Несколько месяцев спустя
Холодный осенний воздух обжигает лицо. Я выхожу из здания суда с одной лишь тонкой папкой на руках.
Обычная канцелярия, всего лишь печати и подписи, но для меня это — ножницы, которые перерезали пятнадцать лет жизни.
Я иду вниз по лестнице. Каблуки звонко стучат по камню, в груди пустота, будто отрезали что-то важное, а боль еще не догнала. Может, догонит ночью. Может, через неделю. Но сейчас — только холод и отрешенность.
Я уже делаю шаг в сторону, когда слышу за спиной знакомый голос:
— Аля!
Я замираю и медленно оборачиваюсь.
Алан.
Он идет быстрым шагом, лицо напряжено, пальцы сжаты в кулаки. В его глазах — то, чего я так боялась все эти годы: ярость и отчаяние в одном.
— Мы должны поговорить, — говорит он, останавливаясь в шаге от меня.
— Нам больше не о чем, — отвечаю я ровно.
Но он хватает меня за руку, резко, властно. Спина касается холодной стены здания, и я чувствую его дыхание слишком близко.
— Это еще не конец, — шепчет он, сжимая мое запястье. — Я не хочу терять ни тебя, ни нашу дочь.
Я смотрю прямо в его глаза и медленно вытаскиваю из папки лист — заключение о разводе. Подношу ему почти к лицу.
— Ты уже потерял, — говорю холодно. — У тебя был целый год, чтобы сказать мне правду. Год, Алан. Но вместо этого ты предпочел проводить время со своей первой любовью. А теперь отпусти. Мне пора в новую жизнь.
Его пальцы дрожат, но он не разжимает хватки. В глазах — боль, почти мольба.
Алан стоит слишком близко — его глаза сверкают тьмой, а в моих руках все еще сжат хрупкий лист — развод, конец, точка.
И вдруг он резко бросает взгляд за мою спину.
Я тоже поворачиваюсь — и вижу, как Тимур подходит ближе. В его руках букет цветов, но глаза жесткие, готовые к схватке.
— Отойди от нее, — спокойно, но твердо говорит он Алану.
Я чувствую, как воздух между ними накаляется до предела. Алан криво усмехается.
— Вот и объявился одноклассник, который сохнет по моей жене. Так?
— По твоей бывшей жене, — поправляет Тимур, и в его голосе нет ни капли сомнения. — И она больше не твоя.
Я успеваю только вдохнуть, как Алан резко сбрасывает этот букет на землю и делает шаг вперед. Его кулак первым находит цель — удар в челюсть. Тимур отшатывается, но тут же выпрямляется и отвечает.
Глухой звук второго удара эхом отдается в груди.
Я вскрикиваю:
— Хватит!
Они уже сцепились, сильные руки рвут пиджаки, толкают друг друга. Люди вокруг оборачиваются, кто-то кричит, кто-то снимает на телефон. Я пытаюсь встать между ними, но Алан отталкивает меня в сторону, и ярость захлестывает меня с головой.
Тимур перехватывает его за плечо, резко разворачивает и врезает еще раз. Алан качается, но не падает, снова бросается вперед.
Прохожие врываются между ними, растаскивают, сдерживают. Гул голосов, шум, возмущение.
Я вырываюсь вперед, встаю рядом с Тимуром и смотрю прямо на Алана.
— Убирайся отсюда! — мой голос резок, я почти кричу. — Я больше не хочу тебя видеть! Ты можешь идти к своей новой семье, Алан. Между нами все кончено!
Мгновение — и в его глазах что-то ломается, но я не даю себе времени пожалеть.
Я делаю вдох и добавляю уже спокойнее, ровно:
— Ты можешь видеть нашу дочь в любое время. Я не стану препятствовать вашему общению. Но между нами все кончено. Навсегда.
Алан тяжело дышит, кулаки сжаты, лицо искажено. Но он смотрит только на меня, будто никого вокруг не существует.
— Я тебя верну, — произносит он хрипло. — Эти бумажки ничего не значат, слышишь? Ничего!
Я качаю головой. В груди жжет боль — пятнадцать лет не вычеркнешь так просто, но боль внутри от измены и лжи сильнее.
Я поднимаю упавший букет и ухожу с Тимуром.
И в этот миг понимаю: выбор сделан.
***
***
Несколько месяцев спустя
После развода прошло несколько месяцев, но иногда мне кажется — целая жизнь.
Я больше не считаю ночи без сна. Не слушаю шаги в коридоре, ожидая, что Алан вернется. Не проверяю телефон на пропущенные вызовы. Все это осталось позади, как будто случилось с кем-то другим.
Я живу в своей квартире. Я давно забрала дочь от бабушки и дедушки — мы сказали ей правду вместе с Аланом. Сначала было страшно: как ребенок воспримет новость о разводе родителей? Но она оказалась сильнее, чем я думала. Конечно, Дина плакала, конечно, задавала сотни вопросов, но со временем она поняла, что так будет лучше для всех.
О разводе знают все. Родители, друзья, даже дальние знакомые. Никто не скрывал шока.
А когда открылась еще одна правда — про сына Алана, про Надю — реакция была предсказуемой: осуждение, пересуды, жалость. Я выдержала. Потому что к тому времени внутри меня уже не было ни боли, ни истерики — только пустота и спокойная решимость жить дальше.
Я все так же держусь за работу. Кофейня стала для меня опорой, как будто я сама — корни и стены этого места. Я выбираю новые сорта зерен, экспериментирую с десертами, учу персонал, встречаю постоянных гостей. Здесь я чувствую себя живой, а не брошенной.
С Аланом мы видимся регулярно. Не потому, что я хочу, а потому, что есть дочь. Она проводит время и со мной, и с ним. Он забирает ее по выходным, иногда приходит сюда, в кофейню, чтобы мы обсудили расписание или какие-то школьные дела. Мы разговариваем сухо, без эмоций, как деловые партнеры. В его глазах все еще та боль, ревность и злость, но я уже не реагирую. Мое сердце давно выгорело.
И все же, когда я смотрю на него, я иногда ловлю себя на мысли, что я скучаю. По нашему привычному укладу жизни. По уютным семейным вечерам. В конце концов, по нашему дому, в котором он теперь наверняка живет со своей новой семьей. Но я не интересуюсь его жизнью, даже через Дину. Не хочу снова нырять туда, где темно и страшно, поэтому от раздела имущества я отказалась сразу. Оставила себе лишь квартиру и кофейню, все остальное — не приняла и вернула мужу. Бывшему мужу.
Я научилась жить с этим. Научилась даже улыбаться, когда рядом дочь. Мы вместе готовим ужины, смотрим фильмы, выбираем образы в школу и на работу. Я снова чувствую себя матерью, женщиной, человеком — не только тенью за спиной у прокурора.
А еще в моей жизни появился Тимур.
Сначала он заходил в кофейню как друг. Потом — как нечто большее. Теперь — он рядом чаще, чем кто-либо.
Иногда мне кажется, что это и есть новая жизнь, о которой я мечтала. Со мной рядом близкие, и все они меня поддерживают — Дина, подруга Адель и Тимур. Три человека, без которых моя жизнь теперь не представляет смысла.
Только вот… не все в этой новой жизни так безупречно, как хотелось бы. В особенности я понимаю это позже.
…Вечер прохладный, осенний. Я стою у зеркала и не узнаю себя —платье до колен, аккуратный макияж, волосы распущены. Уже забыла, каково это — собираться не ради работы, а ради свидания. Слово само режет по сердцу. Свидание. С Тимуром.
Я созваниваюсь с Адель и показываю ей свой образ для свидания, после чего получаю от подруги одобрение и пару советов:
— Какая ты красивая, моя девочка! Но я советую тебе не спешить с Тимуром. Я тоже бросилась во второй брак — как в омут с головой, и что из этого вышло? А вот перед третьим браком я поняла, что такое — побыть некоторое время одинокой и получить от этого наслаждение. Вот и ты наслаждайся.
Поблагодарив Адель за совет, я прощаюсь с ней и посылаю виртуальный поцелуй. В конце концов, весь бракоразводный процесс она была рядом со мной, за что я ее очень ценила.
Тимур встречает меня у дома, как в юности: с легкой улыбкой и букетом цветов. Тех самых, что я любила в старших классах.
— Ты все помнишь, — говорю я, принимая цветы.
— Я многое помню, Аля, — отвечает он, и в его голосе что-то слишком серьезное.
Мы едем в ресторан. Обычный, уютный, не пафосный. Зал полон тихого света и негромкой музыки. Мы садимся у окна, и я машинально рассматриваю прохожих на улице — будто ищу среди них кого-то знакомого.
Тимур делает заказ. Мы говорим о мелочах: о кофейне, о его сервисе, о том, что моя дочь поступила в театральный кружок, а после школы планирует стать актрисой. Я улыбаюсь, и впервые за долгое время это не маска. Мне действительно спокойно рядом с ним.
Но чем дальше заходит вечер, тем меньше легкости остается в его словах.
— Аля, — он ставит бокал и смотрит прямо в меня, — а почему мы ведем себя, как подростки? Скрываемся, встречаемся по вечерам, как будто делаем что-то запретное?
Я чувствую, как в груди холодеет.
— Тимур… мы знакомы столько лет, но ведь это другое. У меня дочь. У нее отец. Для Дины все только-только устаканилось. Ей больно, и я боюсь травмировать ее еще сильнее.
— Она взрослая, — перебивает он мягко, но с нажимом. — Ты сама видишь, она все поймет. А что до Алана — ну и что? У него своя жизнь. Ты сама видела. Он с любовницей и их сыном вместе, все в городе это обсуждают. Он не один. Так почему ты должна оставаться одна?
Его слова ударяют точно в сердце. Я отвожу взгляд.
— Тимур… я еще не пережила развод. Я честно тебе говорю. Я до сих пор иногда ночью просыпаюсь и думаю, что он рядом…
— И правильно, — он берет мою ладонь. Его пальцы теплые, но сжимающие слишком крепко. — Поэтому я и хочу быть рядом. Чтобы ты перестала оглядываться на прошлое. Чтобы мы начали новую жизнь. Вместе. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Ты и твоя дочь.
Я поднимаю глаза.
— Переехать?.. Ты серьезно? Это ведь не так просто. Дина учится, у нее привычный уклад…
— Послушай, это лучшее решение для всех. Ты быстрее отпустишь прошлое. Я буду рядом, у тебя будет поддержка и… — он замолкает на секунду. — Аля, я не хочу тебя делить. Ни с кем. Вспомни, как нам было хорошо пятнадцать лет назад. Теперь будет еще лучше, обещаю.
Я молчу. Напиток в бокале кажется горьким, и только музыка вокруг играет все ту же медленную мелодию.
Внутри меня спорят два голоса: один тянет назад, не бросаться в омут с головой, другой — вперед, к обещанию «новой жизни».
Я вижу в глазах Тимура решимость. Вижу ту самую настойчивость, которая когда-то казалась силой, а теперь тревожит.
Но я киваю.
— Хорошо, Тимур. Я подумаю.
Он улыбается так, словно уже победил.
А я в этот момент впервые ловлю себя на том, что соглашаюсь не сердцем — а только потому, что устала бороться с прошлым.
Мы с дочерью живем у Тимура. Его квартира просторная и уютная, он сделал все, чтобы нам было удобно. Он старается — я это вижу. Еще старается наладить отношения с Диной — забирает ее из школы, привозит на кружки, дарит подарки. Он всегда рядом, всегда готов помочь.
И все же внутри меня нарастает странное напряжение.
Словно стены этой квартиры давят на меня. Словно все слишком «правильно», слишком предусмотрено, слишком… быстро.
Тимур часто звонит днем, спрашивает, где я, с кем встречалась, почему задержалась в кофейне.
Сначала я думала, что это забота, но со временем чувствую — это контроль. Каждое мое движение под его вниманием, и я все чаще ловлю себя на том, что больше не чувствую свободы.
Я вспоминаю совет Адель не бросаться в омут с головой, но что делать, если я уже это сделала? Бывший муж живет своей жизнью, я — своей. Он не оставил нас в покое полностью, но какую-то часть свободы я отвоевала.
И все равно забыть о нем навсегда не получается. Годы не выбросить из памяти так же легко и быстро, как я съехалась с Тимуром.
Все началось с того, что в один вечер я перебирала старые фотографии — дочка просила показать ее «маленькой». И там, среди стопки снимков, я нашла ту самую фотографию — я в длинном платье, и Алан рядом, молодой, дерзкий, с улыбкой, от которой тогда у меня всегда сердце готово было выскочить.
— Мам, а это вы с папой? — спрашивает она.
Я сажусь рядом, и мы начинаем листать.
— Да. Это мы.
Дочка прыскает со смеху:
— Ой, мам! Вы такие смешные! А что это за фотография?
Я невольно улыбаюсь.
Сколько времени прошло?
А я помню его признание в любви, будто вчера. Он говорил неловко, сбивчиво, а глаза… в его глазах не было решительности. Это сейчас он большой человек. Начальник. Прокурор. А тогда он был юным мальчишкой, которому, как оказалось, разбила сердце девушка по имени Надя, и он впоследствии женился на мне.
— Это наше первое свидание, — говорю тихо.
Помню, как мы сидели на берегу, пили газировку из одной бутылки, смеялись и мечтали о будущем.
Помню, как позже, в браке, он помогал мне готовить ужины, хотя работы у него всегда было больше, чем у других. Алан приходил поздно, но первым делом снимал пиджак и брался за кастрюли или за уроки с дочкой.
Алан никогда не упрекал меня за то, что мы родили девочку. Он называл ее «моей принцессой» и носил на руках, будто она самое дорогое, что у него есть.
И я думаю: он ведь был самым лучшим мужчиной, которого я когда-либо знала. Моим мужчиной. Неидеальным, дерзким, но настоящим. И я… я даже не дала ему шанса объясниться.
Я закрываю глаза и вижу его взгляд тогда, в кабинете кофейни, когда он просил дать нам еще один шанс.
Я не дала.
Помню, как дрожали его руки, когда он протягивал мне документы, пытаясь доказать правду.
Помню ту боль, которую он не умел прятать, несмотря на всю свою прокурорскую выучку.
Кажется, что рядом с Аланом… рядом с ним я всегда была женщиной. Любимой. Значимой.
— А вот тут? — тычет пальцем в снимок, где Алан стоит на колене, а я прикрываю лицо руками от неожиданности.
Я ощущаю, как сердце сжимается.
— А это он сделал предложение, — отвечаю я, чувствуя, как голос предательски дрожит.
Дочка задумчиво рассматривает фотографию.
— Мам… вы же были счастливы?
Я сглатываю.
— Да, — выдыхаю. — Мы были счастливы. Просто сейчас у твоего папы новая семья и сын… Мальчика зовут Артем, и он ненамного старше тебя. Он твой брат, и ты можешь с ним встретиться.
— Мам…
— Я не буду против, — добавляю уверенно. — Вам нужно познакомиться. Вы родные.
Нашу идиллию прерывает Тимур.
Он возвращается домой из автосервиса чуть раньше обычного и молча останавливается у двери. Его взгляд скользит по нам, по альбому на коленях. Я спешно закрываю его, но слишком поздно.
— Мам, я пойду погуляю, — говорит Дина, кивая Тимуру в знак приветствия и резко поднимаясь с кресла. В ее голосе сквозит нетерпение, хотя она и старается казаться спокойной.
— Иди, — киваю я. — Только недалеко и не поздно.
Она быстро надевает кеды и хлопает дверью. Я слышу, как по коридору звучат ее быстрые шаги — всегда с той особой энергией подростка, которому тесно в этих стенах.
Дочь не принимает Тимура. Я знаю это. Они постоянно спорят: то из-за того, что он слишком строг с ней, то из-за того, что он придирается к ее стилю, то из-за того, что контролирует, когда она задерживается допоздна на улице. Иногда эти споры заканчиваются хлопаньем дверей и ссорами. Я пытаюсь сглаживать углы, но понимаю: Дина не видит в нем друга. Она отталкивает его, и чем сильнее он пытается приблизиться, тем резче она ставит границы.
Мы остаемся с Тимуром наедине.
Он садится на диван рядом со мной, опирается локтями на колени, чуть склоняет голову. Его взгляд — внимательный, сосредоточенный. Я уже знаю этот взгляд: в нем больше оценки, чем тепла.
— Знаешь, Аля, — говорит он медленно, не отводя глаз, — если бы ты действительно хотела забыть прошлое… ты бы не смотрела эти альбомы.
Я поднимаю взгляд и вижу в его глазах легкую ревность, скрытую за внешним спокойствием.
Я отодвигаю альбом на край стола.
— Это мое прошлое, Тимур. Его нельзя забыть.
Он понимающе кивает, но я чувствую — внутри он не соглашается. Просто сейчас решает не спорить, но я уже знаю, что он вернется к этому диалогу.
Тишина между нами густая, тягучая. Я машинально беру кружку с недопитым чаем и делаю глоток.
— Дина вырастет упрямой, как и ты, — вдруг замечает он, будто читая мои мысли. — Но я справлюсь. Главное — вовремя направить.
Я не отвечаю.
Что-то в его словах задевает. Упрямой — да. Но он сказал это так, будто упрямство — порок, а не часть характера.
— Аля… — он чуть тянет мое имя, как будто подбирая слова. — Я тут подумал. Мы могли бы подумать о ребенке. О нашем общем.
Я резко поднимаю глаза.
— О ребенке?
— Да. Ты знаешь, я всегда любил детей. Нам с тобой даже тридцати пяти нет, мы молоды и энергичны… — он тянется к моей руке, но я отдергиваю. — Я уверен, это сделает нас ближе.
В груди холодеет.
— Тимур, — наконец говорю я тихо, — у меня уже есть ребенок. И я не думаю, что сейчас время…
Он чуть хмурится, но не спорит. Просто в его глазах мелькает что-то темное — тень раздражения.
— Тимур… — я пытаюсь мягко отстраниться, но он не отпускает мою руку.
— Подумай сама, — продолжает он с нажимом. — Ребенок сделает нас ближе. Твоя дочь смирится, когда появится брат или сестра. Это скрепит нас как семью. И я уверен — тебе будет легче. Ты отвлечешься, забудешь про прошлое.
— Я не готова к ребенку. Не сейчас, — отвечаю резко, и он наконец разжимает пальцы.
— Ладно, мы вернемся к этому разговору позже.
Я отвожу взгляд.
Тревога нарастает. Она словно тонкая ниточка, натянутая где-то внутри меня, и с каждым его словом становится все сильнее.
Продолжение следует...
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
«Развод с прокурором. Верну тебя, любимая», Амина Асхадова ❤️
***
Все части:
- Часть 7 - продолжение
***
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
