С начала Великой Отечественной прошло уже 84 года. Большинства из тех, кто защищал страну с оружием в руках на фронтах, и тех, кто трудился в тылу, уже нет с нами. Но их рассказы, оставшиеся лишь на страницах «Родной стороны», очень живо передают атмосферу военных лет, изменивших жизнь советского народа и всей страны. Мы продолжаем публиковать воспоминая очевидцев тех страшных лет.
А.Н. Чугреева, жительница п. Тарасовский, сумела сохранить несколько вырезок из нашей районной газеты «Колхозное знамя» (так раньше называлась «Родная сторона») времен Великой Отечественной войны. Все они касаются работы районной сберкассы, где Чугреева была заведующей.
После освобождения Тарасовского района в 1943 году сберкассы не только принимали от людей денежные вклады. Особо важной задачей считались сбор заемных средств и организация денежно-вещевой лотереи. Стране требовались деньги для фронта. Люди подписывались на государственные военные займы, участвовали в лотереях, движимые горячим желание помочь Родине. Жители нашего района, в том числе многие пчеловоды, дарили большие суммы на строительство самолетов, танков. Об этом и писала газета «Колхозное знамя», её тираж в то время был 3000 экземпляров.
В 1944-1945 годах в одной из заметок районки сообщалось о том, что четвертая денежно-вещевая лотерея намечается к проведению в сумме 5 миллиардов рублей, что превышает больше, чем на 30%, сумму предыдущего розыгрыша. По нашему району оплачено всего 34 тысячи рублей денежных выигрышей. Среди вещей тарасовцы выигрывали: отрез на пальто, две пары модельных туфель, каракулевый воротник.
В следующем материале речь идет о жителях района, которые приобрели лотерейные билеты. Например, Каженцев Терентий (бригадир тракторной бригады колхоза «17-й партсъезд» К-Липовского совета), приобретая билеты на 1750 рублей заявил: «Как воины на фронтах бьют фашистского зверя всеми своими силами, так и я буду помогать им. Буду честно трудиться, все силы отдам на помощь Красной Армии».
Манухова из того же колхоза, у которой два сына и муж сражаются с врагом, сказала: « Приобретая на 300 рублей билетов, я хочу выиграть один выигрыш – победу над злым фашизмом». Инвалид труда, Алексеев Максим Свиридович, воспитывая четырех сирот брата-фронтовика, подписался на 200 рублей.
— Пусть наши средства ускорят победу нашим братьям. Пусть скорее вернуться отцы к своим детям, — говорил Алексеев.
Еще «Колхозное знамя» тех лет сообщала: «райотделом гособеспечения проделана большая работа. Государственных пособий и пенсий выплачено 7 миллионов рублей. Выдано продовольственных товаров около 70 тонн. В порядке единовременных пособий выдано 95 тысяч рублей. Большому количеству семей военнослужащих выданы мануфактура, пошивочные изделия и обувь. На зиму 1944 года отремонтировано 124 дома, 4636 семьям завезен корм для скота. Эти строки свидетельствуют о том, что даже в тяжелое военное время семьи солдат не оставались без помощи.
На обороте другой заметки сохранилась часть оперативной сводки Совинформбюро за 12 февраля 1945 года. «Противник оказывал упорное сопротивление и в течение дня предпринял десятки контратак. Сломив вражеское сопротивление, наши пехотинцы штурмом овладели городом Швец – опорным пунктом обороны немцев на левом берегу Вислы. Гарнизон противника уничтожен. Захвачены пленные и трофеи».
М. ГРЕБЕННИКОВ, х. Нижняя Тарасовка:
— Немцы, заняв летом 1942 года Тарасовку, зверствовали полгода. Сколько они людей загубили! Меня в то время смерть чудом миновала.
Я, мальчишка, был заядлым голубятником. И буквально изо рта выкормил голубят, у них родители пропали: улетели и не вернулись. А голубята стали ручными – у меня на плечах сидели, позову – подлетают.
В начале августа 42-го подъехали немцы на двух машинах. Стали умываться у колодца, играть на губных гармошках. Я как раз вышел из дома, мои ручные голуби тут же сели мне на плечи и стали щипать клювами за уши – мол, есть давай.
Фашисты увидели это и бегом ко мне, один из автомата открыл стрельбу по голубям. С ним-то я и сцепился. Немцы скрутили меня, вошли в дом и все там перевернули. Отец-инвалид и мать просили отпустить меня. Один немец нашел коробку с карандашами, на ней крупно написано буквами бронзового цвета «Пионер».
Немец заорал: «Партизан!». Увезли они меня и посадили в подвал почты. Там были мужчины и женщины, ребята из рудоуправления.
Через некоторое время повели меня на допрос в комендатуру. Два офицера через переводчицу спрашивали: «У тебя почтовые голуби, с кем из партизан ты поддерживаешь связь? Какие сведения, кому и куда ты отправляешь голубями?»
Я ответил, что никакой я не партизан, никому ничего не сообщал, а голуби ручные и они тоже ни при чем. За двое суток меня допрашивали четыре раза, били так, что искры из глаз летели. Приставляли пистолет к виску, говорили, что домой не отпустят, убьют. На третьи сутки хуторской полицейский – Федор – забрал меня из подвала и доставил домой. Так закончилась эта история. Федор тогда многим хуторянам помог. А за сотрудничество с немцами был арестован, когда наши пришли, и отсидел 20 или 25 лет.
Л. ХАРЛАНОВА, п. Тарасовский:
— В Великую Отечественную войну нас, подростков, посылали строить аэродром в г. Миллерово, копать окопы, и все это было суровой, морозной зимой. Холод и голод, ветхая одежонка да кирзовые отцовские сапоги, которые болтались на ногах. Работали без отдыха, смахивая на 40-градусном морозе слезы, нам хотелось кушать, тепла, быстрее попасть домой к маме.
Также я помогала выхаживать раненых бойцов. В нашем доме на хуторе Баклановка разместили 12 солдат. Как передать тот страх и ужас, который мы, дети, испытывали при каждом разрыве снарядов, видя горящие дома. Немцы приближались. Чтобы раненых не расстреляли, их решено было отправить в тыл. Машина за ними пришла ночью, взрослым (в основном в хуторе остались женщины) помогали грузить бойцов подростки.
Отец в письмах с фронта всегда просил маму: «Дорогая моя, золотце, береги детей, их у нас пятеро». И она, когда шли бои, перестрелки, прятала нас в погребе. Сюда же приходили семьи Гаковых и Шаповаловых, в подвале собиралось более 15 человек. А когда немцы убили нашего дедушку, мы даже похоронить его не смогли по-человечески. Ночью, сколотив второпях гроб, опустили его в окоп и засыпали землей.
Однажды, в два часа ночи, к нам в дверь постучали, на пороге стояли капитан и лейтенант. Офицеры просили провести их к железной дороге. Мама отдала им дедушкины вещи, чтобы они переоделись, и ушла вместе с ними в глухую темную ночь. Мы плакали, просили маму не бросать нас. Нам было очень страшно, так как повсюду грохотало, горело, рвались снаряды.
Только теперь я понимаю, чего стоило маме оставить детей и проводить наших солдат. Домой она вернулась к утру. А на следующий день немцы уже хозяйничали во всех дворах, забирали скот, птицу, резали на наших глазах коров-кормилиц, свиней и готовили себе еду. На дрова для полевой кухни пошли заборы, а у нас папа перед самой войной поставил новый. Услышав треск досок, мама выскочила из дома, схватила одну из оторванных штакетниц и ударила ею по спине немца. Бабушка испугалась, что маму убьют. Вывела нас всех во двор и показала фашистам, сколько детей останутся сиротами и стала просить, чтобы её дочь не трогали. Страшная участь маму миновала.
В те грозные годы
Акулина Михайловна Миронова родилась в 1925 году в крестьянской семье. С 14 лет начала трудиться в колхозе «Политотдел». Наравне со взрослыми жала жито серпом, вязала снопы, довелось трудиться ей на косарке и веять вручную.
В 1942 году Акулину и еще нескольких односельчан направили под Сталинград в Камышинский район, где они рыли противотанковые окопы. Жили в школе, которая обогревалась форсункой, спали одетые на нарах, на соломе. Девушка там сильно простудилась, но домой не отпускали, лишь на три дня дали справку – освобождение от работ. Через месяц она с тремя подругами из Россоши отправились в родные края, четыре дня шли пешком, по морозу. Потом дед с бабкой долго выхаживали Акулину.
Много горя принесла жителям нашего района оккупация. Не обошла беда и семью Акулины. 4 января 1943 года немцы расстреляли её мать. Позже, по словам Акулины, женщин и детей согнали в один сарай, мужчин – в другой. Видимо, хотели поджечь, но что-то им помешало.
— После боёв, — продолжает Миронова, — было много убитых солдат. Мы их собирали и свозили в силосную яму. Страшно было.
После освобождения хутора Акулина и другие девушки, пройдя обучение на трехмесячных курсах, сели на трактора. Надо было пахать, сеять, ведь мужчины воевали.
Так и жили…
Мария Николаевна Ляшкова родилась и выросла в слободе Большинка. Она вспоминала, что 22 июня 1941 года собрали всех на центральной площади слободы и объявили, что Германия напала на Советский Союз. Женщины и детишки плакали.
— В ту пору мне уже 21 год шел, — рассказывала ветеран, — собиралась замуж. Жениха моего, Тимофея Ложнева, отправили на фронт. А вскоре пришла похоронка с известием о его гибели. Через время у меня родилась дочь – Людмила.
Во время войны работали в поле. Пшеницу убирали вручную. К концу дня ладони в ссадинах, кровавых мозолях, исколоты осотом – рукавиц-то не было. Да какие там рукавицы! Мы же одеты-обуты были кто во что. Питались тоже чем придется, макуха за шоколад была. И ведь духом не падали: все для фронта, все для Победы!
Но зато народ дружный был. Каждый старался помочь другому, поддержать. А как узнаем, что какой-либо город или село освободили, новость хорошую друг другу передаем, радуемся.
Были в нашей слободе во время оккупации и полицаи. Одного – самого жестокого – до сих пор забыть не могу. Бобрянин его фамилия. Уж сколько он издевался над нами. Но и его постигла заслуженная кара, не удалось ему с немцами удрать. Судили полицейских в здании Большинской школы. Народу собралось много.
В мае 45-го дошла до нас весть о Победе. Как все радовались! Смеялись и плакали от счастья.
