Боевая служба
Запланировали экипаж на «боевую службу», на воздушную разведку кораблей в море, ведомым экипажем в составе пары Ту-16, в Северо-Западную часть Тихого океана, за Японию, на траверз Токио, с дозаправкой топливом в полете. Задача – вскрыть надводную обстановку в полосе маршрута, обнаруженные цели (суда, корабли) разрешили облетывать со снижением.
Я был вторым штурманом, меня засунули в этот чужой экипаж, я с ними не летал, особенностей не знал. Штурманом экипажа летел выпускник морского училища, который служил без энтузиазма. Позже судьба еще сведет меня с ним. Но это будет позже, а сейчас мы готовились к полету.
Полет не самый сложный, после выхода за Курильские острова, экипажи должны по очереди дозаправиться от одного танкера, который будет нас обеспечивать, потом танкер отваливает домой, а мы идем на юг вдоль Японии, снижаясь на каждую обнаруженную радиолокационную цель.
Командир дозаправляется, и летит за ведущим, или по указаниям штурмана, второй штурман - оператор радиолокационной станции, обнаруживает цели, штурман определяет места целей, и вместе с командиром строит маневр облета. Правый летчик помогает командиру. Вот такие основные задачи у членов экипажа.
Такие полеты не были чем-то из ряда вон выходящим, их выполняли не часто, но выполняли, и никаких проблем подготовка к полету не вызвала. Полет планировался продолжительностью около шести часов, в общем, по остатку топлива, в зависимости от количества снижений на цели. Нас проконтролировал ведущий группы, обсудили все вопросы, и командир эскадрильи принял решение о нашей готовности к полету. В общем, ничего особенного.
В день вылета мы действовали по отработанной схеме, и вырулили на предварительный старт по плану, вслед за танкером и ведущим. Взлетели обычным порядком, собрались в группу, и заняли курс в выходную точку на Курильских островах – мыс Брескенс. Через час пришли на Брескенс, и пошли в точку выхода в международное воздушное пространство, это еще около 15 минут.
Вышли в заданную точку, здесь начиналась зона дозаправки топливом в воздухе. Танкер занял позицию (высоту, курс, скорость), дал добро на подход. Первым на дозаправку пошел наш ведущий. Опытный ведущий без проблем дозаправился, и отвалил в сторону, освобождая место у танкера нашему экипажу.
Наш командир повел самолет в строй дозаправки. По отрывистым командам и дерганью самолета я понял, что командир нервничает, и у него не все получается. Командир отошел от танкера, слегка отдохнул, пошел на второй подход. Вроде, все было сделано как надо, но… В общем, командир оторвал заправочный шланг у танкера, дозаправится мы не смогли.
Доложили ведущему, встали за ним в строй. Ведущий отправил танкер домой, и начал думать. Теперь все зависело от того решения, которое должен принять ведущий. Сорвать «боевую службу» невозможно, выполнение «боевой службы» - боевая задача.
Наш экипаж не может выполнять полет по заданному маршруту из-за недостаточного запаса топлива. Вход «на нашу территорию» мы можем выполнить только парой, таковы условия использования воздушного пространства. Грамотное решение - залог успешного выполнения боевой задачи. Вот тут и проявляются командирские качества.
Ведущий принял решение, и довел его нам по радио:
- 324! Отойти от входной точки 100 километров по курсу выхода, занять режим максимальной продолжительности с постепенным набором высоты «по потолкам», и ждать меня. Я пошел по маршруту самостоятельно. Со связи не уходить.
- 324-й понял, 100 километров по курсу выхода, максимальная продолжительность, полет «по потолкам», ждать, со связи не уходить.
- Правильно поняли, 324!
Ну вот, все встало на свои места, решение созрело, доведено, теперь будем выполнять поставленную задачу. Ничего трудного, ходим в районе выходной-входной точки на режиме максимальной продолжительности, постепенно набирая высоту в связи с уменьшением полетного веса из-за выработки топлива.
Район работы нам «заявили» большой, высоты – от нуля до максимальной, поэтому выходим из международных трасс, набираем максимальную высоту для нашего веса, и ждем ведущего, контролируя остаток топлива. Нам до дома надо около 7 тонн, и на ближайший от дома запасной – еще 9 тонн. В общем, пусть штурман и командир считают, и думают.
Сколько мы будем ждать ведущего? Да никто не знает, но не меньше двух часов, если исходить из запаса топлива. А может, и больше, если ведущий примет решение топливо для ухода на запасной аэродром не оставлять. Всякое может быть… Сейчас он осмотрит район в радиолокационную станцию, определит места целей, решит, на какие будет снижаться, и начнет работать.
Время тянется медленно, а топливо вырабатывается быстро, приблизительно около 5,5 тонн в час. Мы ходим в океане около Курильских островов на минимальной скорости, постепенно набирая высоту, контролируя остаток топлива, и периодически докладывая его ведущему. Ведущий работает по плану, принимает наши доклады, и сам докладывает нам, что продолжает работу, и свое место относительно поворотных точек.
Наша радиолокационная станция ЕН-Д видит очень далеко, на дальность до 450 километров, единственный недостаток у неё – видит она только в переднем секторе. Но это не критично, во время полета в зоне ожидания, мы иногда поворачиваемся носом к Курильским островам, и я могу уточнить наше место. Не только могу, но и обязан, что я и делаю. А вот место, которое я определяю по островам, мне не нравится, что-то идет не так.
В этом самолете моя кабина в «желудке» самолета, я сижу один, и общаюсь с экипажем только по самолетному переговорному устройству (СПУ). Докладываю о своих сомнениях штурману корабля. Я уже говорил, что в этом экипаже я впервые, штурмана этого знаю плохо, но я просто выполняю свои обязанности, и ничего более:
- Штурман! По моим данным, мы сильно уклонились на север…
- Что ты несешь? Какие там у тебя данные?
- Я прекрасно вижу острова, мне понятно наше место, мы находимся намного севернее, чем нам надо, и будем тратить лишнее топливо на полет в нужную точку.
- Хватит нести ерунду! Ты тут летаешь без году неделю, вот и перепутал острова.
- Я ничего не перепутал, мы сильно уклонились, надо повернуться носом на Курилы, определить наше место, и идти в заданный район.
- Что ты меня учишь? Я тут штурман, я и решаю, куда лететь.
В общем, добиться взаимопонимания со штурманом не удалось. Я нажал на СПУ кнопку «циркулярного» вызова, и доложил свое мнение командиру, с записью на магнитофон. Реакция командира была вполне ожидаемой:
- У нас есть штурман экипажа, вот пусть он и разбирается, а ты ему помогай.
Все это мне не понравилось. Я привык, что в моем экипаже прислушивались к мнению всех членов экипажа, а тут были свои правила, и не мне их переделывать. Штурман к моему мнению не прислушался, мы продолжали уклоняться, и уклонились уже более сотни километров.
Ведущий закончил работу по нашему остатку топлива, и выдал нам свое время прибытия в выходную точку. Наша задача – прибыть в заданную точку в это же время, встретиться с ведущим, войти через «границу» и идти домой.
Перед тем как задать курс в нужную точку, штурман решил уточнить наше место, и тут он все понял:
- Командир, нас снесло севернее 150 километров, в заданное время мы в точку не успеем, и топлива израсходуем больше.
- Тебе же говорил второй штурман, что же ты его не послушал?
- Да я острова перепутал…
Командир попросил ведущего подождать нас во входной точке, и мы пошли в точку рандеву. Нашли ведущего, заняли свое место, пересекли «границу», и взяли курс домой. Летели мы очень трудно, на нервах, и сели почти с пустыми топливными баками.
В общем, мне этот полет не понравился. И штурман этот мне не понравился, мало того, что умом не блистал, но еще и с огромным самомнением оказался. Больше я с ним не летал. А вот с командиром этим мне пришлось немного полетать, уже штурманом корабля, и об одном трудном полете с ним, я уже вам рассказывал.
Бизнес
На аэродроме скопилось огромное количество самолетов, которые уже никогда никуда не полетят, стоят, место занимают. И вот «светлые головы» в разных верхних штабах решили эти самолеты сдать на металл, заодно и денег заработать, якобы, на нужды Морской Авиации Тихоокеанского Флота (МА ТОФ). Ну, мы сразу поняли, что сейчас нам денег прямо навалят, прямо на все нужды, и мы наконец накупим в штаб отдельного противолодочного авиационного полка бумаги формата А4 на все деньги, пачки две, а может, даже и три.
Сами «светлые головы» ничего делать не умели, поэтому скинули свою инициативу в инженерный отдел штаба Морской авиации ТОФ, мол, вы за всякие железяки отвечаете, вот и придумывайте, как все это организовать, а нам результат давайте, деньгами.
В общем, в стране уже давно все было придумано, были организованы специальные фирмы, возглавляемые различными бывшими Главными инженерами, и народ там работал из авиационных инженеров, то есть, люди понимали, как самолеты лучше резать, поперек, или вдоль. И взаимодействие в гарнизонах эти фирмы отрабатывали с заместителями командиров полков (начальников гарнизонов) по инженерно-авиационной службе (ИАС), которых еще называли «зам по железам».
У нас в гарнизоне все это было организовано следующим образом – Командующий позвонил командиру полка, поставил задачу оказать содействие, а заместитель Командующего по ИАС лично привез представителей фирмы в гарнизон, и обязал нашего «зам по железам» во всем им помогать. На этом организационные мероприятия закончились, и начались трудовые будни по разделке самолетов. Меня сразу насторожило то, что мне не сказали, когда и сколько денег отсыпят нашему полку.
Когда процесс разделки самолетов вошел в колею, я поинтересовался у нашего «зам по железам», когда уже деньги будем делить, на что получил ответ, что там и без нас есть, кому этими деньгами воспользоваться, и никаких денег именно нашему полку выделять не планируется. В общем, все было очень мутно, и мне показалось, что этот «зам по железам» - в доле.
Понял я, что пора вникнуть конкретнее, разобраться на месте, как там эта разделка проводится, какими силами, кто там старший, и где же деньги нашего полка. Так как «зам по железам» что-то темнил, я решил поехать на место разделки, и там поговорить с народом. Решил, и поехал, никого не предупредив. Приехал на площадку, куда подтаскивали очередной самолет на разделку, увидел какого-то нашего технического капитана, и поговорил с ним по душам.
И узнал страшные вещи. Оказывается, наш технический состав заставляли бесплатно разделывать самолеты, и все это организовал наш «зам по железам». Короче, сволочью оказался этот "зам". И еще я узнал, что весь рассортированный металл, который собрали с уже разделанного самолета, хранится в нашем огромном ангаре, в который раньше Ту-16 закатывали на регламентные работы. И скоро приедут огромные грузовики, которые вывезут этот металл на ближайшую железнодорожную станцию.
Как-то я разозлился. На эту фирму, которая втихую договорилась с «зам по железам», на этого предателя, и на всех этих гадов, которые все это организовали. И еще понял я, что нашему полку тут ничего не обломится. А я, когда злюсь, то действую быстро, решительно, и бесстрашно.
Построил я всех работников, выяснил, кто у них старший, приказал ангар закрыть, и ключ отдать мне. Когда ангар с металлом, готовым к погрузке, был закрыт, я его опечатал своей печатью, ключ забрал, а народ отправил по эскадрильям, запретив появляться на разделочной площадке под страхом самых страшных наказаний. Довольный народ побежал по домам.
А сам я поехал в штаб, поговорить по душам с «зам по железам». Этот подполковник был не из нашей среды, не из морской авиации, он пришел к нам из разогнанного «зеленого» истребительного полка, и уже сам факт его перехода в противолодочный полк, а не на «дембель», в те мутные времена говорил о многом.
Не рассказывая «зам по железам» о том, что я все работы прекратил, а металл «арестовал», в приятельской беседе выяснил, что представитель фирмы живет в гостинице поселка Ванино, в 30 км от гарнизона, к нам почти не приезжает, а все здесь контролирует непосредственно «зам по железам» за «долю малую».
На вопрос о том, почему наши офицеры и прапорщики бесплатно работают на разделке, вместо того, чтобы заниматься обслуживанием наших живых самолетов, «зам по железам» замялся, и что-то пробормотал про то, что все согласовано с командиром полка.
Не очень я ему поверил, но и выяснять у командира не стал, мол, время все покажет. Командиру я не сказал, что работы по разделке самолетов прекращены, не хотел раньше времени его волновать.
Уже на следующий день «зам по железам», прямо с утра, захотел со мной тесно пообщаться. А я с утра мастерски уворачивался, мотивирую занятостью, но ближе к обеду «зам по железам» прорвался ко мне в кабинет, и начал громко возмущаться:
- Ну ты что творишь?
- А что случилось?
- Мне доложили, что ты ангар запер и опечатал, людям запретил работать.
- Ну да, имею право.
- Зачем? Все было «на мази», процесс организован, скоро первая отправка металла.
- А мне вот не понравилось, как этот процесс был организован – на каких условиях используется наш ангар, почему наши люди работают на разделке?
- Вот так значит?
- Значит.
- Да ты знаешь, какие люди там задействованы?
- А мне без разницы, какие там люди кормятся у этой кормушки, я о своих людях думаю, которых ты, как рабов, сдал в аренду этой фирме.
- Что ты хочешь? Сколько?
- Ничего я от тебя не хочу, и разговаривать с тобой на эту тему не буду, а ты вспомни, что ты у нас «зам по железам», а не представитель фирмы.
- Ах так!, Да я… Да тебе…
- Иди отсюда.
В общем, не сложился у нас диалог с «зам по железам». Он пожаловался командиру полка, но я того успокоил, и попросил, если начнутся звонки «сверху», ссылаться на меня, мол, начальник штаба все замутил, сейчас его отловим, и все в порядок приведем.
На следующий день действительно начались звонки, в основном от заместителя Командующего по ИАС, командир переводил стрелки на меня, а мне этот инженер был не указ, я обещал разобраться и навести порядок, в общем, дурил мозги, и тянул время, саботировал работы по разделке самолетов.
Через пару дней «зам по железам» попросил меня принять представителя фирмы. Я согласился, ведь этого я и добивался. Представитель фирмы прибыл ко мне в кабинет, и у нас с ним состоялся весьма конструктивный диалог:
- Что вы хотите за возобновление работ?
- Вы убираете от руководства нашего «зам по железам», прекращаете ему платить, а я вам выделю порядочного, и не такого занятого инженера, который будет вам помогать.
- Нам без разницы, это ваши личные разборки.
- По первому пункту договорились.
- Сколько еще пунктов будет?
- Не спешите, и не пугайтесь, ничего страшного не будет. Второй вопрос - группу технического состава для разделки сформирует выделенный инженер из тех, кто нам не нужен, но вы будете оплачивать их работу, хотя бы номинально, и не афишируя.
- Это не предусмотренные расходы, это очень серьезно…
- Я вас больше не задерживаю.
- Я вас понял, по второму вопросу возражений нет.
- Вопрос третий, основной. Вы хотите использовать наш ангар для хранения ценного металла, и еще вы хотите, чтобы выделенная группа технического состава работала у вас в наше служебное время. Такое грубое нарушение распорядка дня, и не целевое использование служебных помещений, я бесплатно позволить не могу.
- А мне сказали, что вы не берете…
- Вам правильно сказали, я и не возьму от вас деньги. Но полку нужно кое-какое оборудование, и в ваших силах урегулировать этот вопрос.
- Какое оборудование, сколько стоит?
- Нам нужны рации, сколько они стоят, я сейчас не знаю, важно ваше принципиальное согласие, если мы заключим это негласный договор, то технические вопросы решите с моим специалистом по связи.
- Мне надо посоветоваться с руководством фирмы.
- Я не препятствую.
- На это уйдет время.
- Мне некуда спешить.
- Пока будет идти согласование, разрешите вывезти металл из ангара.
- Нет, чем быстрее согласуете вопрос с руководством, тем быстрее начнете работать.
- Вы деловой человек.
- Нет, я – военный человек.
В общем, через пару дней все вопросы были согласованы, работы продолжились, а в полку появились две стационарные радиостанции, и пять портативных, для персональной связи внутри гарнизона.
Как говорится - если невозможно предотвратить, то с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Получение классной квалификации
- Постой!
- Стою…
- Ты что, до сих пор с 3-м классом?
- Ну да…
- А в чем дело? Почему на получаешь 2-й и 1-й?
- Ну, это долгая история… В общем, не вижу необходимости писать кучу бумажек мелким почерком, сдавать зачеты, унижаться перед каждым дивизионным начальником. Мне и так хорошо, а 400-600 рублей в год, при моей месячной получке в 650 рублей, мне погоды не делают.
- Ну ты же штурман отряда, как-то несолидно… Надо срочно получить 2-й класс, и сразу оформлять документы на 1-й!
- Вот кому надо, пусть тот и оформляет.
- Но с 3-м классом ты никогда не станешь штурманом эскадрильи!
- А что, где-то освободилось место штурмана эскадрильи, и вы планируете назначить туда меня, сосланного в «вечные вторые штурмана», и совершенно случайно проросшего в штурмана отряда?
- Ну…, пока места нет, но на перспективу…
- На нет и суда нет! Я все понял, Михалыч, пойду я…
- Иди, и задумайся над моими словами!
Это старший штурман полка в очередной раз вспомнил о том, что у меня 3-й класс, и в очередной раз провел со мной профилактическую беседу. Не первая беседа, и не последняя.
Класс. Вернее – классная квалификация летного состава (летчиков и штурманов), характеризующая его профессиональный уровень подготовки, в соответствии с уровнем знаний и практических навыков, умением выполнять определённый объём функциональных обязанностей в заданные нормативы времени и с высоким качеством. Класс бывает 3-м, 2-м, и 1-м. Летному составу выдаются нагрудные знаки согласно присвоенной классной квалификации.
За классную квалификацию летчикам и штурманам платят деньги. За 3-й класс не платят, за 2-й нам платили 400 рублей в год, а за 1-й – 600 рублей в год. Сейчас ежемесячно платят проценты от оклада, точные значения я не помню, но в пределах 10-15 %.
Класс получают после налета определенного количества часов днем и ночью, в простых и сложных метеоусловиях, после выполнения нужного количества посадок при минимуме погоды, и выполнения определенного количества боевого применения оружия, сдачи зачетов, и контроля в воздухе.
Так было в наше время, сейчас все слегка изменилось в сторону упрощения, и нормативы несколько снижены. Почему снижены? Догадайтесь сами, а я не буду «очернять» нынешних летчиков и штурманов, хорошо, что хоть такие есть.
Действительно ли присвоенная классная квалификация точно отражает фактический уровень профессиональной подготовки летчика и штурмана? Всякое бывает… Во всяком случае, в наше время различали понятия «первоклассный летчик» и «летчик с первым классом».
Ну вот, немного рассказал вам про классную квалификацию, чтобы вы понимали, о чем идет речь, а в следующий раз расскажу про то, как я сам получал класс, не все там так уж просто было, но вы уже знаете, что я никогда легких дорог и не искал.
Раз вы уже знаете, что такое классная квалификация летного состава, а если коротко – класс, то теперь расскажу, как я его получал.
Из военного училища мы все выпускались без класса, так как не хватало общего налета, да и другие требования не всегда были выполнены. В некоторых летчицких училищах проводился эксперимент по присвоению особо выдающимся курсантам 3-го класса при выпуске из училища, но это все – от лукавого, в общем, распространения это начинание не получило.
Нагрудный знак «Военный штурман без класса» достать было невозможно, как и любой другой, но для курсанта нет невыполнимых задач, поэтому мы все выпускались с прекрасными нагрудными знаками. Знаки добывались на складах у прапоров, а потом дорабатывались умелыми руками. Получалось очень красиво, ну просто отпад!
В полку мы летали много, поэтому нормативы для получения квалификации «Военный штурман 3-го класса» были выполнены очень быстро. Знаний у меня хватало, начальства я не боялся, поэтому сдал необходимые зачеты, отлетал проверку, заполнил документы, и через 3 месяца после прихода в полк, я уже получил 3-й класс.
А дальше я служил и летал, ждал, когда меня назначат на должность штурмана корабля, чтобы оформить документы на 2-й класс. С назначением на должность возникли проблемы, я о них уже рассказывал, и мне пришлось ждать более 3-х лет.
Обстоятельства сложились так, что меня все-таки назначили штурманом корабля, я был боеготов днем и ночью, и у меня появилась возможность сдать зачеты, отлетать проверки, и оформить документы на 2-й класс, чем я незамедлительно и занялся.
Зачеты сдаются в полку и в дивизии, проверки летаются по маршруту и при минимуме погоды, с полковыми и дивизионными начальниками, документы оформляются лично соискателем класса. В общем, забот хватало…
Во время сдачи зачетов в дивизии, я допустил грубую тактическую ошибку, которая и привела к тому, что я отказался от получения 2-го, а значит и 1-го, класса.
При сдаче зачетов каждого дивизионного начальника надо было уговорить, чтобы он допустил тебя в свой кабинет, мол, они такие занятые, что им некогда выслушивать этих тупых летчиков и штурманов. Когда начальник метеослужбы дивизии, подполковник, в очередной раз не пустил нашу группу желающих сдать зачет к себе в кабинет, я, не успев закрыть плотно дверь, позволил себе высказаться, обращаясь к товарищам:
- Вот сволочь! Какой-то «ветродуй» хренов, а понтов, как у самого важного и нужного специалиста!
Подполковник, услышав этот крик души, тут же выскочил в коридор, вычислил меня, и обрадовал:
- А ты, старлей, никогда не сдашь мне зачет!
Так все и случилось. Он запретил своему заместителю принимать у меня зачет, а сам открыто надо мной издевался, задавая такие дикие вопросы, о которых я и понятия не имел. Я покорно все терпел, думал, что совесть проснется, и подполковник поставит мне зачет, ведь я уже выучил эту проклятую метеорологию лучше его самого.
У подполковника совесть не проснулась… Я уже отлетал все проверки, сдал все остальные зачеты, но эта сволочь не пропускала меня к заветному 2-му классу. Отчаявшись, я пошел в штурманский цех дивизии, где сидели штурмана дивизии, и попросил помощи в борьбе с начальником метеослужбы:
- Товарищи подполковники! Прошу повлиять на начальника метеослужбы, он надо мной издевается, и я не могу отправить документы на 2-й класс!
Замшелые подполковники выслушали меня, посмеялись, но вступиться за меня отказались, мотивируя тем, что «каждый умирает в одиночку», да и подполковников надо уважать.
Обиженный таким невниманием со стороны своих штурманских начальников, которых я, наивный, почему-то считал своими старшими товарищами, я очень разозлился, и высказал свое решение:
- Ладно, не хотите помогать, не надо. Мне этот класс нах… не нужен, как-нибудь и без лишних 400 рублей в год проживу. Больше я классом заниматься не буду никогда! И ваши отчеты по классу меня больше не интересуют, попрошу ко мне по поводу класса не обращаться!
Полетав немного штурманом корабля, я был назначен штурманом отряда, стал штурманом-инструктором, получил «капитана», но к вопросу получения класса больше не возвращался. Так как я портил отчетность по классу старшему штурману полка, он периодически проводил со мной профилактические беседы, но они ни к чему не приводили.
Чтобы вы правильно понимали сложившуюся ситуацию, надо объяснить, что большинство штурманов кораблей имели 1-й класс, а я, штурман отряда, был только с 3-м. В общем, это смотрелось даже как-то дико, но ни на что не влияло, и меня вполне устраивало.
Несмотря на то, что и начальник метеослужбы, и штурмана дивизии, все они давно уже сменились, мой противный характер не давал мне заниматься классом, мол, сказал – отрезал. Да и лень было, честно говоря…
В общем, я служил и летал, горя не знал, мой 3-й класс меня не тяготил, меня даже назначили помощником (заместителем) штурмана эскадрильи. Выше двигаться мне было некуда, штурманом эскадрильи служил сосланный из Крыма майор, который был старше меня лет на десять, и никуда, до дембеля, двигаться не собиравшийся.
В общим, образовался такой уютный тупичок в моей службе – у меня не было подчиненных, я ни за что не отвечал, работал, в основном, инструктором, и летал на самые интересные задания. Наверное, это был самый лучший период в моей службе.
Все как-то смирились с моим 3-м классом, а многие об этом и не знали, так как считали, что помощник штурмана эскадрильи обязательно имеет 1-й класс, ну, как само собой разумеющееся. Уж и не знаю, что там было бы с этим моим классом далее, но тут вмешалась водка. Ну, как обычно…
Как-то мы что-то обмывали, большим дружным коллективом эскадрильи. Выпили уже немало. И вот штурман эскадрильи начал меня, при всех, подначивать, мол, стыдно ходить с 3-м классом, все со 2-м и 1-м, один я с 3-м… Мне было абсолютно не стыдно, даже безразлично, но тут я «попался на слабо». Валера, штурман эскадрильи, ловко меня поддел:
- Да ты, наверное, боишься сдавать зачеты в дивизии…
Мой ослабленный водкой мозг не уследил за языком:
- Валера! Ты прекрасно знаешь, что я уже давно никого и ничего не боюсь, но чтобы утереть тебе нос, через месяца я отправлю документы на 2-й класс.
В общем, развел меня Валера, как пацана.
На следующий день я начал выполнять свое обещание. Пошел к старшему штурману полка, обрадовал его тем, что скоро он улучшит свою отчетность моим 2-м классом, мы спланировали мне полеты на проверки, попутно я оформил сдачу зачетов в полку.
Да, именно оформил, то есть, записал их в «Летную книжку», и получил подписи нужных специалистов. В моем возрасте и моей должности, в полку ко мне уже не приставали с проверками знаний, а просто расписывались, где нужно.
После этого я попросил старшего штурмана полка позвонить старшему штурману дивизии, и поделиться с ним своей нечаянной радостью про мои движения в строну оформления документов на класс. В дивизии эту радость восприняли как надо, во всем мне помогли, к тому же, я был уже зрелым офицером, и проблем с зачетами не возникло.
Через некоторое время я отлетал все проверки, оформил нужные документы, сдал их в «секретку», и начал отдыхать от этих героических усилий, ожидая, пока все начальники утвердят мои документы. Через какое-то время мне присвоили квалификацию «Военный штурман второго класса», я обмыл это дело, и решил, что уж 2-го класса мне вполне хватит до дембеля.
Получив 2-й класс, я решил, что все высоты, в ближайшей перспективе, уже взяты, и стал служить в свое удовольствие - работу свою я любил, должность была интересной и беззаботной, казалось, что так будет всегда. Лично меня все устраивало, конечно, хотелось бы получить «майора», но пока я не видел возможности, и суетиться не собирался.
Но в один прекрасный момент, вся моя размеренная служба резко изменилась. Совершенно внепланово, можно сказать – вероломно, я был назначен штурманом авиационной эскадрильи. Как, и почему это произошло, я уже рассказывал, кому интересно, читайте вот здесь. Да, вот такая она, жизнь…
Новые обязанности и заботы, проблемы и их решения, полностью меня поглотили, я был очень доволен тем, что вовремя получил 2-й класс, и теперь хоть об этом можно не думать. Никаких попыток получить 1-й класс я не предпринимал, считал, что это мне не нужно.
Постепенно я втянулся в новую должность, пообвык и пообтерся, и некая напряженность в службе ушла, началась плановая, и даже где-то монотонная служба. В общем, все пошло по накатанной колее.
Дивизия подверглась проверке ГИМО (главная инспекция министерства обороны), наша эскадрилья выступила очень-очень удачно, и в полном составе, в бой ушли все экипажи эскадрильи, начальство отметило мои успехи в работе. Мне присвоили «майора», и я стал считать, что жизнь удалась.
Новый старший штурман полка, пришедший из другого гарнизона после Академии, заметил меня, и предложил перейти на должность штурмана полка. Я сильно сомневался в том, что замполитское племя меня пропустит в полковое звено, но новый «старшой» проявил характер, и я был назначен штурманом полка.
Служба заиграла новыми красками и заботами, надо было переучиваться на «бэкфайер», осваивать руководство полетами, и обязанности по новой должности, о классе я даже не задумывался, да никто и не вспоминал о том, что у меня 2-й класс.
Но вот наш начальник штаба полка был назначен старшим штурманом дивизии, и вдруг вспомнил о моем 2-м классе. Дело в том, что несмотря на то, что новый «самый старший» был нормальным мужиком, у него был «пунктик» - он считал, что у него «в заведовании» все должно быть самым лучшим.
Как только он приходил в наш штурманский «цех», повторялся один и тот же разговор:
- Ты когда 1-й класс оформишь? Стыдно кому-нибудь сказать, что у меня в дивизии штурман полка со 2-м классом! Прекращай меня позорить!
- Виктор Валентинович! Ну когда мне этим классом заниматься, писать бумажки мелким почерком? Переучивание на «бэкфайер», руководство полетами, работа в цеху… Да и не нужен мне этот 1-й класс, ничего он мне не дает, так, 200 рублей в год, а я в месяц около 800 получаю. Смешно…
- Это тебе не дает, а мне надо, чтобы все штурмана полка были с 1-м классом! В общем, начинай оформлять!
Конечно, ничего я не оформлял, - и некогда, и лень, и смысла особого я не видел. «Валентиныч» периодически бухтел про класс, но пока это происходило «в пределах разумного», я не напрягался.
Внезапно созрела командировка на учебу в Николаев, «Валентиныч» решил, что надо послать меня поучиться на старшего штурмана полка. Я очень не хотел уезжать на 3-4 месяца, но от меня уже ничего не зависело, все решения были приняты, телеграмма Главкома с моей фамилией пришла в полк.
Я был очень раздосадован этой командировкой, мне ведь нужно было летать на новом, для меня, самолете, и вот все полеты откладываются на 4 месяца. Когда «Валентиныч» опять завел речь о моем классе, я ответил даже резко, мол, некогда мне заниматься этой ерундой, надо вот в командировку уезжать. В общем, расстались мы недовольные друг другом.
Главком ВМФ, с подачи нашего старшего штурмана дивизии, отправил меня в Николаев, в 33-й Центр Боевого Применения и Переучивания Летного Состава (ЦБП и ПЛС) учиться на старшего штурмана полка на Центральных Офицерских Курсах (ЦОК). В принципе, дело нужное, и даже хорошее, просто у меня были другие планы на эти 3,5 месяца.
Учиться – это сильно сказано, ведь я уже был действующим штурманом полка, и ничего нового преподаватели ЦОК мне дать не могли, многие из них даже до штурманов полков не доросли, а просто удачно пристроились в Николаеве. В основном, я убивал время на занятиях и самоподготовке, а вечерами отдыхал в ресторанах, пытаясь насытится таким отдыхом до отвращения, чтобы больше не хотелось, так как у нас, в далеком таежном гарнизоне, никаких ресторанов не было.
Личный план по отдыху я выполнял, и даже перевыполнял, сходил в рестораны более 80 раз за 100 дней командировки, что является рекордом Морской авиации в этом виде подготовки. О некоторых моментах своей напряженной учебы я уже рассказывал, можете прочитать здесь, и вот здесь.
Одним чудесным воскресным утром, мы с боевым товарищем, вернулись из вечернего развлекательного похода, разошлись по комнатам, чтобы переодеться, выпить пивка для стабилизации организма, и слегка отдохнуть лежа, до обеда.
Несмотря на то, что комнаты в общежитии были на двух человек, у себя в комнате я нашел какое-то скопление старших офицеров, майоров и подполковников, с которыми вместе учился, с моим приходом они притихли, и с интересом смотрели на меня. Так как мне хотелось пивка, то я не стал тянуть время:
- Чего собрались? У меня только 3 литра пива на балконе, на всех не хватит. И вообще, уже давно могли бы сгонять за пивом, да и не только за пивом.
Народ как-то оживился, загалдел, и сожитель по комнате указал на мой китель, который висел на стуле. Над правым карманом я увидел какой-то клочок бумаги, приколотый знаком классной квалификации, но знак был не мой, 2-го класса, а чей-то 1-го класса.
Я отстегнул бумажку, которая оказалась телеграммой, адресованной мне, и прочитал вслух текст: «Приказом… номер… от … присвоена квалификация «Военный штурман 1-го класса». Поздравляю. К.». Народ зашумел, все меня поздравляли, и кто-то выразил общее мнение:
- Надо обмывать!
- Да что обмывать? Я не оформлял класс, и не отправлял документы, и представления не имею, о каком таком 1-м классе идет речь!
- Отставить сомнения! Ты же рассказывал нам, что наплевательски относишься к классу, мы тоже не совсем поверили телеграмме, позвонили в Москву, нам подтвердили твою фамилию в Приказе. Короче, не увиливай от обмывона, а подробности потом выяснишь у себя в полку.
- Ну ладно, потом разберусь. Только у меня и денег нет, я же вам говорил, что у меня недавно украли все деньги…
- Да знаем мы, что у тебя денег нет, но класс обмыть нужно! Пошли в соседнюю комнату.
Вы должны понимать, что в те далекие времена не так уж и просто было позвонить в полк на «Тихом» флоте из Николаева, как говорится - «теперича не то, что давеча», мобильных телефонов не было, а и по стационарному военному телефону не каждому разрешалось звонить за пределы гарнизона, только по особому списку, или совратив телефонистку. Это я к тому, что немедленно позвонить в полк, и все узнать, я не мог, для этого была необходима целая войсковая операция.
Мы прошли в соседнюю комнату, там стоял большой стол, накрытый яствами, согласно традиций отмечания памятных событий. Я удивился всему увиденному, но мне ответили:
- Мы знали, что у тебя проблемы с деньгами, но как можно класс не обмыть? Скинулись понемногу, и вот такой стол получился. Не стесняйся, когда у нас не было денег, ты тоже нас выручал. Давайте уже праздновать, а то заскучали мы что-то на этой учебе…
И мы начали отмечать мой 1-й класс, о происхождении которого я ничего не понимал. Праздновали долго и со вкусом, кто-то из штурманов подарил мне свой знак классной квалификации, а один старший летчик-инспектор с Северов подарил мне свой летчицкий знак, просто на память. Ребята за что-то меня хвалили, а я думал о том, что мне повезло служить с такими хорошими ребятами в Морской авиации.
Знак, который мне подарил старший летчик-инспектор авиации СФ, я храню до сих пор. Через год этот полковник разбился на Су-25УТГ, но у меня осталась о нем память.
После того, как мне была присвоена квалификация «Военный штурман первого класса», я не кинулся выяснять по телефону, каким образом моя фамилия попала в Приказ. Я уже говорил, что и позвонить было трудно, да и не хотел я рассказывать всем телефонисткам в Николаеве, Москве, Владивостоке, и Монгохто о том, что я ничего не сделал для того, чтобы получить этот класс, не считая собственно летной работы.
Прилетев из командировки домой, я тоже не кинулся выяснять у первого встречного про свой класс, а решил сначала поговорить с тем самым Мишкой К., который подписал телеграмму в Николаев. Мишка – мой хороший товарищ, мы давно служили рядом, в тот момент Мишка служил минером полка вместе со мной в одном кабинете, и мы числились в одном экипаже заместителя командира полка. Минер полка – штурманская должность, почти что штурман полка, тоже майор, но с чуть-чуть меньшим окладом.
Мишка был прекрасным штурманом, очень грамотным, в хорошем смысле дотошным, быстро соображал, на него всегда можно было положиться, в начале карьеры попался за нарушение секретности, но выжил, вывернулся через должность «комсомольца полка», быстро стал подполковником, минером дивизии, после разгона дивизии перешел в противолодочный полк, и вскоре стал старшим штурманом смешанного полка. Летал на Ту-22м3, Ту-142, Ка-27пс. Все у него было хорошо, но вот только изредка он болел старинной русской болезнью – запоем. Как говорится, - редко, но метко.
Запасшись водкой, я позвал Мишку к себе домой, и приступил к допросу:
- Что ты знаешь про мой 1-й класс?
- Про твой 1-й класс я знаю все!
- Рассказывай, не томи!
- Давай выпьем слегка, и я тебе все расскажу.
- А тебе можно? Не впадешь?
- Можно, еще время не пришло для очередного случая.
Мы немного выпили, закусили, покурили, Мишка рассказал мне о всякой ерунде, случившейся за время моего отсутствия, и после моего напоминания, перешел к интересовавшему меня вопросу:
- Ну, ты помнишь, что мы, провожая тебе в командировку, неплохо так посидели «на дорожку», и ты полетел во Владик, где стоял твой самолет в Николаев?
- Конечно помню, во Владике мы еще добавили, потом улетели в Питер, в самолете выпивали и спали, в Питере нас дозаправили, из самолета не выпустили, опохмеляться нечем, в Николаев прилетели с больными организмами…
- Ладно, не трави душу. В общем, ты улетел, а я еще около недели тебя провожал…
- Как это?
- Как, как… Как обычно. Я не все помню, но очнулся дней через пять-шесть, в картохранилище, под присмотром Кольки, нашего оператора.
- Давай без подробностей, что я, не знаю, что ты можешь вытворить в таком состоянии?
- Да уж наверняка что-то такое вытворил, если старший штурман полка был очень недоволен, а старший штурман дивизии пообещал отдать меня под «суд штурманской чести».
- А что это такое?
- Да это «Валентиныч» придумал, ты же знаешь его, затейника…
- Давай короче, ближе к моему классу.
Мы еще выпили, покурили, и Мишка продолжил свой рассказ:
- «Суд штурманской чести», в лице старшего штурмана дивизии «Валентиныча», приговорил меня к исправительным работам.
- Каким это работам?
- «Валентиныч» сказал, что я могу искупить свою вину, оформив документы на твой 1-й класс, так как он больше не может терпеть в дивизии штурмана полка 2-го класса.
- И ты согласился…
- А куда я денусь?
- И что, все сам оформлял?
- Ну как это все сам? Я же старший офицер! Я занимался организационной работой, а писал Представление Колька, он тоже проштрафился, и я его тоже «приговорил».
- Да у вас тут какая-то судейская мафия образовалась.
- Ладно, ничего трудного. В полку я за тебя все зачеты расписал, в дивизии – «Валентиныч» с твоим Представлением прошелся по кабинетам, Колька все написал, фотографию твою я в фотолаборатории нашел, помнишь, мы на пропуск фотографировались. «Валентиныч» быстро твое Представление по командирам протащил, во Владик и Москву позвонил, чтобы не тянули.
- Все понятно. Раз так, спасибо тебе за твой своевременный запой, который обернулся мне 1-м классом. Но это не вся благодарность. Выберу время, и проставлюсь за 1-й класс в штурманском цеху, там вас всех – тебя, Кольку, и «Валентиныча», поблагодарю официально.
Вот так я и получил 1-й класс. Я и сам немного поучаствовал в этом процессе – налетал нужное количество часов, выполнил необходимые нормативы по боевому применению оружия и посадкам при метеоминимуме погоды, и самое главное – организовал пьянку при отлете в командировку.
Другие рассказы автора на канале: https://dzen.ru/suite/0cb61be6-f35a-43d5-a6de-cae853a2ec5f
