Кадры, от которых по-настоящему сжимается сердце в «Укрощении огня» (1972) — те самые, где ракета, содрогаясь, сходит с ума через полминуты после старта, а потом падает, рассыпаясь огненным шквалом по степи. И это не киношная графика, какая графика в семидесятые?
Это настоящий Байконур, настоящий пожар, настоящая катастрофа. На советский космодром, куда даже чинам высокого ранга пускали не всегда, киношников пустили с огромным трудом. И они сняли кадры, которая в контексте фильма выглядят как трудная правда жизни, доказывающая, что каждый шаг в космос оплачен огромным риском и жертвами.
Ностальгия по лучшему и советское кино — в новом формате! Присоединяйтесь к Клубу «Советские фильмы» в Telegram!
За грандиозной историей о создателях космических кораблей стоял сценарист и режиссёр Даниил Храбровицкий. К началу семидесятых он был уже хорошо известен в киномире, в том числе и по фильму «Девять дней одного года» (1962), почти сразу ставшим своего рода символом эпохи шестидесятых годов. Там он впервые прикоснулся к теме, ставшей для него главной: историях о людях, которые жертвуют собой во имя науки. И вот в 1970 году он задумал грандиозную вещь — снять эпопею не о тех, кто летал (их имена и так все знали), а о тех, кто заставлял летать то, что летать не может. О людях, имена и лица которых мало кому были известны (да и сейчас их не все знают, согласитесь?). Но это оказалось не такой уж простой задачей, как казалось.
Первый вариант сценарий, который Даниил Храбровицкий сам и написал, предполагал почти биографический рассказ о жизни Сергея Королёва.
За консультациями и советами Храбровицкий обратился к Борису Чертоку, легендарному конструктору Особого конструкторского бюро №1, соратнику Сергея Королёва. В целом Черток версию одобрил, но позже возникли затруднения на другом уровне: киночиновники сочли сценарий несколько провокационным, ведь в жизни Королёва были не только радостные страницы, но и весьма мрачные: арест в тридцатые, расстрельная статья, ссылка. После многочисленных дискуссий было решено, что центральным станет вымышленный персонаж, частично списанный с Королёва. К тому же Борис Черток познакомил Даниила Храбровицкого со своими коллегами: Алексеем Исаевым, разработчиком двигателей, и конструктором ракетной техники Михаилом Тихонравовым. Оба мужчины тоже отчасти стали прототипами главного героя «Укрощении огня» Андрея Башкирцева: например,
разработка и тестирование Башкирцевым легендарных «Катюш» — от Тихонравова, техническая одержимость — от Исаева, а вот страсть, даже одержимость космосом — от Королёва.
Но тут вновь начались споры. Борис Черток требовал исторической правды: конкуренцию между КБ, зависть, человеческие слабости. Храбровицкий же твёрдо решил, что в его фильме не будет тёмных красок. Так, он сделал хорошими товарищами Башкирцева и Евгения Огнева, прототипом которого стал конструктор Валентин Глушко. При этом в жизни отношения Королёва и Глушко были, мягко говоря, непростыми. Борис Черток возмущался, что режиссёр искажает реальность, Даниил Храбровицкий настаивал, что художественное, пусть и приукрашенное изложение будет более захватывающим, чем протокольное и сухое.
Апогеем конфликта стала смерть Башкирцева. Черток, прочитав, что Генеральный конструктор умирает на обочине просёлочной дороги, а не в спецбольнице, возмутился. Но Храбровицкий и здесь свою точку зрения отстоял: ему была нужна не больничная палата, а пронзительная метафора — небесный титан, уходящий на фоне бескрайней, равнодушной к нему земли.
На роли Андрея Башкирцева пригласили Кирилла Лаврова, ведущего актёра ленинградского БДТ.
Интересный факт: Кирилл Лавров, сын знаменитого театрального актёра Юрия Лаврова, так и не получил кино- или театрального образования, мало того, формально он даже не окончил школу, но стал одним из самых известных советских актёров.
Зато в своё время он окончил авиационную школу и несколько лет прослужил авиатехником, и этот опыт наверняка ему помог в работе над ролью. Но не он один: Кирилл Лавров серьёзно подготовился к съёмкам, месяцами читал всё о Королёве, встречался с теми, кто его помнил. Позже он говорил, что личность Конструктора определила его собственное мироощущение на годы вперёд.
Возлюбленную Андрея Башкирцева Наталью сыграла Ада Роговцева. Эта линия — полная выдумка Даниила Храбровицкого, и она тоже была предметом критики строгого Бориса Чертока. Но и здесь режиссёр снова не отступился: романтическая линия подчеркнула, что при всей неизмеримости гениальности Башкирцев всё же был живым человеком.
В роли Евгения Огнева — ещё одна ленинградская знаменитость Игорь Горбачёв, роль гениального Константина Циолковского сыграл Иннокентий Смоктуновский, который даже в небольшом эпизоде умудрился показать целую жизнь.
Вообще же картина населена персонажами, и выбор актёров почти всегда предельно точен. В кадре можно увидеть прекрасных советских артистов Андрея Попова и Вадима Спиридонова, Евгения Матвеева и Георгия Куликова, Игоря Владимирова и Всеволода Сафонова, Евгения Стеблова и Петра Шелохонова, Николая Бармина и Ивана Рыжова и ещё целый ансамбль мастеров кино.
Ещё один интересный факт. Небольшую роль в «Укрощении огня» сыграл Зиновий Гердт, актёр-фронтовик, который во время войны едва не лишился ноги. Он подорвался на мине, и после тяжёлого ранения врачи склонялись к ампутации ноги. Не остался инвалидом Гердт лишь благодаря хирургу Ксении Винцентини, которая до 1949 была женой Сергея Королёва. Вот такое пересечение судеб.
Ну а самый, наверное, трогательный выбор — исполнитель роли первого космонавта Земли Юрия Гагарина. Им стал не актёр, а инженер с Байконура Анатолий Челомбитько, поразительно похожий на Гагарина. Сходство между Анатолием Челомбитько и Юрием Гагариным окружающие заметили много лет назад, Анатолия нередко принимали за космонавта и просили автографы. И вот в «Укрощении огня» он стал самим Юрием Гагариным. Правда, ради этого ему пришлось пережить не очень комфортные часы. Дело в том, что сниматься Анатолию Челомбитько нужно было в подлинном скафандре первого космонавта, но вот ростом он был куда выше Гагарина. Но актёр-непрофессионал честно втискивался в костюм и стойко терпел дубли, пока не получился нужный.
Съёмки длились полтора года. Группа поработала в Калуге (там снимали настоящий дом Циолковского), в Крыму, в Москве, в павильонах «Мосфильма». Но сердцами кинематографисты постоянно находились Байконуре. Всем им пришлось вживаться в ритм космодрома, неделями готовиться к единственному дублю реального пуска. Операторы до миллиметра выверяли позиции камер, причём на каждом месте стояло не менее двух, высчитывали точки, где будут стоять актёры. Пуск ракеты нужно было снять с единственного дубля, потому что второй раз ради даже эпохального фильма никакие ракеты никто не запустил бы. Светлана Коркошко, сыгравшая в картине соратницу Башкирцева Зою Константинову, во время запуска не смогла сдержать слез, и эти неподдельные, не сыгранные, а прочувствованные эмоции вошли в фильм, став лучшей иллюстрацией нервного напряжения, что царило на старте.
Эта картина, как и сам Байконур, стала частью культурного кода целой эпохи. Эпохи, которую сегодня вспоминают не только по грандиозным прорывам вроде полёта Гагарина, но и по простым, тёплым символам: плитке шоколада «Алёнка», олимпийскому мишке, жестяной банке с чёрной икрой. Такие знаки повседневности, равно как и триумфальные ракеты, сегодня живут в коллекции авторских платков «Страна советов» от KultKod. В их дизайне, как в калейдоскопе, собраны самые узнаваемые визуальные образы, знакомые каждой семье. Посмотреть всю коллекцию можно на kultkod.art.
Космодром Байконур подарил фильму и любопытные детали. Например, ритуал вывоза ракеты из ангара, зародившемся ещё при Королёве: впереди ракеты должен был идти конструктор, а всем присутствующим следовало снять головные уборы. Другой обычай, тоже запечатлённый в «Укрощении огня», — горнист, трубящий зарю в казахской степи в ночь перед запуском первого спутника. Это — чистая правда. Так Королёв отмечал рождение космической эры.
Ну и, конечно, нельзя не упомянуть о ещё одной узнаваемой детали ленты — музыке Андрея Петрова. И это не просто музыка.
Это — настоящим гимн людей, которым стало тесно на планете и которые дерзнули вырваться за её пределы. Возможно, имена их ещё годами будут засекречены, но то, что они сделали, без преувеличения поменяли мир.
У меня она неизменно звучит в голове, когда я вижу старты космических кораблей даже сейчас.
И ещё один интересный факт. «Укрощении огня» в каком-то смысле предсказал реальность: по сюжету на смену Башкирцеву приходит Огнев. Сергей Королёв ушел из жизни в 1966 году, а в 1974 году, уже после выхода ленты, Валентин Глушко возглавил НПО «Энергия», в которое было преобразовано королёвское ОКБ №1. Параллель, конечно, условная, всё же это не прямая передача эстафеты, но совпадение отрицать нельзя.
Борис Черток, так активно критиковавший «Укрощение огня», прожил удивительную, насыщенную событиями жизнь и ушёл из жизни в 2011 году, немного не дожив до 90-летия. Он числится в титрах как консультант под псевдонимом Костюк. А вот другой другой консультант, Алексей Исаев, который в титрах присутствует под своим именем, увы, фильм не увидел: он скончался в 1971, когда съёмки ещё были в разгаре.
С момента выхода «Укрощения огня» прошло 53 года. В следующем году будет отмечаться 65-летие полёта Юрия Гагарина. Байконур в этом году отметил 70-летие. В ноябре там произошёл драматичный инцидент, снова показавший, что путь в космос по-прежнему не прощает ошибок. Но, наверное, смелость учёных, разработчиков, инженеров, готовность идти на риск и принимать вызовы и есть самое важное наследие той самой школы «укрощения огня».
А вы следите за российскими космическими программами? Как вы думаете, время космических титанов миновало или они рано или поздно вернутся?