Российским осужденным стали больше платить. Об этом на днях торжественно отчиталось Министерство юстиции. В 2017 году средняя зарплата заключенного якобы выросла до 229 рублей в день. Но в курсе ли сами зэки? Мы решили узнать об этом из первых уст и обратились к Mr. Nobody.
***
Разумеется, в некоторых местах такие заработные платы могут быть. Но за семь лет отбывания наказания я ни разу не сталкивался с подобным. Если бы и был зэк, который получает больше 200 рублей в день, допустим, сидя за швейной машинкой по 12 часов в сутки, то о нем уже ходили бы легенды. Осужденные говорили бы: “Я вчера видел зэка, который зарабатывает 200 рублей в сутки!”
На деле же заключенные зарабатывает туберкулез в сыром и пыльном швейном цеху.
В нашей колонии строгого режима — почти 1500 человек. Принудительно никто не работает, только по желанию. В девять утра осужденный идет на так называемую промышленную зону, или промку. Возвращается он после девяти вечера. Перечень работ для простых смертных, конечно, не слишком обширный.
Обувной цех. Там выполняют заказы частных фирм. Ужасная, некачественная обувь, беглый взгляд на которую заставляет задуматься: кто вообще это дерьмо продает и тем более покупает? Условия очень напоминают обстановку в тайском подвале, где дети шьют найки. Только в обувном цеху холоднее и иногда играет шансон по громкоговорителю. Видимо, такая музыка повышает производительность.
Швейный цех. Самая, как говорится, изюминка. Большую часть времени осужденные шьют форму ментам. Она быстро изнашивается: то легавый залезет куда-то, потому что поступила информация, что там может быть спрятан спирт, то сцепится с одним из заключенных и порвет куртку (или как это называется), пытаясь отобрать что-нибудь запрещенное. На полу цеха валяются нитки, куски ткани и прочая швейная хрень, а возле дальней стены — гигантская, почти до потолка, груда тряпья. Когда игла бьет по ткани, невооруженным глазом видно поднимающуюся в воздух пыль. Так как в помещении одновременно трудятся около 80 человек, неудивительно, что каждый месяц, помимо зарплаты в 300-450 рублей, заключенный получает путевку в ближайшую тюремную больницу — в отделение туберкулеза.
Кроме этих великолепных и перспективных рабочих мест, есть пекарня, свинарник, овощной цех и, как ни странно, курятник. Одну хилую курицу или какие-то части свиньи можно бросить в 300-литровый бак с будущим супом, а оставшимся после приема пищи хлебом можно накормить тех же животных (я о свиньях и курицах), чтобы в будущем уже они отправились в мир иной. Безотходно. Помимо того, выращивают картошку, морковь, капусту. Все это есть в рационе, поэтому вопрос о том, куда деваются бюджетные средства, которые вроде как должны пойти на то, что написано в “меню” нашей столовой, остается без ответа. Хуже всего тем, кто прибыл в колонию недавно. Стакан сока? Два вареных яйца? Творог? Сливочное масло?
Старые зэки только подшучивают. Нет, бро, ведь и на сарае “Йух” написано, а там дрова лежат. И так со всем. Создается впечатление, что существуют две противоположные правовые реальности. В одной с осужденными работают социологи, психологи и врачи; нормальный рацион, адекватный досуг, спорт и так далее. Колонии, тюрьмы и все подобные учреждения выставляют государству счет за эти иллюзии, а налогоплательщики платят. Во второй реальности, которая существует независимо от восприятия людей, все иначе.
Повторюсь, средняя заработная плата осужденного составляет 300-450 рублей в месяц. Средства начисляются на личный “счет” зэка, и тот может раз в месяц приобрести себе растворимый кофе и сигареты.
Возникает закономерный вопрос: для чего же тогда вкалывать по 12 часов в сутки?
Просто люди, помимо своей “официальной” работы, могут делать что-то еще, но уже для себя или другого заключенного. Я приведу несколько примеров с фотографиями, которые сделал, пока писал этот текст.
“Спираль”. Говоря откровенно, черт знает из какого металла она делается и где его находят. Нужна для приготовления пищи (на кирпичи можно поставить сковороду, чтобы, например, пожарить яичницу). Два провода крепятся к “спирали”, а затем вставляются в розетку. Заказать себе такую можно в среднем за три пачки сносных сигарет.
“Макли”. Не знаю этимологию этого слова. Знаю только, что люди, которые делают такие вещи, называются маклерами. Заработная плата у них значительно выше — около 800 рублей в месяц. В нашей зоне наполненностью 1500 человек “маклеров” только 10. Эти заключенные могут вырезать по дереву, рисовать и так далее. Нарды, шахматы, рукоятки ножей, предметы мебели — на свободе такие вещи стоят немалых денег. И, разумеется, эти деньги оседают в карманах тюремного начальства.
Последнее — пример некоторых бытовых работ. Зарядка аккумулятора телефона напрямую, с помощью “крюков”, самодельный кипятильник, состоящий из двух металлических пластин, который может нагреть кружку воды за 10 секунд (но есть риск, что он тебя убьет), захреначенный сваркой чайник-терминатор, который, к слову, работает дольше, чем я здесь нахожусь.
Что мы имеем в итоге? Люди, по разным причинам не имеющие возможности что-то купить, вынуждены ходить на промзону и пахать на гражданина начальника за копейки. Так они получают еще и возможность заработать — за счет предметов, которые необходимы зэкам в колонии.
Зона — это будто бы концентрированная воля. Здесь видно большинство взаимосвязей, а промежуток между событиями и их последствиями гораздо короче. Это очень напоминает стеклянный шар с бутафорским снегом. Сжатый, маленький мирок.
