Наш дом… Я видела его так ясно, будто он уже стоял, готовый, и ждал только нас. Дом с верандой, увитой диким виноградом, где летними вечерами мы с Игорем пили бы чай с мятой из старых фарфоровых чашек. Большие окна, чтобы солнце заливало гостиную с утра до вечера. И сад… Обязательно сад с яблонями и кустами смородины, как у моей бабушки в деревне. Я уже знала, где разобью клумбу с пионами – пышными, тяжелыми, одуряюще пахнущими после дождя. А в дальнем углу сада обязательно поставила бы качели для внуков. Для наших с Игорем будущих внуков, которые приезжали бы на каникулы и наполняли этот дом смехом.
Эта мечта была нашим общим воздухом, нашей путеводной звездой последние лет пятнадцать. Мы с Игорем прожили вместе тридцать пять лет – целая жизнь. Жизнь, как у всех: работа, дети, редкие отпуска на море, маленькие радости и тихие горести. Наша дочь Анечка давно выросла, вышла замуж, жила своей семьей. А мы остались вдвоем в нашей типовой «двушке», и мечта о доме стала главным смыслом, тем, что согревало в хмурые дни и придавало сил.
Игорь всегда был главой семьи. Настоящий мужчина, добытчик, моя каменная стена. Я ему доверяла безгранично, как самой себе. Все финансовые вопросы были на нем. Я работала медсестрой в поликлинике, зарплата у меня была скромная, и я безропотно отдавала ее мужу. Он вел наш бюджет, откладывал деньги, следил за счетами. «Светочка, ты не забивай себе голову этими цифрами, – говорил он, поглаживая меня по руке. – Твое дело – уют создавать, а мое – фундамент под этот уют подводить». И я верила. Я с радостью создавала уют, штопала его носки, готовила его любимый борщ и видела в его глазах благодарность.
На видном месте у нас стояла копилка – пузатый керамический кот, – куда мы скидывали мелочь. Но главные сбережения, конечно, хранились в банке. У Игоря была специальная сберегательная книжка, которую он завел для «Фонда нашего дома». Иногда по вечерам он доставал ее, показывал мне растущую сумму, и мы вместе мечтали.
– Вот, смотри, Света, еще немного, – говорил он, водя пальцем по строчкам цифр. – Уже почти половину накопили. Года через три-четыре, может, и начнем присматривать участок.
Мое сердце замирало от счастья в эти моменты. Я смотрела на его сосредоточенное лицо, на морщинки у глаз, и чувствовала такую гордость и нежность! Вот он, мой муж, мой Игорь, строит наше будущее, заботится обо мне.
Тот день ничем не отличался от других. Обычный серый ноябрь, сырой и промозглый. Игорь ушел на работу, а я решила сделать генеральную уборку в его кабинете – маленькой комнатке, заставленной книжными шкафами. Я редко туда заходила без надобности, это была его территория. Протирала пыль, перебирала старые журналы… На его письменном столе лежала аккуратная стопка бумаг. Я смахнула с нее пыль и хотела положить на место, но мой взгляд зацепился за незнакомое название на верхнем листке. Это была банковская выписка.
Я никогда не лезла в его бумаги. Никогда. Это было негласное правило нашего дома. Но что-то внутри, какой-то холодный укол тревоги, заставил меня взять этот лист в руки. Пальцы слегка дрожали. «Фонд содействия»… Странное название. Я присмотрелась к цифрам. Ежемесячно, пятнадцатого числа, с этого счета списывалась сумма. Очень внушительная сумма. Я прикинула в уме… Господи, да это же почти половина того, что мы, по словам Игоря, откладывали на дом каждый месяц.
Сердце пропустило удар, а потом забилось часто-часто, как испуганная птица в клетке. Что это? Какой еще «Фонд содействия»? Может, это и есть тот самый вклад, о котором он говорил? Но почему название другое? Почему я о нем ничего не знаю?
Я судорожно начала перебирать остальные бумаги на столе, сама не зная, что ищу. В нижнем ящике, под кипой старых договоров, я нашла ЕГО. Толстый синий конверт. Внутри – еще пачка таких же выписок за последние несколько лет. Все на тот же «Фонд содействия». Платежи шли регулярно, как часы. Десятки, сотни тысяч рублей утекли в эту неизвестную мне черную дыру.
Воздух в комнате стал густым и тяжелым, мне не хватало дыхания. Я опустилась на стул, все еще сжимая в руках эти проклятые бумажки. В голове роились вопросы, один страшнее другого. Может, он играет на бирже? Вложился в какую-то финансовую пирамиду и боится мне сказать? Или… или у него долги?
Я отчаянно цеплялась за эти мысли, потому что самая страшная догадка, мелькнувшая на периферии сознания, была слишком чудовищной, чтобы ее принять. Я смотрела на нашу свадебную фотографию в рамке на стене. Мы такие молодые, счастливые, смотрим друг на друга с такой любовью. Неужели этот человек, с которым я прожила тридцать пять лет, мог так долго и хладнокровно меня обманывать?
Я убрала бумаги на место, тщательно заметая следы своего вторжения. Но порядок на столе уже не мог вернуть порядок в моей душе. Что-то надломилось. Хрупкое стекло моего доверия, которое я считала небьющимся, покрылось сетью мелких, уродливых трещин. Я ходила по квартире, и все вещи, казавшиеся такими родными и уютными, смотрели на меня чужими глазами. Диван, на котором мы вместе смотрели кино. Кухня, где мы пили утренний кофе. Все это казалось декорациями в каком-то дурном спектакле.
Когда вечером Игорь вернулся домой, я встретила его с застывшей улыбкой. Он поцеловал меня в щеку, как всегда, спросил, как прошел день. А я смотрела на него и видела совершенно другого человека. Я пыталась найти в его глазах ответ, но видела лишь привычное спокойствие и усталость.
– Что-то случилось, Светочка? Ты какая-то бледная, – заметил он за ужином.
– Да нет, все в порядке. Просто голова немного болит, – соврала я.
Язык не поворачивался спросить его напрямую. Мне было страшно. Панически страшно услышать правду. Потому что я чувствовала всем своим существом – эта правда разрушит мой мир. Тот самый уютный, предсказуемый мир, в котором я жила тридцать пять лет и в центре которого был он, мой надежный, мой любимый Игорь.
Ночью я лежала без сна, прислушиваясь к его ровному дыханию. Он спал рядом, такой близкий и такой бесконечно далекий. А я смотрела в темноту, и передо мной снова и снова вставали эти цифры, эти ровные строчки в банковской выписке. И холодное, чужое словосочетание: «Фонд содействия». Кому он содействовал? На что уходили деньги, которые я считала кирпичиками нашего будущего дома? Нашей общей мечты. Или… она никогда не была общей?
Глава 2
Следующие несколько дней я жила как в тумане. Я механически выполняла домашние дела, ходила на работу, улыбалась коллегам, но внутри все застыло в ледяном оцепенении. Каждое слово Игоря, каждый его жест я теперь рассматривала под микроскопом, ища подвох, второй смысл, намек на ложь. Он, казалось, ничего не замечал. Жил своей обычной жизнью, шутил, рассказывал о делах на работе, а я смотрела на него и думала: «Кто ты? Кто ты на самом деле, человек, с которым я сплю в одной постели?»
Я все-таки решилась на разговор. Выбрала момент в выходной, когда мы сидели на кухне после завтрака. Сердце колотилось в горле, ладони вспотели.
– Игорь, я хотела тебя спросить… – начала я как можно спокойнее. – Мы ведь копим на дом, все хорошо? Никаких проблем?
Он оторвался от газеты и удивленно посмотрел на меня.
– Конечно, хорошо. А что такое? С чего такие вопросы?
– Просто… я волнуюсь. Суммы большие. Ты уверен, что мы правильно все делаем? Может, мне тоже стоит вникнуть в наши финансы?
Его лицо неуловимо изменилось. В глазах мелькнуло что-то жесткое, раздраженное, но тут же скрылось за привычной снисходительной улыбкой.
– Светочка, милая, я же просил тебя не забивать этим голову. Все под контролем, не переживай. Я нашел очень выгодный инвестиционный фонд, он дает хороший процент. Гораздо лучше, чем обычный вклад. Так мы быстрее накопим на нашу мечту.
«Фонд содействия»… Значит, это он и есть. «Инвестиционный фонд». Ложь. Я почувствовала это каждой клеточкой. Он лгал, глядя мне прямо в глаза.
– А что за фонд? Как называется? – я старалась, чтобы мой голос не дрожал.
– Ой, там сложное название, тебе это ни о чем не скажет. Финансовые дела, скука, – он отмахнулся и снова уткнулся в газету, давая понять, что разговор окончен.
Я замолчала, чувствуя, как по щекам разливается горячий румянец унижения. Он не просто обманывал меня, он держал меня за дуру. За глупую курицу, которая ничего не понимает и не должна лезть в «мужские» дела. Вся та видимость партнерства, «общей мечты», рассыпалась на глазах. Была его жизнь, его решения, его тайны. И была я – удобное приложение к этой жизни.
Я поняла, что одна не справлюсь. Мне нужен был кто-то, кто посмотрит на ситуацию со стороны, трезвым взглядом. И я позвонила Ольге. Моя Олька, подруга еще со школьной скамьи. Мы с ней прошли огонь, воду и медные трубы. Она пережила тяжелый развод лет десять назад и знала о мужском предательстве не понаслышке.
Мы встретились в нашем любимом маленьком кафе. Я выложила ей все как на духу: про мечту о доме, про выписку, про разговор с Игорем. Ольга слушала молча, не перебивая, только крепче сжимала мою руку. Когда я закончила, она долго смотрела в окно, а потом сказала своим обычным, немного резким, но таким честным голосом:
– Света, прости, что я скажу, но твой Игорь врет. Нагло и уверенно. Никакой это не инвестиционный фонд. Так ведут себя мужчины, у которых есть другая жизнь.
Ее слова были как удар под дых. Та самая страшная догадка, которую я гнала от себя, была произнесена вслух.
– Оля, нет… не может быть… – прошептала я. – Тридцать пять лет…
– Возраст и стаж в этом деле не страховка, – вздохнула она. – Мой тоже пятнадцать лет был образцовым мужем. А потом оказалось, что все пятнадцать лет – сплошной обман. Света, тебе нужно докопаться до правды. Иначе ты так и будешь жить в этой паутине лжи, и она тебя сожрет.
Она была права. Какой бы горькой ни была правда, она лучше, чем сладкая ложь, которая разъедает душу. Ольга предложила план. Для начала – проверить ту самую сберегательную книжку, которой Игорь так гордился.
– Он тебе ее показывает? Дает в руки? – спросила она.
– Да, иногда…
– В следующий раз, когда покажет, постарайся запомнить номер счета. А еще лучше – сфотографируй на телефон последнюю страницу. Незаметно. Сможешь?
Я кивнула, хотя внутри все сжалось от отвращения к самой себе. Шпионить за собственным мужем… До чего я докатилась? Но пути назад уже не было.
Вечером, как по заказу, Игорь сам завел разговор. Видимо, мой утренний допрос его все-таки насторожил, и он решил меня «успокоить». Он снова достал с полки заветную книжку.
– Вот, смотри, любимая, все на месте. Денежки наши растут, – он открыл ее на последней странице. – Видишь, какая сумма? Скоро будем с тобой цветники планировать.
Он держал книжку в руках, но на мгновение отвлекся на телефонный звонок. Этого мгновения мне хватило. Пока он говорил по телефону, отвернувшись к окну, я, стараясь не дышать, щелкнула камерой телефона. Сердце стучало так громко, что мне казалось, он должен его услышать.
На следующий день я отправила фотографию Ольге. У нее была знакомая, работавшая в том самом банке. Это было рискованно, но другого выхода я не видела. Ольга обещала все устроить.
Два дня ожидания были пыткой. Я почти не спала, вскакивала от каждого звонка. Наконец Ольга позвонила и сказала одно слово: «Приезжай».
Я сидела у нее на кухне, а она положила передо мной распечатку. Это была настоящая выписка со счета нашей сберегательной книжки. Я посмотрела на итоговую сумму. А потом сравнила ее с той, что была на моем фото. Разница была колоссальной. На нашем реальном счету было почти в два раза меньше денег, чем в той книжке, что показывал мне Игорь.
– Он подделывал записи, Света, – тихо сказала Ольга. – Вероятно, у него есть вторая, фальшивая книжка. Или он просто вписывает цифры от руки. Посмотри, тут шрифт немного другой.
Я вглядывалась в цифры, и меня затрясло. Это была не просто ложь. Это было спланированное, хладнокровное, многолетнее мошенничество. Он не просто врал мне, он водил меня за нос, как слепого котенка, подсовывая фальшивку. Показывал мне нарисованные цифры, а я радовалась, верила, мечтала…
– Но куда… куда уходили остальные деньги? – прошептала я.
– Это мы тоже выяснили, – Ольга положила руку мне на плечо. – С того счета, куда он переводил деньги под видом «инвестиций», оплачивается ипотека.
– Ипотека? – я не понимала.
– Да. Ипотечный кредит на квартиру в новом районе, на улице Зеленой. Квартира оформлена на женщину. Некую Марину Сергеевну Воронцову, тридцати восьми лет.
Она назвала имя и адрес. И в этот момент мой мир рухнул окончательно. Не осталось ни одной опоры, ни одной иллюзии. Все стало предельно ясно и уродливо. «Фонд содействия»… Он содействовал другой женщине. Другой семье. На наши деньги, на деньги, которые я считала фундаментом нашего будущего, он строил чужое счастье. Покупал квартиру для женщины, которая была на двадцать лет меня моложе.
Я сидела, уставившись в одну точку, и не могла даже плакать. Внутри была выжженная пустыня. Вся моя жизнь, все тридцать пять лет, показались мне одним сплошным фарсом. Все его слова о любви, все его нежные взгляды, все наши общие мечты – все было ложью. Он жил двойной жизнью. И пока я мечтала о саде с пионами, он растил другой сад, в другом месте, с другой женщиной. А я… я была просто удобной ширмой. И источником финансирования.
Глава 3
Осознание правды было подобно медленному яду. Оно не убивало сразу, а просачивалось в каждую клетку, отравляя воспоминания, обесценивая прошлое и уничтожая будущее. Первые дни после разговора с Ольгой я двигалась, говорила, даже улыбалась, но внутри меня была мертвая тишина. Я смотрела на Игоря, и во мне не было ни гнева, ни ненависти. Только ледяное, всепоглощающее опустошение.
Он приходил с работы, садился ужинать, рассказывал что-то, а я смотрела на него и видела не мужа, а чужого, незнакомого мужчину с лживыми глазами. Я вспоминала все те разы, когда он «задерживался на совещании» или уезжал в «командировки» на выходные. Вспоминала его внезапные телефонные звонки, когда он выходил в другую комнату, чтобы «не мешать мне смотреть сериал». Все эти маленькие кусочки пазла, которым я раньше не придавала значения, теперь складывались в одну уродливую картину предательства.
Десять лет. Ольга сказала, что первые крупные переводы начались около десяти лет назад. Значит, эта другая жизнь у него была уже давно. А может, и раньше. Господи, а ведь десять лет назад мы праздновали серебряную свадьбу. Он подарил мне тогда тоненькую золотую цепочку, клялся в вечной любви, говорил, что я единственная женщина в его жизни. И я верила… Как же глупа и слепа я была!
Ольга настаивала, что нужно действовать. Собирать доказательства, готовиться к разговору, к разводу. Она была моей скалой в этом бушующем океане. Она нашла через своих знакомых частного детектива, пожилого, очень тактичного мужчину, бывшего следователя. Я долго сопротивлялась – это казалось мне унизительным, грязным. Но Ольга была непреклонна.
– Света, это не грязь. Это твоя защита. Он обворовывал тебя годами. Ты должна быть готова ко всему. Когда ты предъявишь ему обвинения, он будет изворачиваться, все отрицать, делать тебя виноватой. Тебе нужны неопровержимые факты.
Я согласилась. Детектив работал всего неделю. Его отчет лежал передо мной на кухонном столе, как смертный приговор моему браку. Там было все. Фотографии Игоря, входящего в подъезд дома на Зеленой улице. Фотографии его с той женщиной, Мариной. Они гуляли в парке, держась за руки. И… фотографии двоих детей. Мальчик лет девяти и девочка лет шести. Они были так похожи на Игоря в детстве…
Я смотрела на эти снимки, и мир сузился до одного этого глянцевого листа. Двое детей. У него там была не просто любовница. У него была полноценная вторая семья. Он жил на два дома. И, видимо, в том, втором доме, он был счастлив. А я… Что было у меня? Фальшивая сберегательная книжка и украденные мечты.
Я поняла, что больше не могу молчать. Не могу ни дня прожить под одной крышей с этим человеком. Каждый его вздох, каждое прикосновение обжигало меня ложью. Я должна была положить этому конец.
Я выбрала вечер пятницы. Чтобы впереди были выходные, чтобы пережить бурю и не нужно было идти на работу с опухшими от слез глазами. Я приготовила ужин, как обычно. Накрыла на стол. И положила рядом с его тарелкой синий конверт с отчетом детектива.
Он пришел, как всегда, уставший, но довольный. Поцеловал меня в макушку.
– О, как вкусно пахнет! Моя хозяюшка!
Он сел за стол, заметил конверт.
– А это что такое? Счета какие-то?
– Прочти, – сказала я тихо. Мой голос был ровным, без единой дрожащей нотки. Я сама удивилась своему спокойствию. Видимо, все эмоции выгорели дотла, остался только холодный пепел.
Он с недоумением вскрыл конверт. Достал фотографии. Первую, вторую… Я видела, как меняется его лицо. Как с него сползает маска благодушия, уступая место сначала недоумению, потом страху, а потом – злости. Он резко поднял на меня глаза. В них уже не было и тени тепла. Только холодная ярость.
– Это что такое?! Ты что, следила за мной? Ты с ума сошла, старая?
«Старая»… Это слово ударило меня наотмашь. Он никогда так меня не называл.
– Это правда, Игорь? – спросила я, глядя ему прямо в глаза. – Десять лет? Двое детей?
Он отшвырнул фотографии на стол.
– А что ты хотела?! – закричал он, вскакивая. – Ты хотела, чтобы я всю жизнь просидел рядом с твоей кислой миной? Ты же скучная, Света! С тобой и поговорить не о чем, кроме твоих болячек и сериалов! Я мужчина, мне нужна жизнь, страсть, а не это болото!
Его слова были как пощечины. Он не оправдывался. Он нападал. Он обвинял меня. В том, что он завел другую семью, оказывается, была виновата я. Я была «скучная». Я была «болото».
– А Марина другая! – продолжал он, распаляясь все больше. – Она живая, она интересная! Она меня понимает!
– И ты решил купить ей квартиру за наши общие деньги? – я все так же спокойно смотрела на него. – За те деньги, которые мы тридцать пять лет откладывали на НАШ дом?
Этот вопрос, кажется, сбил его с толку. Он запнулся.
– Я… я ничего у тебя не крал! Я зарабатывал! Я имел право тратить деньги так, как считаю нужным! Я о тебе заботился, ты ни в чем не нуждалась!
– Ты лгал мне каждый день, Игорь. Каждый божий день на протяжении десяти лет, а может и больше. Ты показывал мне фальшивую сберкнижку, кормил меня сказками про дом, а сам строил другую жизнь за моей спиной. Это не забота. Это предательство. Самое низкое и подлое, на какое только способен человек.
Я достала из кармана фартука банковские выписки, которые нашла в его столе, и положила их поверх фотографий.
– «Фонд содействия»… Какое красивое название для обмана.
Увидев выписки, он понял, что я знаю все. Его ярость сменилась растерянностью. Он опустился на стул, обхватил голову руками. Он выглядел жалко. Не как сильный мужчина, хозяин жизни, а как нашкодивший школьник, пойманный с поличным.
– Света, прости… – пробормотал он. – Я не хотел, чтобы ты узнала. Я не хотел тебя расстраивать…
И в этот момент я поняла, что он так ничего и не понял. Он жалел не о том, что предал меня, а о том, что его ложь раскрылась. Что его удобный, налаженный мир с двумя семьями рухнул. «Не хотел расстраивать»… Он держал меня за идиотку, которая должна была до конца своих дней жить в неведении и радоваться нарисованным на бумажке цифрам.
Во мне не было больше ни боли, ни жалости. Только холодное, как сталь, отвращение. Я смотрела на этого мужчину, с которым прожила большую часть своей жизни, и не чувствовала ничего. Пустота.
– Я подаю на развод, Игорь, – сказала я.
Он вскинул голову, в его глазах был испуг.
– Света, не надо! Подумай! Что ты будешь делать одна? Как ты проживешь? Давай все обсудим, я все исправлю…
– Исправишь? – я криво усмехнулась. – Ты исправишь десять лет лжи? Ты сотрешь из памяти двоих детей от другой женщины? Нет, Игорь. Ничего ты уже не исправишь. Все кончено.
Я встала из-за стола, сняла фартук и бросила его на стул.
– Завтра же я найду адвоката. Квартиру мы продадим и деньги поделим. Я не хочу иметь с тобой больше ничего общего.
Я развернулась и пошла в свою комнату, впервые за тридцать пять лет закрыв за собой дверь на шпингалет. Я не плакала. Я просто села на кровать и долго смотрела в темное окно. Там, в отражении, я видела уставшую, постаревшую за один вечер женщину с абсолютно пустыми глазами. Но в глубине этой пустоты уже зарождалось что-то новое. Что-то твердое и несгибаемое. Это было решение. Мое первое самостоятельное решение за много лет. И я знала, что уже никогда от него не отступлю.
Глава 4
Процесс развода оказался еще более грязным и унизительным, чем я могла себе представить. Игорь, осознав, что я не шучу, сбросил маску раскаявшегося грешника и показал свое истинное лицо. Он превратился в озлобленного, мелочного врага, который пытался уколоть меня побольнее на каждом шагу.
Он пытался манипулировать. Звонил по ночам, плакал в трубку, говорил, что без меня ему жизнь не мила, что Марина и дети – это была «ошибка», «бес попутал». А на следующий день на встрече с адвокатами заявлял, что я сама во всем виновата, что была плохой женой, и требовал, чтобы квартира осталась ему, потому что это он «заработал» на нее.
Он пытался давить на жалость через нашу дочь. Звонил Ане, жаловался, какой я стала злой и неуправляемой, как я «рушу семью на старости лет». К счастью, Анечка оказалась умнее. Когда я рассказала ей всю правду, показав доказательства, она была в шоке, но безоговорочно встала на мою сторону.
– Мама, я всегда с тобой, – сказала она, крепко обняв меня. – Как он мог так поступить? Как я теперь буду называть его отцом?
Ее поддержка была для меня бесценна. Как и поддержка Ольги. Моя верная Олька была рядом на каждом заседании, держала меня за руку, когда хотелось разреветься от бессилия и обиды, и находила нужные слова, чтобы я не сдавалась.
Игорь цеплялся за каждую мелочь. Мы делили все: от старого дивана до набора кастрюль, который мне подарила на свадьбу мама. Он спорил из-за каждой ложки, из-за каждой книги. В эти моменты я смотрела на него и не узнавала. Куда делся тот солидный, уверенный в себе мужчина? Передо мной сидел чужой, неприятный человек с жадными глазками, и единственным моим желанием было поскорее закончить этот фарс и никогда его больше не видеть.
Самым тяжелым было продавать квартиру. Нашу квартиру, где прошла вся наша жизнь, где выросла Аня, где каждая трещинка на потолке была родной. Риелторы, покупатели, чужие люди ходили по комнатам, заглядывали в шкафы, бесцеремонно оценивая наше прошлое. Когда наконец нашелся покупатель и мы подписали документы, я, выйдя от нотариуса, просто села на лавочку и заплакала. Впервые за все это время я дала волю слезам. Я плакала не по Игорю. Я плакала по своей разрушенной жизни, по украденным мечтам, по той наивной Свете, которая верила в вечную любовь и в домик с пионами.
Деньги от продажи квартиры мы поделили пополам, как и положено по закону. Игорь сразу же съехал. Куда – я не знала и знать не хотела. Вероятно, к своей Марине, на улицу Зеленую.
А я, получив на руки свою долю, почувствовала странное, забытое ощущение. Это были МОИ деньги. Не наши общие, не Игоря, а мои. И я впервые в жизни могла решать сама, что с ними делать. Это было страшно и одновременно пьяняще.
Ольга помогла мне найти небольшую, но очень светлую и уютную однокомнатную квартиру в тихом зеленом районе, далеко от нашего прежнего дома. Когда я впервые вошла в нее, еще пустую, пахнущую свежей краской, и увидела, как солнце заливает комнату через большое окно, я поняла – это то, что нужно. Это мой новый старт.
Первые недели я жила на коробках. Потихоньку разбирала вещи, решала, что оставить из прошлой жизни, а что безжалостно выбросить. Я выбросила почти все. Оставила только фотографии Анечки, мамины кастрюли и несколько любимых книг. Все остальное, что напоминало об Игоре, я собрала и отнесла на помойку. Мне нужно было чистое пространство. Чистый лист.
Я сама выбирала обои. Сама покупала мебель. Маленький удобный диванчик, книжный стеллаж, круглый кухонный стол. Каждая купленная вещь приносила мне тихую радость. Я обустраивала не просто квартиру. Я обустраивала свою собственную крепость. Место, где мне будет спокойно и безопасно. Место, где больше не будет лжи.
Однажды вечером, разбирая старую коробку, я наткнулась на журнал по садоводству. На обложке был дом моей мечты – с той самой верандой и пионами. Я взяла журнал в руки, и сердце на мгновение сжалось привычной болью. Мечта, которой больше нет. Я уже хотела выбросить его, но что-то меня остановило. Я села на диван, открыла журнал и стала листать страницы. Красивые цветы, советы по уходу за растениями… И вдруг я поймала себя на мысли, что мне все еще интересно это читать.
Мечта о большом доме умерла. Но любовь к цветам, к земле, к созданию красоты – она осталась. Она была моей, а не нашей общей. И никто не мог у меня ее отнять.
На следующий день я пошла в магазин и купила несколько цветочных горшков, землю и семена. Я решила устроить свой маленький сад на балконе. Посадила бархатцы, петунию, душистый горошек. Каждый день я ухаживала за своими ростками, поливала их, разговаривала с ними. И когда на балконе распустились первые яркие цветы, я почувствовала такое чистое, незамутненное счастье, какого не испытывала уже много-много лет.
Это был не большой сад с яблонями. Это был всего лишь маленький ящик с цветами на балконе седьмого этажа. Но это был МОЙ сад. Выращенный мной, для меня. И в этот момент я поняла, что дом мечты – это не стены и не крыша. Это место, где твоей душе хорошо и спокойно. И такое место я, кажется, начала для себя создавать.
Глава 5
Прошло около года. Моя новая жизнь потихоньку обрастала новыми привычками, новыми ритуалами, новым смыслом. Я все так же работала в поликлинике, но теперь после работы спешила не к мужниному ужину, а к себе домой. В свою тихую гавань, где меня ждали мои цветы на балконе и новая, интересная книга на тумбочке у дивана.
Я научилась жить для себя. Это было так непривычно и так правильно. Я записалась на курсы ландшафтного дизайна – просто для души. Два раза в неделю мы с такими же увлеченными женщинами рисовали планы садов, изучали названия растений, делились секретами выращивания роз. Я поняла, что мне это безумно нравится. Моя старая мечта трансформировалась, но не умерла. Теперь я мечтала не о собственном саде, а о том, чтобы помогать создавать красоту другим. И у меня получалось! Наш преподаватель хвалил мои проекты, говорил, что у меня есть вкус и чувство гармонии.
Мы с Ольгой стали еще ближе. Теперь, когда мне не нужно было подстраиваться под расписание Игоря, мы могли в любой момент сорваться и поехать гулять в парк, сходить в театр или просто посидеть в кафе. Мы много смеялись, вспоминали молодость, строили планы. Осенью мы съездили в короткое путешествие в Санкт-Петербург. Я не была там с юности. Мы бродили по его туманным улицам, любовались дворцами, катались на речном трамвайчике по каналам, и я чувствовала себя абсолютно свободной и счастливой.
Про Игоря я почти не вспоминала. Боль утихла, оставив после себя лишь тонкий шрам и горький жизненный опыт. Иногда до меня долетали обрывки новостей о нем через общих знакомых. Рассказывали, что он живет со своей Мариной, но все у них не так гладко. Та молодая и требовательная женщина, видимо, привыкла к широким жестам, а финансовые возможности Игоря после развода сильно сократились. Той стабильности и того уважения, которые он имел со мной, там не было и в помине. Он больше не был единоличным «хозяином жизни», а превратился в стареющего мужчину, который пытается угнаться за молодостью. Мне не было его жаль. И злорадства я тоже не испытывала. Он просто стал для меня чужим человеком из прошлой, не моей жизни.
Однажды, весенним днем, когда я возвращалась домой с курсов, он ждал меня у подъезда. Я сначала даже не узнала его. Он как-то осунулся, постарел, плечи опустились.
– Света, здравствуй, – сказал он, неловко переминаясь с ноги на ногу.
– Здравствуй, – ответила я спокойно. Сердце даже не екнуло.
– Я… я просто хотел поговорить. Узнать, как ты.
– У меня все хорошо, Игорь. Спасибо.
– Ты так изменилась… Похорошела, – он смотрел на меня с каким-то удивлением. – Я тут… знаешь, все понял. Каким я был дураком. Я все потерял. Ту жизнь, то спокойствие… Ничего этого нет теперь.
Он говорил что-то еще, жаловался на свою Марину, на детей, на нехватку денег. А я слушала его и понимала, что он опять жалеет только себя. Он потерял не меня. Он потерял свой комфорт, свой налаженный быт, свою удобную жену, которая создавала уют и ничего не требовала взамен.
– Игорь, мне пора, – прервала я его нытье. – У меня дела.
– Света, подожди! Может, мы… может, можно все вернуть? – в его глазах блеснула отчаянная надежда.
Я посмотрела на него – на этого сломленного, жалкого человека – и впервые за долгое время улыбнулась. Искренне, от всей души.
– Нет, Игорь. Нельзя. Ту Светлану, которая готова была жить чужой жизнью и верить в сказки, ты сам убил. А я… я теперь другая. И у меня своя, настоящая жизнь. Прощай.
Я развернулась и вошла в подъезд, не оглядываясь. Я не чувствовала ни триумфа, ни желания отомстить. Только легкость. Окончательную, полную легкость. Я поставила последнюю точку в этой длинной и болезненной истории.
Поднявшись в свою квартиру, я первым делом вышла на балкон. Мои цветы уже проснулись после зимы, тянулись к солнцу первыми зелеными листочками. Я полила их, вдохнула свежий весенний воздух. За окном просыпался город, жили своей жизнью люди, а я стояла в своей маленькой квартире, на своем маленьком балконе и чувствовала себя на своем месте.
Дом мечты так и остался несбывшейся фантазией. Но я обрела нечто гораздо более ценное. Я обрела свободу быть собой. Я обрела самоуважение и душевный покой. Я поняла, что настоящий дом – это не стены, увитые виноградом, и не сад с пионами. Настоящий дом – это гармония внутри. Это мир в твоей собственной душе. И этот дом я, наконец, построила. Сама. Без фальшивых счетов и лживых обещаний. И он был гораздо крепче и надежнее любого другого.