Мошенники. Люди, которых ненавидят вообще все, включая родственников, друзей, родителей и их самих. Они портят настроение приличным людям, угрожая их имуществу, кошельку, а иногда и самой жизни. Количество их невероятно, а число грязных приемов в их арсеналах настолько велико, что если записывать их все, то книгу эту не удастся закончить до самого третьего пришествия Христа.
А вот интересно, как в Средних Веках обстояли дела с этими самыми мошенниками? Чем они промышляли, как зарабатывали на жизнь? Нет, понятно, что невозможно описать в одной статье все многовековые их уловки? Но нужно же с чего-то начинать. И почему бы не начать с нескольких самых масштабных и прибыльных мошеннических схем, что проворачивали люди острого ума и гибких принципов во времена рыцарей, королей и принцесс?
Тем более, что все они до боли похожи на те аферы, что с похвальной периодичностью попадают в современные новости. Впрочем, давайте забудем о том, что мы живем в первой половине XXI века, и обратимся к благословенному Средневековью - времени, когда мудрые короли правили своими добрыми и богобоязненными подданными.
А первая наша история будет про подделку пирогов. И на этом самом месте самый нетерпеливый читатель неизбежно воскликнет, — автор, ты только что обещал историю о масштабных и прибыльных схемах мошенничества, какие тут могут быть пироги? Секунду терпения дорогой друг, сейчас я все объясню.
Когда началась эта история, достоверно неизвестно. Наверное, еще во времена Древнего Рима. Но если говорить о средневековой Европе, первые ее упоминания мы видим примерно во второй половине XII века. То есть в благословенные времена, когда "темные века" уже закончились, а просвещённое Высокое Средневековье только-только начиналось. Пришедшие на континент хорошие погоды позволяли собирать большой урожай, что привело не только к тому, что границы голода были существенно подвинуты, но даже к появлению некоторых излишков пищи, из которых средневековые горожане немедленно стали делать ничуть не менее средневековый фастфуд.
И вторым по популярности блюдом этого фастфуда (после хлеба, понятно), были пироги. Разного размера, разной рецептуры и с невероятным количеством начинок. Самым лучшим и дорогим из которых было, конечно же, мясо. Один такой пирог с мясом стоил в пять раз дороже любого другого. И вполне естественно, что эта разница в цене стала окном возможностей для предприимчивых людей с низкой социальной ответственностью.
Вот, казалось бы, ну, пирог и пирог, Сколько с него можно получить выгоды? Но это только на первый взгляд. Потому что то, с каким размахом и энтузиазмом лавочники средневековой Европы кинулись делать "настоящие мясные пироги", поражает воображение даже наших современников, привыкших, казалось, вообще ко всему. Внутрь такого "деликатеса" стоимостью в один пенс шло, кажется, вообще все, начиная от лежалой крольчатины и заканчивая буквально мелко порубленными вперемешку с капустой кишками.
Количество поддельных мясных пирогов было настолько чудовищным, что эта проблема за четверть века всплывает в местных лондонских, например, эдиктах одиннадцать раз. И каждый раз наказание за их подделку только ужесточается. Что прямо говорит о том, что добрые и набожные жители плевать хотели на законотворческие инициативы местной власти и Его Королевского Величества вкупе с ней.
- Поскольку лондонские пирожники запекают в пироги крольчатину, гусятину, потроха и прочее, для того уже не подходящее, а иногда и зловонное, обманывая людей, а также выдают говядину за оленину, ныне постановлено и приказано: Чтобы никто из упомянутых пирожников не смел продавать пироги с кроликом под угрозой тюремного заключения и штрафа, на первый раз 6 шиллингов 8 пенсов, на второй раз 13 шиллингов и 4 пенсов, на третий раз – 20 шиллингов. Также никто из помянутых пирожников не должен покупать у поваров в богатых домах остатки, потроха каплунов, кур и гусей, с намерением запекать их в пироги и продавать. Также никто не смеет под угрозой штрафа выдавать говядину за оленину. (Эдикт о торговле в Лондоне XIII век)
К XIII веку ситуация становится настолько критической, что штрафы вырастают до двадцати шиллингов за найденный поддельный пирог. А это примерно столько, сколько получал английский лучник за три месяца службы. И дело тут было уже даже не в финансовых потерях людей и казны, хотя и они были крайне существенны. По современным расчётам, только в одном Лондоне за год из-за массовой продажи условно съедобных пирогов казна теряла около двух тысяч фунтов одними только налогами на право торговли. А это, на секундочку, более полутонны тонны серебра ежегодно. На какую сумму же предприимчивые продавцы "обували" население шестидесятитысячного Лондона, оставалось только догадываться.
Но главная проблема, как мы говорили, была в другом. Как-то так случилось, что про санитарные нормы в те благословенные времена никто особо не думал. Особенно когда речь шла об уличном фастфуде. А это значило, что готовили и так изначально небезупречные продукты в еще более небезупречных условиях. Поэтому средневековый потребитель травился этой уличной едой непрерывно и постоянно. Хронисты пишут о "нескольких сотнях" горожан, умерших за год от отравления, и возлагают ответственность за это именно на нечистоплотных пирожников. И это, напоминаю, в небольшом по современным меркам городе, с населением в шестьдесят тысяч человек.
По современным оценкам, только в Лондоне XIII века за год на аферах с мясными пирогами и пирогами из мяса "благородных птиц" мошенники, с учётом всех накладных расходов, получали не менее двадцати тысяч фунтов, что составляет четыреста тысяч шиллингов. И это, как не сложно посчитать, около семи тонн серебра. А казалось бы, обычной мясной пирог.
Следующей по доходности и популярности аферой времен классического Средневековья являлась подделка вина. Вернее, не всего вина, а дорогого и редкого сорта, делавшегося из крупного сладкого винограда с названием "гренаш". В отличие от большинства вин того времени, которые мы сейчас назвали бы белым сухим, "гренаш" был красным сладким вином и поэтому пользовался бешеной популярностью среди благородных дам и высшей аристократии. Ну и, конечно, среди людей, которые изо всех сил пытались стать на эту самую аристократию похожими.
О подделке этого дорогого напитка впервые нам говорят "Податные реестры парижских налогоплательщиков", написанные в конце XIII века. Так же поддельный "гренаш" описывается в "Парижском домохозяине" огромной книге домашних советов и в трудах Ришара Леско. И нужно сказать, что размах, с которым средневековые французские мошенники подделывали элитный сорт вина, если и уступал тем масштабам, которых достигли пирожники Лондона, то лишь самую малость.
Судя по всему, уже к середине XIII века от трети до половины всего "гренаша" продаваемого в Париже, было чем угодно, только не благородным красным вином, изготовленным на юге Франции. А продавалось его там чуть больше, чем очень много. На начало XIV века, судя по таможенным записям, в город ввозилось около 250-300 тысяч гектолитров вина, что в пересчете на человека составляла около полутора литров в день. И десятая примерно часть ввозимого продавалась после как "гренаш". И тут снова, как с мясными пирогами: разница в цене между ним и обычным вином была настолько велика, что не начать подделывать его означало бы согрешить перед Богом и здравым смыслом. Благо, рецепт превращения белого сухого вина в красные сладкое был давным-давно уже известен.
Главной проблемой тут было то, что такое дорогое вино было принято пить без специй и неразбавленным. То есть было решительно невозможно добавить в него мед, фрукты, подогреть и выдать за горячее вино со специями. Но если человек очень сильно хочет денег, то такие мелочи его остановить не способны. Мошенники брали молодое, дешёвое белое вино, привезенное в город, после чего добавляли в бочки редкий аптекарский порошок, именуемый сахаром, высушенную смесь гвоздики и кардамона и немного перетертой коры вишни. После чего оставляли получившееся зелье на несколько дней в подвале.
Сахар, несмотря на свою дороговизну, очень эффективно превращал сухое вино в сладкое, а высушенные специи окрашивали вино в приятный розовый цвет. Вишневая кора закрепляла красящий эффект, делая вино темнее, и придавала благородную терпкость. И вот тут главное было быстро его продать. Потому что эффекты были не стойкими, и уже через пару недель никто подслащенное и покрашенное вино за "гренаш" бы не принял. И да, эффект у свежеприготовленного "благородного напитка" был поистине убойным.
Этим летом Осберт ле Вуэл, сын Уильяма, проведя целый вечер в бедфордской таверне и возвращаясь, домой отвратительно пьяным, упал и насмерть разбил голову о камень. Другой житель Бетфорда, возвращаясь из таверны, свалился с лошади, третий упал в колодец на рыночной площади и утонул, четвертого искусала собака, когда он пьяным шел по улице, а некая женщина, будучи в нетрезвом состоянии, уронила ребенка с колен в котел с кипящим молоком. (The Betford Court Chronicle).
Понятно, что вся эта история была рассчитана на состоятельных простолюдинов и внезапно разбогатевших купцов, которые если о "гренаше" и знали, то исключительно с чужих слов. Нормальное дворянство и даже рыцарство, которому случалось попасть на пир в то непростое время, никогда не перепутало бы настоящее сладкое вино с подделкой. Но сколько было того дворянства? А количество неблагородного населения в Париже XIII века уже уверенно перевалило за сто тысяч. Поэтому с рынком сбыта никаких проблем не было.
И снова, казалось бы, из какой-то ерунды, если присмотреться к ней чуть внимательнее, мы получаем какие-то нереальные цифры. Четверть буасо (около трех литров) дешёвого белого вина в розницу обходилось горожанину в половину денье. А такой же объем "гренаша" стоил от трех до четырех денье, то есть в шесть - восемь раз больше. И вот теперь, давайте перемножим выгоду на декалитры, что выпивали за год веселые парижане, добавим туда потери от налогов и вычтем стоимость ингредиентов, при помощи которых дешевый напиток для простолюдинов превращали в дорогое элитное вино. И дружно офигеем от суммы, что получится в итоге.
Посчитав всю эту математику, понятно, что очень примерно. Современные исследователи говорят, что на рубеже XIII - XIV века, ненастоящего "гренаша" в одном только Париже продавалось на сумму более полумиллиона денье. То есть, если переводить в чистое серебро, то получается что-то около семи с половиной тонн этого благородного металла. Ну что тут сказать, получилось даже лучше, чем с мясными пирогами в Лондоне.
Но, впрочем, пора уже отвратиться от пищи телесной и обратиться к прекрасному. А если быть совсем точным - к прекрасным шелковым и бархатным тканям, что продавались в лавках честнейших флорентийских купцов.
И тут необходимо отметить, что как бы это странно не звучало, но в большей части средневековой Европы до самого XVI века были серьезные проблемы с точными измерениями в повседневной жизни. Понятно, что замки, башни и соборы строились точно по архитекторским замерам. Но где, скажите, собор, а где необходимость отмерить нужное количество ткани, из которой портные сошьют циклас или сюрко этой прекрасной, как весенний рассвет, деве. Вот и получалось, что меряли ткань, в том числе и очень дорогую ткань, везде, в том числе и во Флорентийской республике, локтями, пальцами и ладонями. Которые, как понятно, у людей немного разного размера. Совсем чуть-чуть.
В те времена у флорентийских купцов основной мерой длинны продаваемой материи был "a braccia", то есть локоть. Этот самый "локоть", был длиной в человеческую руку от кончика указательного пальца до собственно локтевого сустава. То есть, казалось бы, ну что может быть проще? Протянул торговец руку, отмерил от локтя до кончиков пальцев - вот тебе и "a braccia". Вот только все торговцы были сильно не одинаковыми, как и их руки.
Это кажется невероятным, но с самого возникновения Флорентийской республики и до XVI века, то есть почти четыре сотни лет, никому, похоже, даже в голову не приходило стандартизировать замеры ткани при продаже и поэтому каждый купец выкручивался, как мог. Поэтому очень скоро стало понятно, что чем более компактных размеров был купец, торговавший тканями, тем большую прибыль получал он, в конце концов.
Впрочем, купцы большого роста ничуть не смутились и немедленно начали ставить за прилавок самых юных своих подмастерьев с самыми маленькими руками. И даже более того. дошедшие до нас письма и записки флорентийских торговцев говорят, что к XIII веку купцы специально искали людей с короткими руками, называя их "braccino corto" (короткие рукава) для того, чтобы при продаже выгадать по нескольку сантиметров с каждого продаваемого метра ткани.
И снова, казалось бы, ну что за ерунда! Ну не может быть, что на несчастных десяти сантиметрах ткани можно нажить себе большое состояние. Ну что тут сказать? Еще как можно! Особенно если речь идет о привозимом с Востока арабском и византийском шелке.
Например, купленное для дочери герцога Тулузы в XII веке одно единственное шелковое платье, обошлось ему в стоимость "доброго виноградника". Совершенно не ясно, что это было за платье и сколько на него пошло привезенной из Византии ткани, но с каждого "a braccia" этого заморского материала, честнейшие флорентийские купцы имели совсем немного дополнительной прибыли.
Впрочем, вся эта схема использовалась не только с дорогими тканями. С обычной крашеной шерстью она работала ничуть не хуже. И ты скажешь ну, сколько можно получить, сэкономив пару пальцев длины с метра простого материала? А внезапно совсем немало. Ярд покрашенной в коричневый цвет шерсти в XII – XIII веке стоил около двух шиллингов, то есть с погонного метра, ловкий торговец с короткими руками получал около половины пенса дополнительной прибыли. И это не считая стандартную наценку, которую никто не отменял.
В этом месте необходимо вспомнить, что Флоренция, наряду с Генуей и Венецией, была крупнейшими торговыми центрами средневековой Европы. и ткани, как дорогие, привезенные с Востока, так и местные, были одним из главных товаров, проходящих через их рынок. И с каждого ярда, предприимчивые купцы получали чуть-чуть больше, чем считали все окружающие. И тут снова срабатывал тот же самый принцип больших чисел.
В одной только Флоренции в 1338 году было произведено около восьмидесяти тысяч больших отрезов ткани. Что составляло чуть менее двух с половиной миллионов "a braccia". И с каждого проданного ярда, к рукам честных итальянских предпринимателей прилипало несчастных пол пенса. Так же известно, что собственное производство в то время покрывало едва ли десятую часть от количества всех тканей, продаваемых во Флоренции оптом и в розницу.
И снова все эти ярды, пенсы и локти можно самостоятельно перемножить и получить в итоге очередную гигантскую сумму, нажитую средневековыми мошенниками на "лохах ушастых". Но делать мы это, конечно, не будем. Вместо этого обратимся к флорентийским хроникам XIV века и найдем в них описание нескольких десятков погромов особо зарвавшихся купцов и даже одно приличных размеров народное волнение, едва не переросшее в полноценный вооружённый конфликт, с большим трудом подавленный дружинами местных магнатов.
Кстати, даже после череды подобных разборок, наносивших Флорентийской республике серьезнейший коммерческий урон, никто так и не собрался ввести единый стандарт для измерения ткани при продаже. Только в середине XVI века появился официальный флорентийский локоть длиной в 58, 32 сантиметра. А до этого момента, вся эта история находилась в подвешенном состоянии, будучи одновременно как источником проблем, так и способом легко, быстро и почти законно разбогатеть.
И вновь обращаюсь к современным оценкам этой гениальной в своей простоте мошеннической схемы. Считается, что только на розничной разнице в измерениях "простой" ткани, вроде крашеной и обычной шерсти флорентийские купцы получали в год более семисот тысяч шиллингов чистой прибыли, то есть без малого девять тонн серебра. И это мы даже не пробовали считать дорогой привозной шелк и парчу, что шла на одежду высшей аристократии и королевских семей средневековой Европы.
Вот так и получается. Где-то идут войны, и благородные рыцари, совершая славные подвиги на поле боя, пленяют доблестных врагов. После чего месяцами ожидают того момента, как безутешные родственники их пленников соберут деньги на выкуп. А где-то никому не известные простолюдины, будущие уважаемые купцы, при помощи наглости, фарта, понимания рынка и текущего момента получают столько серебра, сколько никогда не получить даже за самого знатного графа или герцога. Такие дела.
И тут, конечно, ты, дорогой читатель задашь вопрос, — а как же финансовые махинации Средневековья? Как же фальшивомонетничество и подделка документов? В конце концов, еще ни слова не сказано о тамплиерах и короле Франции Филиппе IV. Все верно дорогой друг. Все эти захватывающие истории, ни за что бы не поместились в формат одной статьи. И поэтому расскажу о них я уже в другой раз. А на сегодня все.