Ольга Брюс

— Светик, ты даже не представляешь, какой у меня для тебя сюрприз! — восторженно напевал Паша, заходя в квартиру. Он только что вернулся со сделки по покупке нашей новой квартиры. Я сижу с маленьким сыном — шестимесячным Мишей, поэтому все дела за пределами нашей съёмной квартиры проходят мимо меня. — Ну и какой же у тебя сюрприз для меня? — шепотом переспросила я, и внутри всё сжалось от дурного предчувствия. В последний раз он так говорил, когда его мама, моя свекровь Надежда Ивановна, приехала к нам жить на целый месяц...

Егор молча взял тёщу за плечи, повернул и повёл к двери, не обращая внимания на её крики. А она сыпала проклятия, призывая их на голову Даши, и не думая выбирать выражения. – Да что же это такое... – упавшим голосом проговорила Дарья. – Они что, все сговорились? Вошедший в комнату Егор бросил на неё хмурый взгляд, но вместо упрёка, который она ожидала, сказал совсем другое: – Извини, Даша. Анна Ивановна всегда была слишком эмоциональной женщиной. Не стоит принимать близко к сердцу её слова. Дарья тяжело сглотнула: – Наверное, она имела право так подумать...

— Ты должна это сделать, доченька… ради меня, ради всех вас… Голос Катерины звучал так естественно, что Варя на какой-то миг подумала, что уход матери - всего лишь дурной сон, и на самом деле, она сейчас войдет к ней в спальню и скажет, что чай готов и пора вставать. Преодолевая сонливость, Варя приподнялась на локтях и нерешительно позвала: — Мам… это ты? Ты здесь? — Угробила мать, теперь зовешь? — на пороге стоял Толик с налитыми кровью глазами. Судя по внешнему виду мужчины, он успел принять что-то явно покрепче, чем чай или кофе...

— Вот увидишь, Галка, — убеждала она, — придёшь сейчас, а он уже на диване храпит. Или на кухне холодный суп из кастрюли доедает. Мужики — они как дети: пообижаются, кругаля дадут по деревне и назад, к кормушке. Галина кивала, вытирая нос краем платка, и в глубине души действительно начала верить в это чудо. Вот сейчас откроет дверь, а там — пахнет табаком, и туфли Семёна стоят у порога... Но чуда не случилось. В доме было так же тихо, холодно и пусто. Нина постояла в дверях, неловко потопталась...

Дома меня встретил Игорь. Он сидел на кухне с ноутбуком, выглядел замученным и каким-то понурым. На столе стояла пустая чашка из-под чая и тарелка с крошками. — Привет, Ритуль, — он поднял на меня глаза, и в них промелькнуло облегчение. — А ты где была? Я глубоко вздохнула. Наступил момент истины. Я медленно сняла пальто, прошла в кухню и села напротив него, стараясь, чтобы мой взгляд был максимально серьезным и немного трагичным. — У врача я была, Игорек. — У врача? — он тут же отложил ноутбук...

— Да кому ты нужен, дед - сто лет?! — Галина залилась колючим смехом, вытирая руки о засаленный передник. — Был бы ты помоложе, я б ещё поревновала для приличия. А сейчас? Ты в зеркало-то давно смотрелся, жених ненаглядный? Ты ж как старый гриб-дождевик: тронешь — и одна пыль полетит. Сиди уже, не позорься! Ни одна баба на тебя, корявого, и глазом не поведёт, разве что из жалости копеечку подаст. Семён стоял в дверях кухни, сжимая пальцы так, что костяшки побелели. Ладно бы просто ворчала — к этому он за сорок лет привык...

– Ты кто такая?! – прорычал незнакомец. – И откуда тут взялась? На, прикройся! Ослеплённая Дарья почувствовала, как к её ногам упало что-то мягкое. Она быстро наклонилась, схватила брошенное ей покрывало, торопливо укуталась в него, и, наконец-то почувствовав себя хоть немного защищённой, потребовала: – Да уберите вы фонарик! Мало того, что без спроса забрались в мой дом, так ещё и оскорбляете! Какое вы имеете на это право? Луч света отклонился в сторону, и Дарья сумела разглядеть высокого, хмурого бородача, который прожигал её сердитым и в то же время удивлённым взглядом...

Прихватив с собой чемоданы, сумки и документы, Зина и Гриша покинули город в надежде, что их новая жизнь в Горелово изменится к лучшему. Зина представляла, как она будет прохаживаться по улицам села в своим модных одеяниях, бабы будут сворачивать головы от зависти, а мужики глотать слюни при виде ее еще не увядшей красоты. - Ничего, - волокла чемоданы Зина от автобусной остановки к дому, - найдется тот, кто меня полюбит. В деревнях тоже нормальные мужики живут. Входя в дом, пропахший сыростью, Зина поморщилась...

После разговора с Лизой я ещё долго пребывала в сомнениях. А вдруг она вообще не перезвонит? Я ведь совершенно не знала этого человека. Может, она заблокирует мой номер и забудет об этом звонке как о досадном недоразумении. Но внутри жило упрямое чувство: я должна была попробовать. Это был мой единственный шанс понять, в какую игру играет моя свекровь. Однако я зря боялась. Лиза оказалась человеком слова и уже на следующий день мой телефон завибрировал. — Рита? Это Лиза. Если ваше предложение о кофе ещё в силе, давайте встретимся сегодня вечером...

— На флешке есть документы. Они показывают, что папе ничего не принадлежит в компании. Всё оформлено на маму. И ещё там есть видео. Где он угрожает маме. Говорит, что уничтожит её, если она не подчинится. Шум только усилился. Судья несколько раз стукнул молотком. — Тишина! Михаил Евгеньевич встал. — Уважаемый суд, защита ходатайствует о приобщении к материалам дела электронного носителя с документами и видеозаписями, предоставленного свидетелем. Адвокат Верещагина выглядел растерянным. — Мы требуем экспертизу подлинности… — пробормотал он...

Спустя минут десять вышла недовольная и помятая Варвара. Не глядя на мать, протопала тяжелым шагом на кухню, еще минут через двадцать вынесла кружку с горячим чаем и поставила на тумбочку рядом с постелью матери. Посмотрела на последнюю как на врага народа: — Что еще? — Лимон положила? У меня простуда, горло побаливает. Врач сказал, что нужен лимон, — не отставала Катерина. Варя в ответ закатила глаза: — Господи, что ты прямо как маленькая? Ты с каких пор стала слушать врачей? Катерина покраснела: — Ну-у-у… я же обычно стараюсь выполнять их указания...

Анна Петровна поперхнулась на полуслове, явно не ожидав такой реакции. Она ждала слёз, оправданий или ответной агрессии. А я стояла и искренне восхищалась своей предшественницей. В тот момент я поняла: мы с ней, в сущности, на одной стороне. Мы обе пытались (или пытаемся) выжить в тени этой грандиозной женщины, которая считает свою любовь к сыну единственно верным мерилом жизни. Свекровь как-то быстро сдулась. — Ну, пожать не пожать… — буркнула она. — Но поучиться у неё стоило бы. Ладно, ешьте свою траву...