Чему учил Гурджиев
Он вел человека к духовному совершенствованию, к здоровью и бессмертию через физическое и эмоциональное страдание. Он считал, что мы состоим из сущности -- целого букета невероятных способностей, и личности -- уступок требованиям общества. Личность подавляет и искажает сущность. Задачей Гурджиева было найти «гадкого утенка» в душе человека и вырастить из него прекрасного лебедя. Он умело обыгрывал стремление образованных людей к исключительности, жажду духовного роста и знаний, беспомощность тонкого ума перед грубой силой, а также неумение многих самостоятельно справляться со своими проблемами. И манил учеников возможностью превратиться в Сущность -- в Сверхчеловека.
Как учил Гурджиев
Гурджиев многое повидал и многое пережил. Некоторых тяжкий личный опыт приводит к милосердию -- Гурджиева он ожесточил. Человеческие пороки его раздражали, глупость угнетала, лень бесила. Он пришел к выводу: призывы к разуму, доброте и благородству ни к чему светлому людей не подвигнут. И придумал свой метод: через непосильные физические нагрузки и лишение сна, через гипнотическую музыку и исступленные танцы отключить критику в голове человека, сбить его с толку, подчинить себе и развить в нем таланты, если такие имеются. Он никогда ничего не объяснял. И утверждал, что каторжный бессмысленный труд «просветляет» умных.
В Фонтенбло все спали по четыре часа в сутки. Профессора утром рыли канавы, а вечером закапывали. Светские дамы в темноте часами чистили морковку. Все дружно таскали в гору камни, пока не падали от усталости. Принцип «Труд просветляет!» впоследствии широко использовали Сталин, Гитлер и Мао Цзэдун.
Гурджиев постоянно провоцировал учеников, ссорил мужей и жен и надеялся, что в них пробудится праведный гнев, что слабый возмутится и научится говорить «нет», что за несправедливо обиженных заступятся, что любимую жену защитят.
Он надеялся своими ударами создать людей сильных: «Нас бьют, а мы крепчаем!» Но штамповал только рабов: «Нас бьют – значит, мы ничто». Ему поклонялись, а его задор и злость сменились тоской.
«Розы превращаются в жаб»
Джаз умолк, пластинка остановилась. Успенский разорвал все отношения с Гурджиевым и уехал в Лондон. Из учеников никто в гения не обратился. Они стали еще более беспомощными, висели на Учителе тяжким грузом и требовали заботы. Гурджиев не знал, как быть дальше. Весной 1924 он попал в автокатастрофу -- ночью врезался в дерево. Говорили, что катастрофу он себе сам устроил -- хотел уйти из жизни, да чуточку не рассчитал. И выжил.
Несколько недель Гурджиев провел в коме. За ним преданно ухаживали жена и мама. Через полгода он полностью оправился. Но его мать сразу заболела печеночной недостаточностью, словно отравилась огромной дозой токсинов, а у жены обнаружили рак. Скорее всего, Гурджиев для своего выздоровления вытянул из них все жизненные силы. Сначала умерла мать. Юлия ушла из жизни через год, так как ее дни Гурджиев продлевал, вливая в нее свою энергию, о чем неоднократно рассказывал ученикам. После смерти жены Гурджиев два дня не выходил из своей комнаты, а на поминальном ужине в течение часа проклинал Бога.
Его деятельность стала хаотичной. Он много раз посещал США, где выступал с программами сродни цирковым и набирал новых последователей. В 1927 году задумался, а не свести ли счеты с жизнью. Поссорился с ближайшими друзьями де Гартманами, и те его покинули. Умерли его друг Александр де Зальцман, его американский импресарио Орандж, его брат. Великая депрессия резко сократила количество учеников -- всем не до мистики, быть бы сытыми. В 1933 году Гурджиев продал поместье и переехал в Париж.
Как уходят из жизни великие маги
После Второй мировой войны растерянная Европа вновь потянулась к магии. И про Гурджиева вспомнили. У него опять появились ученики и последователи. Он вел себя с ними еще более грубо, чем обычно. Они с радостью его хамство сносили. Узнав о смерти Успенского, Гурджиев сказал, что тот «умер как собака». Ученики Успенского хотели обидеться, но передумали, ибо решили, что Учитель не оскорбил, а иносказательно похвалил своего бывшего соратника. И всем скопом перебежали к нему из Англии как потерявшие пастыря и давно нуждающиеся в стрижке овцы.
В 1948 году Гурджиев вновь попал в тяжелую автомобильную аварию, выздоровел с невероятной быстротой и, к полному недоумению окружающих, стал выглядеть на десять лет моложе, чем до нее. Он говорил, что катастрофа ему понадобилась, чтобы выйти на свой истинный путь. Он в последний раз навестил США, а потом вдруг захотел в Париж -- приют всех вечных странников. В Париже ему стало плохо с сердцем, его поместили в госпиталь. Возле него собрались преданные ученики. Он вроде бы задремал. Потом открыл глаза, посмотрел на всех, ухмыльнулся: «Ну вы и вляпались!» И испустил дух.
Окончание истории ЗДЕСЬ
Галина Панц-Зайцева (c) "Лилит"
