детская городская больница с перинатальным центром». Главный детский хирург управления здравоохранения НМР и города Нижнекамска. В 2018 году стал победителем премии «Призвание» в номинации «Врач года». Это как нельзя лучше характеризует нашего героя. К тому же он принадлежит к известной в городе династии врачей. О старших Спиридоновых «ВГ» писала в прошлом выпуске. Сегодня Алексей Анатольевич рассказывает, как родители пытались отбить у него желание стать врачом, и о запомнившихся случаях из практики.
В РАНУ НОС НЕ СОВАТЬ!
- Когда с детства тебя окружают врачи и слышны соответствующие разговоры, трудно было не стать продолжателем династии?
- Действительно, всю свою жизнь я окружён людьми, связанными с медициной, поэтому выбор у меня был небольшой. К слову, в детстве моей любимой настольной книгой была огромная «Топографическая анатомия». Смысла написанного и нарисованного я, конечно, тогда не понимал, но листать обожал! Как-то папа, работавший участковым терапевтом, взял меня, шестиклассника, на работу. Я сидел тихонько на кушетке, смотрел, как он принимает пациентов. Потом представил себя на месте папы, так сказать, примерил врачебную ответственность, и тут меня словно молнией ударило: а вдруг я ошибусь с назначением и человека не станет - болячки-то у всех разные! Я зарёкся идти в медицину. А к концу 11 класса всё же понял, что другого пути, кроме медицинского, для меня нет.
- Родители, наверно, обрадовались, что вы пойдёте по их стопам?
- Наоборот, сказали, мол, какая медицина?! Посмотри, как мы работаем: живём от зарплаты до зарплаты, друг друга почти не видим, всё время на дежурствах. На этой почве мама даже договорилась с коллегой-хирургом, чтобы он сводил меня в операционную. Пусть, мол, увидит кровь и передумает. Это стало её роковой ошибкой.
Помню, у ребёнка удаляли аппендикс. В лифте, по пути в операционную, одна из докторов поинтересовалась, умею ли я правильно падать в обморок. Оказывается, это тоже ответственно: не так упадёшь - заденешь инструменты, приборы жизнеобеспечения, и пациент может умереть. А нужно, немного отступив ногами, прижаться спиной к стене. Если почувствуешь себя плохо - руками не махать, сказать, что тебе плохо и тихонечко сползти по стенке. Тебя вынесут. К счастью, в обморок я тогда не упал. Меня одели по всем правилам и завели в операционную. Волнение было колоссальное! После того, как врач сделал разрез, я не мог отвести взгляд от операционного поля! Минут через семь медсестра стала меня ругать: «Ты в рану-то носом не лезь, не мешай хирургам!». Эта операция меня настолько вдохновила, что я уже ни о чём другом, кроме детской хирургии, думать не мог.
- И с лёту поступили в мед?
- Да, поступил с первой попытки в Казанский государственный мединститут на педиатрический факультет. Ехал с твёрдой уверенностью в своих знаниях, а на подготовительных курсах увидел уровень подготовки казанских ребят, и мою уверенность как ветром сдуло! Но мечта стать детским хирургом была сильнее страха. После окончания интернатуры уехал в Нижнекамск, где работал детским хирургом в отделении неотложной хирургии №1 ДГБ. Через два года поступил в клиническую ординатуру КГМУ. Параллельно с учёбой дежурил по неотложной хирургии в ДРКБ, также вёл амбулаторный приём в детской поликлинике №12 в Казани. По завершении учёбы вернулся в Нижнекамск, а с августа 2005 года назначен заведующим хирургическим отделением №1 ДГБ. С того времени отделение претерпело множество слияний и оптимизаций. В 2010 году мощность отделения составляла 66 коек, оно включало 7 хирургических профилей: общая хирургия, эндохирургия, торакальная, ожоговая, гнойная хирургия, колопроктология и оториноларингология.
Так и проработал эти годы и ни секунды не жалею о своём выборе. Я безумно счастлив, что пришёл в мединститут уже с чётким осознанием того, кем я буду. Мужчине важно делать что то серьёзное, радикальное. Я нашёл настоящее мужское дело. Есть даже латинское изречение: «Эффект хирургии из всех разделов медицины самый заметный». Ошибки здесь недопустимы.
ЦЕЛИЛИСЬ В ОТЦА, А ПОПАЛИ В ДОЧЬ
- Родители давали вам профессиональные советы?
- Их знания - богатейший кладезь информации. За 40 лет службы они повидали всякое, однако в моей области мама-неонатолог и папа-патологоанатом мало что могут подсказать. Зато с удовольствием принимаю их жизненные советы. Зачастую люди приходят в больницу с негативным настроем. Приходится переубеждать, беседовать не один раз. Ведь пока не получу разрешение родителей на медицинское вмешательство, помочь не смогу. И тогда все мои профессиональные навыки и желания, которые я направляю на спасение маленького человечка, исчерпывают себя.
- Какие случаи из практики врезались в память? Приходилось вытаскивать пациентов с того света?
- Начиная с первого курса института, всё свободное время я проводил на дежурствах в больницах, набирался опыта. Это были лихие 90-е, но замечательные для меня, как для начинающего хирурга. Как-то раз поступила девочка с огнестрельным ранением. Во время криминальных разборок целились в отца, а попали в дочь. У неё было небольшое входное отверстие на животе и выходное на пояснице. Тогда я впервые увидел, что такое огнестрельная рана. Врачи сделали разрез, а внутри всё так, словно взяли здоровенный стальной прут, намотали на него внутренности и выдернули. Было страшно. Всего насчитали 12 ран - на кишечнике, почке и мочеточнике. Девочку оперировали всю ночь.
Утром спустился в приёмный покой и вижу картину: педиатр держит на руках девочку, зажимает полотенцем её шею. Всё вокруг в крови. Девочка бледная как полотно. Когда доктор чуть ослаблял давление на шею, оттуда фонтаном лила кровь. Оказалось, что травму девочка получила, когда побежала встречать отца, вернувшегося из командировки. По дороге сшибла бутылку с минералкой и упала прямо на осколок, повредив ярёмную вену. И мы снова отправились в операционную. Обе девочки остались жить.
- Вы первый врач, который применил в Нижнекамске методику эндовидеохирургической диагностики и лечения плановой и экстренной патологии у детей. А какую операцию считаете самой сложной?
- Каждый раз, выходя из операционной, я думаю, что вот эта операция и была самой тяжёлой. Самые сложные пациенты - новорождённые недоношенные дети. Мой самый маленький пациент, которого я оперировал, весил 600 граммов. У него диагностировали тяжёлый язвенно-некротический энтероколит. Это тяжелейшее заболевание раньше называли болезнью выживших недоношенных: воспаляется и отмирает либо часть, либо весь кишечник, воспаление быстро охватывает весь организм. Нужно вовремя распознать и удалить нежизнеспособные участки. Представьте: кишечник малютки в три раза тоньше мизинца взрослого человека, и его надо сшивать. Иногда оперирую прямо в кювезе реанимационного зала роддома, если ребёнок нетранспортабельный: оперблок перевожу к ребёнку из другого здания. Оперирую по несколько часов. В положении, в котором отваливаются спина и руки. Без специального освещения и бинокулярных очков, которых я всё никак не добьюсь для работы! И это при том, что, кроме ДРКБ, толь- ко в Нижнекамске разрешено оперировать недоношенных новорождённых с такой патологией.
ПРОБЛЕМЫ В ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ? ИДИТЕ В МЕДИЦИНУ!
- Детская хирургия - это ведь кровь, гной, боль детей и слёзы родителей. Что помогает не выгореть на такой работе, не ожесточиться?
- У меня была двухлетняя пациентка с тяжёлым перитонитом на фоне перфоративного дивертикула Меккеля, это такой вырост на кишечнике. Когда он воспаляется и рвётся, начинается заражение брюшной полости, и, если его вовремя не распознать, возможен летальный исход. После операции девочка воспринимала только маму, боялась, что врачи снова сделают больно. А немного погодя, её мама говорит мне, мол, дочка ждёт, когда придёт дядя-врач. И вот на обходе я открываю дверь, а эта малявка выбегает мне навстречу, обнимает за ноги и так стоит. А у меня всё внутри перевернулось, в глазах горячая пелена и ком у горла... Наверно, это и не даёт выгореть. Когда маленький человек несколько дней назад был одной ногой в могиле, а сегодня, радостный, бежит к тебе - от эмоций слова застревают в горле.
Работа приносит мне огромное удовольствие. Это счастье, когда ты не ждёшь с нетерпением окончания рабочей смены. Усталость - это одно, а видеть детскую улыбку и счастливые глаза, когда ребёнок выходит от нас здоровым, - это и есть смысл моей жизни.
- Вы благодарны судьбе?
- Благодарен родителям за то, что поняли и не стали мешать в выборе профессии. Про медиков говорят: «Не хочешь проблем в личной жизни? Тогда иди в медицину: не будет личной жизни - не будет проблем». Мы работаем 32 часа в смену, больше нигде такого нет. Например, прихожу на работу в понедельник утром, ухожу - во вторник вечером. Дома падаю на кровать, а утром в среду снова ухожу на 1,5 суток, и так почти 20 лет. Но, несмотря на это, у меня растут замечательные детки: Аришке 16 лет, а Артёмке 12. И они подпитывают меня, как маленькие батарейки.
Думаю, любой родительмедик приведёт своему ребёнку кучу причин не идти по этой стезе: мол, жизнь проходит мимо, ты не видишь свою семью, есть только работа. Но я благодарен родителям за их пример в моей жизни и за вдохновение. За то, что они дали мне шанс быть тем, кто я есть. Всё, чего я достиг, я достиг благодаря их примеру. Спасибо, что они сделали всё как надо. И если кто-то из моих детей захочет связать свой жизненный путь с медициной, я тоже расскажу им о всех тяготах этого выбора, но отговаривать не буду, ибо это великая цель, которая заключена в лаконичном девизе: «Служа другим - сгораю!».
