Я легко впорхнула вломилась в автобус буквально за секунду до закрытия дверей и изящно присела плюхнулась, не глядя ни на кого, на единственное свободное место.
Дыханье сбилось, ноги гудят, лямка бюстгальтера сползла, в руках пакеты и коробка с пирожными.
Поелозив попой по скользкому сиденью, угнездилась устроилась поудобнее, а слева – чья-то лысина блестит в лучах заката с окантовочкой пониже темечка из реденьких волос.
Ну лысина и лысина, нам, принцессам, все равно.
Тронулись. Еду. Маникюрчик свеженький пристально разглядываю. Пакетики меж ляжек зажала, коробку с вкусняшками на колени водрузила, лямку круговыми движениями предплечья на место почти вернула.
На лысину кошусь с подозрением, не потырил бы чего. Хозяин лысины в ответ зыркает: губешки узкие сжал, нос красный, пористый, очки на полморды, из глубины глазки маленькие злые.
Еду. Духами свеженанюханными благоухаю. Пакетики из бутиков пересчитываю. Кофеечек предвкушаю с содержимым-то коробочки.
Вспоминаю, между делом, что бумагу туалетную купить забыла.
И тут лысина слева выразительно так кхекает.
-Здравствуй, - говорит лысина, - Наташечка-шечка.
Мааааать честная, муж бывший! Пятнадцать лет не видела роднулечку, и еще б столько бы…в удовольствие не видела бы, если б каблуки пожалела, не впрыгивала бы в отходящий автобус.
-Здравствуйте, - отвечаю,- ясен свет Иван Арнольдович. Рада видеть вас жирненьким, лысеньким, в здравии. Надеюсь, и супруга ваша, и детки ваши тако же здоровы. И у меня все хорошо, приятно было поболтать.
И оглядываюсь, в поисках пути к отступлению.
Крест животворящий ладонью под блузкой нащупываю.
Зря, думаю, бумагу туалетную купить забыла.
Пирожными-то отмахиваться несподручно, да и жалко.
А в глазах прям помутнело, все девять месяцев совместной семейной жизни перед глазами пронеслись, в конце которых родилась четкая уверенность в том, что лучше я сдохну, чем дальше так жить буду.
Жлоб, зануда, стяжатель, тиран, нарцисс, уверенный в том, что уже одно то, что он у мамы родился мальчиком, должно обязать жену его обихаживать, выполнять прихоти и капризульки, сдувать пылинки, скакать вокруг, себя не помня.
-Э, - говорит, - погоди, погоди. Это очень удачно, что ты меня встретила. Я готов нынче составить твое счастие. Баба ты, как я помню, покладистая в целом, борщ варишь съедобный. Картошку, правда, неэкономно чистишь, да ладно уж, вижу по тебе, что на картошку-то заработаешь…
Пригладил ладошкой пухлой волосенки, приосанился и смотрит выразительно, улыбается.
Я от счастья неожиданности речь потеряла, а потом, подхватив пакеты, рванула от соблазна подальше, благо автобус тормозить начал, выскочила на остановке. Уф… Чур меня, чур…
И пироженки целые.
А туалетную бумагу придется в ларьке рядом с домой покупать, чувствую, пригодится, живот чего-то свело…
