Осколки счастья

– Куда-а-а-а?!! – взвизгнула вахтёрша, когда Юрий толкнул дверь и буквально взлетел на второй этаж. – Время уже! Нельзя посетителям! Ах ты, парази-и-ит, а… Ну я тебе сейчас устрою… Ворча и задыхаясь на ходу, она стала подниматься по лестнице, намереваясь сейчас же вышвырнуть обнаглевшего парня из общежития, где, благодаря ей, всегда был покой и порядок. В самом деле, все уже готовились ко сну, и Алёна тоже расстилала свою постель, когда в комнату без стука ворвался Юрий и широким размашистым шагом подошёл к кровати, на которой спала Люба...

Старик-обходчик, живший неподалёку от станции Троицкой, шагал по шпалам, проверяя состояние вверенного ему участка железной дороги. Но мысли его были далеки от порученных обязанностей. Старика беспокоила Наталья, его жена, вот уже вторую неделю находившаяся в больнице. Подхватила где-то, старая, воспаление лёгких и теперь с трудом дышала, готовясь, видимо, отдать Богу душу. Все нехитрые сбережения потратил старик на то, чтобы поднять жену на ноги, в долги к соседям влез, слёзно обещая с пенсии всё отдать, но на хорошее лекарство всё равно денег не хватало...

Люба взяла в руки карты и принялась тасовать их. Но делала она это так неумело, что то одна, то сразу несколько карт два-три раз выпадали у неё из рук, и она лезла под стол, чтобы поднять их, вызывая тем самым веселье у всех, кроме Григория. Арсен и Эльдар посмеивались над глупой девчонкой, которая всё глубже и глубже запутывалась в их сетях. Конечно, они снимут проигрыш с её мамаши, но это всего лишь деньги, а им ещё очень хотелось немного развлечься. Нужно только потерпеть несколько партий, а потом они выпроводят Григория и займутся делом с этой чернявой, явно ещё никем не тронутой малышкой...

Услышав скрежет дверного звонка, Елена вскочила с дивана, на котором сидела с вязанием, и бросилась в прихожую встречать мужа. Это и в самом деле был Игорь, только не один, а со своим зятем – Сергеем, в подчинении которого теперь работал в дежурной части. Они оба были сильно пьяны и не падали только потому, что цеплялись друг за друга. – Ой, Игорь…Серёжа… – ахнула Елена и прижала ладони к губам, прыснув от смеха. – Где же вы так набрались? – П-п-ожрать собери что-нибудь, – запнувшись, проговорил Парфёнов, хватаясь руками за стену...

Люба шагнула к двери и прислушалась. – Тц, тц, тц, – пощёлкал языком невидимый ей собеседник Григория с явным акцентом. – Как нехорошо ты говоришь. Ты в Бога веришь, а крестом торгуешь. Зачем нам твой крест? Часы ещё... Ты деньги давай... Деньги – хорошо, остальное не надо. – Так нет уже денег, братва, – взмолился Григорий. – Я же говорю... – И я говорю, – отвечал ему всё тот же голос. – Нет у тебя денег, у другого возьми. – У кого? – не понял Григорий. И вдруг заупрямился: – Воровать не буду, хоть убейте...

Поезд, на котором Люба возвращалась домой от Шуры, мерным стуком отсчитывал километры пути, и точно так же спокойно и равномерно мысли девушки сменяли друг друга. Она думала о своей несчастной сестре, о том, как трудно ей, бедняжке, переносить незаслуженное наказание. Люба ни одной минуты не сомневалась в том, что Шура ни в чём не виновата, и, может быть поэтому, ей было тяжелее вдвойне. Люба вздохнула. Что-то неуловимое изменилось в её сестре, и Любаша не могла понять, что именно. То ли внутренний стержень Шуры сломался, то ли напротив, он стал ещё более крепким и массивным, как...