Женская ИК-32 находится на окраине города. В сопровождении заместителя начальника колонии и пресс-секретаря ГУФСИН России по Пермскому краю мы проходим на территорию. Время рабочее, на большом чистом дворе пусто. Большинство осужденных на работе. Местная швейная фабрика обшивает МЧС, полицию и выполняет другие госзаказы.
Две женщины с покрытыми платками головами, поддерживая друг друга под руки, выходят из больничного здания. «Это наркоманки, недавно прибыли», — объясняют нам. На белых стенах — мотивирующие надписи, за заборами вдоль строений на растянутых веревках сушится белье, на входе в помещение, где живут женщины, возле курилки — несколько клумб.
Заходим внутрь — здесь тоже почти никого. На окнах персиковые шторы и несколько горшков с цветами. Ровными рядами стоят аккуратно заправленные двухъярусные кровати с такого же цвета занавесками. На каждой — лакированная фотография с именем. В пустом помещении светло и просторно. Впечатление портит характерный для всех казенных учреждений, где живут люди, запах. Так пахнет в интернатах, детских домах и домах престарелых. Несмотря на временную пустоту, легко представить, как здесь около ста женщин одновременно живут каждый день.
Татьяна Русских, психолог ИК-32
«Здесь, в колонии, их жизнь полностью организована. У них есть рабочее место, есть спальное место. У них есть столовая, где они едят. Это сказывается на любом человеке, когда его жизнь организуют другие люди. У нас здесь нет соблазнов, таких как алкоголь или наркотики. На воле женщин никто не ограничивает в этом».
Разговаривать с осужденными нам предлагают в комнате психолога. Выходим и через двор направляемся в двухэтажное административное здание. По пути я замечаю вывески столовой, магазина и клуба. Четыре женщины уже ждут в коридоре у двери кабинета. Администрация не покидает нас и здесь. Они садятся в дальнем углу на диван, я — за стол у окна. В комнате душно. Замначальника просит открыть окно и командует: «Пусть заходят по одной».
Елена, 30 лет, ст. 158 ч. 3 «Кража»
Наказание — лишение свободы на 3 года, 5 месяцев, начало срока — 11.08.2016, конец срока — 13.11.2019, ждет суда по УДО
Мягкая внешность. Нервничает. Говорит тихо, голос дрожит. Теребит уголки платка и время от времени плачет.
— Это у меня четвертый срок. Первый был по 112 статье — телесные повреждения, второй по 159 — мошенничество, третий — за воровство. В общей сложности я сижу уже десять лет.
Я родилась в Красновишерске. У меня есть сестра и брат. Когда отец освободился в очередной раз, то начал сильно маму избивать. Мама и так выпивала, стала еще больше, работу бросила. Вот в последний раз, когда он ей рот разрезал, ее забрали в больницу. После этого нас с младшей сестрой определили в детский дом. Мама приходила к нам, обычно пьяная. Папа сидел постоянно. Маму убили, когда мы в детском доме еще были. Старший брат у бабушки жил. Почему нас всех бабушке не отдали, я не знаю. Детского дома сейчас нет уже.
Когда мы вышли из детдома, жили какое-то время с папой, смотрели за ним. Мне жалко его было. Туберкулез у него был. Худеть стал, ноги отказали...
В первый раз я села в 18 лет. Ничего не знала, ничего не умела. Чтобы как-то прожить, начала воровать, избивать, даже не пыталась устроиться на работу. И попала в колонию-поселение, там, где сейчас тюрьма «пятерка». Вышла я и через четыре месяца снова загремела. Беременная была. Родила, освободилася, через четыре месяца снова заехала. Ребенок в доме малютки сейчас, тяжелый он...
Вышла и с отцом уже не жила, ушла к мужчине от него. Я еще в детдоме связалась с мужем у воспитателя. Начала сбегать к нему, а потом и жить с ним. Каждый раз, когда я освобождалась, он меня встречал... Сам сидел три раза. В последний срок он меня закрыл. Пришла компания старая, денег просили, выпить хотели. Я им говорю, что он мне денег не дает, он дает мне чисто на продукты и то, считает каждую копейку. Но, говорю, есть у меня там кольцо, которое Игорь (сожитель) мне подарил. Сейчас, говорю, заложим его. Всё, пошли, заложили. Вечером он звонит: где кольцо? Я говорю: ничего не видела, ничего не брала, тем более, что ты мне его подарил. А он пошел и заявил.
Татьяна Русских, психолог ИК-32
«Так получилось» — так скажет каждая. В городах им проще встать на ноги, в деревне — где нет работы и где её все знают — сложнее. Вот и получается: или мешок картошки взяла, или бутылку водки украла. Как правило, она говорит, что виноваты обстоятельства. И она здесь практически не причем: сумку вы забыли сами. Поставили в тележку и отвернулись. Это же вы виноваты, а не она, что она эту сумку забрала».
Когда я выхожу, то обычно живу в Красновишерске. Своего жилья у меня нет, скитаюсь, ночую, где придется. В этот раз хочу в Перми остаться. Образование у меня — 9 классов и ПТУ на штукатура-маляра. Здесь, в тюрьме отучилась на швею еще. На воле я работала только один раз, перед последним сроком, на буферной, делала уголь для шашлыков.
В Перми есть человек, который ко мне ездит уже полтора года каждый месяц на свиданки, Ваней зовут. Ждет меня. Девочка тут одна сидела, она нас с ним познакомила. Ему 49 лет, он тоже сидел, но давно, по малолетке. Работает на платной автостоянке. И мне работу нашел. Где-то в Перми делают чизбургеры. Там посуду буду мыть. Зарплата, говорит, небольшая. Но на первое время и это хорошо. Жить буду у него. Для связи я вам могу евоный номер оставить (диктует наизусть).
Сестра сейчас в Краснокамске живет со старшим братом. Но я с ними давно отношения не поддерживаю. Ни с сестрой, ни с братом... Они еще помогали мне, второй, третий срок. Потом уже стыдно стало. Они-то ни разу не сидели. Почему у меня так получилось, я не знаю. Сама выбрала свой путь. Люди выходят из детского дома и живут нормальной жизнью, а я не смогла.
Ольга, 42 года, ст. 105 ч. 2 УК РФ «Убийство»
Наказание — лишение свободы на 11 лет, 10 месяцев, начало срока — 30.08.2007, конец срока — 29.10.2018
Несмотря на внешнюю скромность, производит впечатление собранного и уверенного в себе человека. Хорошо поставленная речь. Говорит размеренно, охотно и понятно объясняет, если я что-то не понимаю.
— Родилась и жила я в городе Самаре. Вышла замуж в 1991 году. Муж пропал без вести, он из бригадных был (жаргон: бригада — организованная преступная группировка). Ну, так братков раньше называли. Детей мы не успели родить.
Так получилось, я осталась без квартиры. Ребятки ко мне ночью приехали, свозили на кладбище, я им все документы подписала. И потом один мальчик мне помог уехать из своего родного города. Мы с ним катались по стране, там поживем немного, тут поживем. Оказались в Перми. В 1999 году я в первый раз села за разбой и грабеж на семь лет. Мужчину молодого ограбили, избили. Рядом была милиция. Мы ему особо ничего не сделали, не сломали, не изувечили. Почему нам так много дали, непонятно. В 2006 году освободилась и осталась в Перми. Жила в соцгостинице на Героев Хасана. Я приехала туда сразу после лагеря, меня заселили, сразу стала полы там мыть. Поначалу они помогли мне, продукты выдали. Ездить мне никуда не надо было. В конце месяца уже зарплату дали.
