Испанская Армада, или «Непобедимая армада», как ее с гордым пренебрежением к судьбе нарекли современники, представляет собой не просто эпизод военно-морской истории, а масштабную трагедию, развернувшуюся на просторах Атлантики и у берегов двух враждующих империй. Это событие 1588 года стало кульминацией долгого и напряженного противостояния между католической Испанией Филиппа II и протестантской Англией Елизаветы I, столкновением не только армий и флотов, но и принципиально различных мировоззрений, амбиций и представлений о будущем Европы. Корни этого конфликта уходили глубоко в политическую и религиозную почву XVI столетия. Испанская империя, над владениями которой никогда не заходило солнце, была оплотом католицизма и главной силой Контрреформации.
Англия же, при Елизавете, окончательно порвала с Римом, и ее поддержка протестантских повстанцев в испанских Нидерландах, а также дерзкие нападения ее «корсаров королевы», таких как Фрэнсис Дрейк и Джон Хокинс, на испанские галеоны и колонии в Новом Свете, воспринимались в Мадриде как акты пиратства и прямой вызов. Личность Филиппа II, человека фанатично религиозного, замкнутого и непоколебимо верящего в божественную миссию своей династии, сыграла ключевую роль.
Он видел в Елизавете не только политическую соперницу, но и еретичку, узурпировавшую трон законной католической правительницы Марии Стюарт, казненной в 1587 году, что стало последней каплей, переполнившей чашу терпения испанского монарха. Идея «Предприятия Англии» вызревала годами, и к 1586-му были готовы его грандиозные контуры. План, разработанный лучшими испанскими адмиралами и одобренный королем, был сложным и требовал безупречной координации.
Он предполагал, что огромный флот, Армада, под командованием герцога Медины-Сидонии, человека более администратора, нежели моряка, отплывет из Лиссабона, пройдет через Бискайский залив и Ла-Манш, не ввязываясь в генеральное сражение с английским флотом, и встанет на якорь у побережья Фландрии. Там он должен был забрать на борт испанскую сухопутную армию под командованием герцога Пармского, опытнейшего полководца, насчитывавшую более тридцати тысяч закаленных в боях ветеранов. Эта армия была сосредоточена в Дюнкерке и других портах.
После погрузки, которая сама по себе являлась чрезвычайно сложной логистической операцией, объединенные силы должны были пересечь пролив и высадиться в графстве Кент, откуда планировалось стремительное наступление на Лондон. Успех всего предприятия целиком зависел от слаженности действий двух этих сил: флота Медины-Сидонии и армии Пармы. Однако в самом плане изначально таились фатальные просчеты. Порты Фландрии были мелкими и блокированы голландскими повстанцами на своих легких и маневренных судах, что делало саму погрузку войск на большие корабли Армады практически невыполнимой задачей.
Кроме того, испанское командование переоценивало свои силы и недооценило как мощь английского флота, так и коварство погоды в Северной Атлантике. Подготовка Армады затянулась и сопровождалась множеством трудностей. Снабжение такого количества кораблей провиантом, водой и боеприпасами было колоссальной нагрузкой даже для испанской короны. Корабли, собранные со всего Пиренейского полуострова, а также из Неаполя, Сицилии и даже Португалии, были разных типов и качества.
Среди них были тяжеловесные и высокобортные галеоны, предназначенные для трансатлантических переходов, более легкие военные корабли, а также множество вспомогательных судов. Экипажи состояли из матросов, солдат абордажных команд и большого числа священников, призванных поддержать дух воинов в предстоящей схватке с еретиками. Роковым ударом по подготовке стал дерзкий рейд Фрэнсиса Дрейка на Кадис в апреле 1587 года, когда он, по его же знаменитому выражению, «подпалил бороду испанскому королю», сжег и захватил множество судов и запасов, что отсрочило отплытие Армады на целый год.
Наконец, 28 мая 1588 года, после бесчисленных отсрочек и молитв, Великая Армада, насчитывавшая около 130 судов, вышла из лиссабонской гавани. Ее сразу же встретил жестокий шторм в Бискайском заливе, который рассеял строй и повредил многие корабли, вынудив флот укрыться в Корунье для ремонта и пополнения запасов. Уже это начало не предвещало ничего хорошего. Только 21 июля, после потери нескольких судов и значительной части провианта, Армада вновь вышла в море и взяла курс на Ла-Манш. Англия, тем временем, готовилась к отпору. Хотя ее регулярная армия была невелика, по всему побережью создавались ополчения, а флот, сосредоточенный в Плимуте под командованием лорда Говарда Эффингемского, был хотя и меньше по численности кораблей, но качественно иным.
Английские суда, в проектировании которых участвовали те же Дрейк и Хокинс, были более низкими, длинными и маневренными. Они несли меньше солдат для абордажа, но зато были оснащены более многочисленной и дальнобойной артиллерией. Тактика англичан кардинально отличалась от испанской. Они не собирались идти на сближение и брать врага на абордаж, где испанская пехота не знала себе равных.
Их стратегией была артиллерийская дуэль на дистанции, изматывание противника и использование своего превосходства в скорости и управляемости. Когда 29 июля с английских маяков заметили приближающийся испанский флот, построенный в виде полумесяца – грозной и трудноуязвимой формации, – из Плимута вышли главные силы королевского флота. Первое серьезное столкновение произошло 31 июля у Плимута.
Английским кораблям, используя преимущество в ветре, удалось зайти в кильватер испанской армаде и начать обстрел. Испанцы держали строй, но их ответный огонь был малоэффективен из-за меньшей дальности стрельбы. Сражение продолжилось 1 августа у Портленд-Билл. Англичане, избегая сближения, продолжали методично обстреливать противника. В один из моментов флагманский галеон Дрейка «Ривендж» едва не был отрезан и захвачен, но вовремя получил поддержку.
Битва шла с переменным успехом, но общая стратегическая инициатива оставалась за англичанами. Они не позволили Армаде ни высадить десант, ни занять удобную позицию. Герцог Медина-Сидония, понимая, что его план рушится, продолжал двигаться к цели – на встречу с Пармой. К 6 августа Армада, понеся первые потери, но сохранив в целом боевой порядок, достигла Кале и встала на якорь, ожидая известий от герцога Пармского. Это стало роковой ошибкой.
Армия Пармы была не готова к погрузке, блокированная в портах голландским флотом, а сам Парм, опытный полководец, скептически относился ко всей затее. Англичане же не стали дожидаться развития событий. В ночь на 8 августа они пустили в сторону скучившейся на якоре Армады восемь брандеров – старые суда, нагруженные горючими материалами и порохом. Вид пылающих кораблей, несущихся по течению и ветру на тесный испанский строй, вызвал панику.
Испанские капитаны, опасаясь страшных взрывов, в спешке рубили якорные канаты и пытались уйти в открытое море, нарушив идеальный боевой порядок. На следующее утро у Гравелина разыгралось решающее сражение. Английские корабли, пользуясь замешательством противника, подошли на близкую дистанцию и устроили настоящий артиллерийский расстрел. Несколько испанских галеонов были серьезно повреждены, некоторые сели на мель или затонули. Сражение при Гравелине показало полное тактическое превосходство английского флота.
Испанцы сражались с отчаянной храбростью, но их тяжелые корабли, лишенные возможности сблизиться с врагом, превратились в мишени. Потеряв несколько кораблей и понимая, что соединение с Пармой теперь невозможно, а боеприпасы на исходе, герцог Медина-Сидония собрал военный совет. Было принято тяжелейшее решение: возвращаться в Испанию. Однако путь через Ла-Манш, где их поджидали английские корабли и береговые батареи, был слишком опасен.
Оставался один страшный маршрут – вокруг Британских островов, через Северную Атлантику, мимо опасных берегов Ирландии. Это решение стало началом настоящей катастрофы. Корабли Армады, и без того потрепанные в боях, не были предназначены для плавания в суровых северных широтах. На них не хватало провизии и пресной воды, начались голод и болезни. Экипажи, состоявшие из южан, не были готовы к холодам и штормам. Один за другим корабли гибли у скалистых берегов Шотландии и Ирландии, разбивались о рифы во время жестоких штормов.
Многие из тех, кому посчастливилось выжить при кораблекрушении, были убиты на берегу английскими властями или их местными союзниками. Лишь жалкие остатки некогда грозного флота, менее половины от первоначального числа, в сентябре и октябре 1588 года добрались до испанских портов. Людские потери были чудовищны: погибло, по разным оценкам, от пятнадцати до двадцати тысяч человек. Исторические последствия разгрома Непобедимой армады были глубоки и многогранны.
В краткосрочной перспективе это был сокрушительный удар по престижу Испании и лично Филиппа II. Однако было бы ошибкой считать, что это поражение мгновенно низвело Испанию на уровень второстепенной державы. Она оставалась сильнейшей империей Европы еще несколько десятилетий, а война с Англией продолжалась до 1604 года. Тем не менее, миф о непобедимости испанского оружия на море был развеян. Для Англии же победа над Армадой стала национальным триумфом, символом стойкости и рождения ее как великой морской державы. Она укрепила позиции королевы Елизаветы и протестантской веры в стране.
Эта победа открыла путь для дальнейшей английской, а затем и британской, экспансии по всему миру, заложив основы будущей колониальной империи, над которой также никогда не заходило солнце. С военно-морской точки зрения сражения с Армадой продемонстрировали закат эпохи абордажного боя и возвышение артиллерии как главной силы на море. Стратегическое значение имело и то, что Англия доказала возможность эффективной обороны своего острова силами флота, что на столетия определило ее военную доктрину.
Разгром Армады стал одним из тех поворотных моментов в истории, когда одна цивилизация, одна модель мироустройства, олицетворяемая габсбургской Испанией, начала медленно, но верно уступать место другой – более динамичной, коммерческой и морской, представленной Англией. Это была не просто военная неудача, а поражение континентальной, сухопутной по своей сути империи, пытавшейся силой навязать свою волю островной державе, чья мощь и процветание отныне все больше зависели от господства на морских просторах.
Трагедия Армады, разыгравшаяся в холодных водах у берегов Британии, навсегда осталась в памяти народов как напоминание о тщетности непомерных амбиций, о непредсказуемости стихии и о том, как одно-единственное событие может изменить ход мировой истории, перекраивая карту будущего и открывая новую эру в бесконечной летописи человеческих свершений и поражений.
