Катя Мельникова
- Родион.
- Что, простите? – произношу растерянно, глядя в повернувшееся ко мне мужское лицо.
Алмазов улыбается уголками губ, но глаза остаются серьезными. Повторяет:
- Родион. Это мое имя, зови меня так.
- По имени?
- По имени.
- Но… — тяну растерянно. Как это понять? По имени – это значит что...?
- Зови меня по имени и на «ты», хорошо? – в устремленном на меня взгляде мужчины чуть заметна насмешка и какая-то странная теплота. – Когда вернешься к своим должностным обязанностям – если вернешься – тогда снова можешь «выкать» и звать меня Родионом Юрьевичем.
Я все еще непонимающе хлопаю глазами.
- Значит, мне не надо сейчас собирать вещи и уходить отсюда?
- Сейчас тебе надо пойти на кухню и пожарить нам на завтрак блинчиков, Катя, "Валинового валенья" я вчера купил, и вишневого тоже, — теперь Алмазов широко улыбается. - Если ты хочешь возиться с блинами, конечно. Вообще, скоро придет домработница - обычно завтраки нам с Динкой готовит она.
- Хочу, — почему-то шепотом говорю я, не до конца веря, что Алмазов… Родион оставляет нас с Мишей у себя. Что берет ответственность за нас.
Повторяю, уже громче:
- Очень хочу! У вас же есть мука и яйца?
- Специально купил вчера, — он хмыкает. – Не знал, какую муку нужно, поэтому купил разной. Много…
Я облегченно смеюсь:
- Это хорошо, что много и разной. Я могу испечь что-нибудь – шарлотку, пироги поставить, еще что-нибудь. Что вы любите, Родион Юрьевич?
- Родион…, — поправляет он.
- Родион, — повторяю с трудом – ну как я могу звать того, кто еще пять минут назад был моим строгим начальником просто по имени? Еще и на «ты»?
Ой-й, я кажется это вслух сказала, потому что Алмазов кивает и серьезно подтверждает:
- Да, Катя, на «ты» и по имени. И пироги – это отличная идея. Скажи, что еще для них нужно, я закажу. Или можем съездить в магазин и сама выберешь. Возьмем детей и смотаемся в какой-нибудь торговый центр.
- Да, лучше самим… - я уже мысленно прикидываю, каких пирогов напечем. Сладких, обязательно с сушеной вишней. Их Миша обожает, наверняка и Дине они понравятся. Еще с мясом, это для Родиона Юр… для Родиона.
- Вы с каким мясом предпочитаете пирожки, Родион… - вижу вопросительно приподнятую бровь и ожидающий взгляд и поправляюсь: - Ты, предпочитаешь, Родион.
- Да с любым. Меня последние годы редко пирожками балуют, а в детстве я их обожал – и сладкие, и с мясом, и с капустой-картошкой. А любимые у меня были с зеленым луком и яйцом, — улыбка у него становится такая мягкая, уголки губ расслабляются, и вообще, мужчина весь становится каким-то… милым, что ли. Наверное, не часто они с Диной едят такую домашнюю еду как пирожки. Вспомнил и словно в детство вернулся…
- Давайте… давай лучше съездим в магазин, я предпочитаю сама продукты выбрать.
- Давай, — соглашается мужчина. – Позавтракаем и сразу поедем?
- Да!
Я вскакиваю, чтобы уже бежать на кухню и начать готовить, но он ловит меня за руку:
- Постой. Вернее, сядь.
- Так вот, Катя, — произносит уже совершенно другим тоном. От недавней расслабленности не осталось и следа, сейчас взгляд сосредоточенный, а голос строгий:
- Насчет своего аксакала можешь не беспокоиться. Еще дай мне телефон своей мамы, я ей позвоню. Объясню, что ты моя невеста. Хотя… — он кидает на меня задумчивый взгляд и совершенно спокойно, словно говорит о погоде за окном, интересуется:
- Катя, ты согласна выйти за меня замуж? На один-два года без права на имущество супруга, без возможности разглашать условия нашего брачного договора и так далее, что обычно бывает в фиктивных браках?
В спальне повисает тишина – отчего-то мне становится неуютно в этот момент.
- Вы сейчас кому предложение делаете, Родион Юрьевич Алмазов: Кате из приемной, или Катерине с «Мамбы»? – спрашиваю дрогнувшим голосом.
Он несколько секунд изучает мое лицо, потом пожимает плечами:
- Вообще-то, ни одной из них. Не моему помощнику, не девочке с сайта знакомств - делаю предложение тебе, Катя Мельникова. Согласна?
Я по-прежнему молчу и Алмазов продолжает.
- Жить будем у меня, в свою квартиру вы с Мишей уже не вернетесь. Если нужно оттуда забрать какие-то вещи, можем тоже сегодня же съездить. Но лучше просто купим вам все новое.
Я все так же молчу, хотя мне нужно радостно подпрыгивать, что все мои проблемы решились одним махом. Но я молчу, чувствуя, как под сердцем скребет что-то неуютное.
Неожиданно Алмазов делает ко мне шаг и оказывается стоящим почти вплотную:
- И еще, Катя. Фиктивный брак без обязательств… э… интимного характера. Но с ними по взаимному желанию.
- По какому взаимному? – я вскидываю голову, чтобы видеть его лицо.
- По такому, — он делает ко мне еще шаг, одной рукой обнимает за талию, второй ловит мой затылок. Наклоняется, так что его лицо оказываются близко-близко к моему.
- По такому, Катя, — и накрывает губами мой рот.
- Почему у вас два кресла в спальне? – спрашиваю, чтобы оттянуть время и не показать, как меня смутил жест Алмазова. - Вы же один тут спите…, то есть, ночуете…, то есть, живете!
Окончательно чувствую себя дурой, которая даже вопрос нормально задать не может. Но это все мое нервное состояние виновато, и то, что Родион Юрьевич зачем-то взял мою руку в свои. Пытаюсь выдернуть ей из его ладоней, но он не дает:
- Тс-с, не дергайся, я не кусаюсь. Два кресла здесь, потому что это единственная комната, откуда открывается такой вид, и мы с Динкой часто здесь сидим.
Я просто смотрю на лес и отдыхаю. Дина чаще всего забирается в кресло и играет с какой-нибудь куклой. Иногда мы болтаем с ней о разных вещах. В общем, мы любим здесь сидеть.
- Понятно, — я даже улыбаться начинаю, представив эту милую картину.
Алмазов переворачивает мою ладонь внутренней стороной наверх и что-то внимательно рассматривает.
- Ты не была замужем, Катя. Кто отец твоего сына? – возвращает меня на землю его вопрос.
- Миша только мой. Про его отца я забыла, — говорю резче, чем хотелось и опять пытаюсь забрать свою руку.
- Да сиди ты! – досадливо морщится Родион Юрьевич, пресекая мою попытку. – Ладно, про этого типа мы говорить не будем, если тебе неприятно. Ну а дальше что? Уехала ты в Москву и чем занималась?
- Просто жила у папы. Он к тому времени вышел на пенсию по инвалидности, по ранению. Он военный… был… Вот мы с ним и жили: я училась, он немного подрабатывал, насколько здоровье позволяло.
- Но мама на меня денег давала, так что мы нормально жили, — добавляю зачем-то. Может, потому что меня задели недавние слова Алмазова, что я живу в бедности и недоедаю?
- Давала, а потом перестала? – спрашивает он и снова переворачивает мою ладонь.
Зачем-то гладит запястье, заставляя меня и краснеть от смущения, и размякать от удовольствия одновременно. Пальцы у него теплые, но подушечки жесткие, шершавые. От их прикосновения по руке вверх от запястья бегут мурашки. Приятно…
- Д-да, перестала, — с трудом возвращаюсь к теме нашего разговора. – Когда я… Когда стало известно, что у меня будет ребенок, мама потребовала избавиться от него. Пригрозила лишить меня финансовой поддержки, если я ослушаюсь.
- Других способов воздействия не было?
Я отрицательно качаю головой:
- Нет, я была совершеннолетней и папа меня поддержал. А мама… Она хоть и говорит про папу всякое… нехорошее, но мне кажется, она его немного… побаивалась, что ли.
В общем, она попыталась меня продавить финансово. Когда это не получилось, почти перестала со мной общаться. Мишу она вообще ни разу не видела. Наотрез отказалась не то, что приезжать, чтобы с познакомиться внуком, но даже фото потребовала не присылать ей.
Я опускаю голову и признаюсь:
- В общем, пока папа был жив, все было более-менее нормально, вдвоем мы справлялись. Но после его смерти стало… тяжело.
Алмазов ничего не говорит на мое признание, и я благодарна ему за это. Слова фальшивого сочувствия мне не нужны.
Вместо этого он ровняым голосом спрашивает:
- Что случилось в твоей жизни в последние дни, что ты буквально ухватилась за предложение переехать в мой дом? И второй вопрос – для чего на работе ты наряжаешься таким пугалом? Уж прости за прямоту, Катя.
- Это маскировка от Эльвиры, — начинаю я со второго вопроса, потому что он легче и проще. – Меня сразу предупредили, что она выживает всех помощниц, если они хоть немного симпатичные. Еще… - тут я смущенно замолкаю.
- Еще? – пристальный мужской взгляд почти осязаемо скользит по моей щеке.
- Меня предупредили, что вы не переносите блондинок, Родион Юрьевич. Я носила парик, очки и специально красилась чтобы ни вы, ни Эльвира не выгнали меня. Потому что мне нужна эта работа и эта зарплата! – заканчиваю с вызовом – мне нечего стыдиться, каждый выживает как может.
- Отличный план и прекрасное исполнение, Катя, — неожиданно хвалит меня сидящий рядом мужчина. Хмыкает. – Надо же, оказывается подчиненные знают всё о моих вкусовых предпочтениях.
Он молчит, некоторое время просто смотрит в окно. Мою руку он уже отпустил, оставив меня с каким-то ощущением пустоты.
- А теперь про мои проблемы, Родион Юрьевич, — набираю полную грудь воздуха. – Моя мама решила выдать меня замуж. За какого-то «уважаемого человека» из своей системы, которому я понравилась. Он хочет меня в жены, но… без Миши. Моего сына мама собирается определить в интернат, а меня отдать этому аксакалу.
- Почему аксакалу? – хмуро интересуется Алмазов.
- Я так поняла, что он очень влиятельный и в возрасте, — я пожимаю плечами. – Он мне звонил… и пугал. А вчера утром ко мне приехали моя тетка и сестра этого мужчины. Они должны караулить меня, пока не приедет сам «жених» и мы не сыграем свадьбу.
- К счастью, у меня уже была собрана сумка с вещами. Я взяла ее, Мишу и ушла на работу. В свою квартиру я не вернусь, но…
Родион Юрьевич, я думаю, что этот мужчина, аксакал, будет искать меня. Раз он такой влиятельный, значит у него есть разные возможности. Он может прийти сюда, в ваш дом, и это может быть опасно не только для меня и Миши, но и для Дины. Поэтому, я пойму, если вы скажете мне собирать вещи и уходить.
Наступает тишина. Я кусаю губы и жду, что скажет Алмазов. Он смотрит в окно и молчит. Через несколько минут, в течении которых я искусала себе все губы и уже потеряла надежду, он поворачивает ко мне лицо…
Тяжелая мужская рука ложится мне на затылок. Нетерпеливые пальцы зарываются в волосы, распускают наспех собранную утром косу. Светлые прядки рассыпаются по плечам, щекочут шею.
Поцелуй опускается на мои губы невесомым касанием. Нежным, легким и сладко-обжигающим. Таким, что у меня подгибаются колени, и чтобы не упасть, я цепляюсь за широкие мужские плечи.
– Родион… — шепчу растерянно и хрипло, когда он на миг отпускает мои губы.
– Родион, — соглашается довольно. Ловит мой поплывший взгляд и снова накрывает губы поцелуем. Теперь другим, требовательным, властным. Заставившим меня прогнуться, прижаться к нему и еще крепче вцепиться в широкие плечи.
Он то прикусывает мои губы, тут же заглаживая это место языком и щекоча жарким дыханием. То углубляется, заставляя меня постанывать от невообразимого, сводящего с ума удовольствия. То отстраняется почти полностью и я недовольно хнычу от разочарования.
И снова по моей спине проходятся горячие ладони, лаская и притискивая меня к широкой мужской груди. Твердые, пахнущие чем-то вкусным, губы снова захватывают меня в сладкий плен, лишая рассудка, полностью подчиняя себе.
Да что со мной? Мне же никогда не нравилось целоваться!
Никогда не нравилось… Но, почему-то, не в этот раз…
Я вспоминаю кто я и где, только когда в коридоре начинают громко топать две пары маленьких ножек и два детских голоса наперебой вопят:
– Мама! Папа! Вы где?!
Родион словно неохотно отпускает мои губы. Выпрямляется, тяжело дыша. Прищурившись, смотрит на меня блестящими карими глазами в которых мне чудится жадность и жажда. Волосы у него растрепаны, словно их кто-то ерошил нетерпеливыми пальцами – неужели я?
– Вот по такому взаимному соглашению, Катя, — выдыхает. Наклоняется и еще раз быстро касается моих губ. – Ну что, согласна?
– На что? – непонимающе таращусь на него. – На фиктивный брак?
Родион издает короткий смешок:
– И на него тоже.
– Я… я… — больше ничего сказать не успеваю, потому что в комнату врывается босоногий дуэт в пижамках.
– Папа! Мама! – новый радостный вопль и дети замирают на пороге, глядя на нас с Родионом, так и стоящих в обнимку – он не отпустил, и я тоже не стала отодвигаться.
Первой опомнилась Дина. Наклонив голову к плечу, девочка делает умильное личико и таинственным шепотом спрашивает:
– Катя, вы что, целовались с папой?! У вас любовь, да?
Вместо меня отвечает Родион. Медленно, точно нехотя, убирает руки с моей спины и поворачивается к детям:
– Так, молодежь! Быстро в ванную умываться и чистить зубы. Потом надеваете спортивные костюмы и бегом в гостиную – будем делать зарядку.
- Не-е-ет! – пищит Дина – Я не люблю залядку! Лучше пойти на улицу!
- Никаких "нет", никаких "не люблю"! – сурово сдвигает брови Родион. – Мы с вами делаем зарядку, а Катя в это время жарит нам блинчики на завтрак. С валиновым валеньем и сгущенкой. И да, мы с Катей целовались, потому что скоро поженимся. Миша, Дина, надеюсь, у вас нет возражений, что мы будем жить все вместе?
Наступает тишина, дети, открыв рты, смотрят на нас и в глазах у них непонимание и недоверие. Я хочу что-то сказать, объяснить, то это такая шутка, игра… Но тут раздается неуверенный, полный надежды голос моего сына:
– Мама, это плавда? Вы поженитесь и у меня будет папа? Настоящий, как у длугих мальчиков?
Я открываю рот, чтобы ответить и тут же захлопываю – я не знаю, что сказать! Про «папу» и «маму» мы с Родионом не успели ничего обсудить. Да и про сам «брак» еще не договорились – он ведь сказал, что там будет куча условий про имущество, неразглашению тайны и прочему…
И опять Родион опережает меня. В два шага подходит к моему сыну и присаживается перед ним.
— Миша, я буду рад стать твоим папой. Настоящим и лучше, чем у других мальчиков.
Распахивает руки, словно собирается его обнять и просит:
— Иди ко мне, сынок!
Наступает тяжелая пауза. Миша недоверчиво смотрит сначала на Родиона, потом на меня, а я стою, кусая губы – ну зачем он так?! Зачем обещает моему сыну то, что не случится?
Собирается стать «папой» на год, пока длится наш брак? А что потом? Скажет доверившемуся ему мальчишке: «Прости, малыш, наш контракт «на семью» с твоей мамой закончен. И ты тоже вычеркиваешься из списка моих «сыновей»?
Я молчу, просто смотрю на сына, и чувствую, как на глазах закипают слезы жалости и злости.
— Миша? – негромко зовет Родион. Сын продолжает стоять, теперь недоверчиво смотрит в его лицо. Я открываю рот, чтобы все-таки что-то сказать, но в это время Дина толкает Мишу в спину:
— Иди давай, обнимайся с папой! – и когда он оказывается в мужских объятиях, вдруг сама раскидывает ручки в стороны, и кидается ко мне:
— Катя! Ты тепель моя мама, ул-ла!
Я раскрываю ей объятия, и девочка влетает в них. Вцепляется в меня тонкими ручками и замирает, шумно дыша. Я сжимаю хрупкое тельце, зарываюсь носом в темные, пахнущие сладким детским шампунем волосики и шепчу:
- Конечно, моя хорошая…
Через несколько минут дети убегают наверх умываться, и мы с Родионом остаемся одни. Не глядя на него, я произношу, чеканя слова, чтобы не разреветься от обиды и злости:
— Зачем ты это сделал? Зачем обнадежил детей, в первую очередь моего сына? Да и свою дочку тоже обманул! Ведь все это будет фикцией на один год, и ничем больше!
Вместо ответа меня обнимают горячие мужские руки. Разворачивают, прижимают к крепкой, вкусно пахнущей груди и над ухом раздается хриплый смешок:
— Значит, придется фикцию превращать в факт, и не на год, а на… сколько захотим. И, знаешь что, Катя, отвыкай говорить «мой сын» и «твоя дочь». Теперь это наш сын и наша дочь.
Мужские пальцы тянут мой подбородок вверх. Внимательные карие глаза несколько секунд рассматривают все-таки побежавшие дорожки слез и Родион насмешливо произносит:
— Никогда не думал, что мое брачное предложение вызовет такой накал эмоций.
— Потому что ты безмозглый чурбан! – вдруг восклицаю я. Сжимаю пальцы в кулак и бью его по плечу. – Для тебя это все игрушечки, а ведь…
— С чего ты взяла, что игрушечки? – мой кулачок попадает в ловушку его большой ладони. Родин мягко его сжимает, наклоняется и его теплые губы проходятся по моим щекам, собирая соленые дорожки.
— Катя, ты мне нравишься, я тебе тоже. Почему бы этому не перерасти в нечто большее? Тем более, у нас уже двое детей… — Родион насмешливо фыркает. Он вообще, оказывается, очень смешливый…
Я открываю рот, чтобы сказать, что он слишком самонадеян. Особенно насчет "я тебе тоже", но донесшийся из холла звонок перебивает меня.
- А, это Джамиля, наверное, пришла. Домработница. Она часто ключи забывает, и звонит, — отвечает Родион на мой вопросительный взгляд. – Открой ей и познакомься заодно, а я пойду проверю, как там дети и все-таки выгоню их на зарядку.
Я киваю, и смахнув остатки слез, иду в холл. Распахиваю широкую дубовую дверь, ожидая увидеть незнакомое женское лицо, и замираю… Потому что лицо оказывается очень даже мне знакомым.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"(не) Должностные обязанности", Далиша Рэй ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 | Часть 9 ️ | Часть 10 | Часть 11 | Часть 12 | Часть 13 | Часть 14 | Часть 15 | Часть 16 | Часть 17 | Часть 18
Часть 19 - продолжение