Немецкий век и французский акцент русского двора
Традиция российских государей брать в жены европейских принцесс, уходящая корнями во времена Петра Великого, превратила императорский двор в уникальный лингвистический котел. Это был не просто политический ритуал, а постоянный культурный обмен, где языки переплетались так же тесно, как и династические узы. Немецкая речь надолго стала почти родной для Романовых, а французский — универсальным языком просвещения, дипломатии и светского общения. При этом русскому языку, языку их огромной империи, порой отводилась роль Золушки, терпеливо ждущей своего часа. Новоиспеченные императрицы, прибывая в далекую и холодную Россию, привозили с собой не только богатое приданое, но и родной язык, становясь лучшими учителями для своих венценосных детей. Царские отпрыски с младенчества впитывали иностранную речь, слыша ее в колыбельных и играх, что давало им невероятное преимущество, но и отдаляло от языка подданных.
Екатерина II, урожденная София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, стала, пожалуй, самым ярким примером этого языкового дуализма. Прибыв в Россию юной девушкой, она с немецкой педантичностью и невероятным упорством взялась за изучение русского. Легенда гласит, что она занималась по ночам, босиком, из-за чего простудилась и едва не умерла. Екатерина достигла больших успехов: она не только свободно говорила, но и писала на русском языке мемуары, пьесы и государственные указы. Однако до конца жизни ее речь сохраняла заметный немецкий акцент. По свидетельствам современников, она говорила неторопливо, словно взвешивая каждое слово, что, впрочем, лишь добавляло веса ее императорскому авторитету. Ее ум и политическая воля с лихвой компенсировали любые фонетические несовершенства.
Совершенно иная картина сложилась с ее несчастным супругом, Петром III. Рожденный в Гольштейне как Карл Петер Ульрих, он был привезен в Россию уже подростком и так и не смог, да и не захотел, стать русским. Русский язык он учил неохотно, его речь была скованной, с сильным немецким выговором, а словарный запас — крайне бедным. Он не скрывал своего пренебрежения ко всему русскому и предпочитал общаться на родном немецком, окружая себя голштинскими солдатами и друзьями. Это языковое отчуждение, наряду с его пропрусской политикой, стало одной из главных причин его быстрого и трагического падения.
Племянница Петра I, Анна Иоанновна, провела почти двадцать лет в Курляндии, и это не могло не сказаться на ее русском языке. Хотя она была русской по рождению, ее речь приобрела характерный прибалтийский оттенок. Она не стеснялась своего языка, но в общении с иностранцами и в придворной жизни предпочитала немецкий, что лишь усиливало впечатление от ее правления как от эпохи «бироновщины» и засилья иноземцев. Ее преемница, Елизавета Петровна, напротив, была ярой патриоткой и старалась говорить исключительно по-русски, хотя и в совершенстве владела французским, который при ней стал главным языком светской жизни.
Эпоха Просвещения принесла с собой моду на все французское, и внук Екатерины, Александр I, стал ее самым блестящим воплощением. Его воспитателем был швейцарец-республиканец Фредерик Лагарп, и французский стал для будущего императора не просто вторым, а, по сути, первым языком. Он думал, писал и говорил на нем с таким изяществом, что мог бы сойти за парижанина. Русский язык он, безусловно, знал, но его речь, по воспоминаниям современников, имела легкий, едва уловимый французский шарм в интонациях. Это было отражением духа времени: вся русская аристократия говорила по-французски, порой зная язык Вольтера лучше, чем язык Пушкина.
«Лингвистическая революция» императора Николая I
С восшествием на престол Николая I маятник качнулся в обратную сторону. Этот суровый и волевой монарх, которого часто изображают солдафоном и реакционером, на самом деле был глубоким патриотом и инициировал то, что можно назвать настоящей лингвистической революцией. Он поставил себе целью вернуть русскому языку его законное место при императорском дворе и в жизни аристократии. Николай I считал, что служить России и не владеть в совершенстве ее языком — стыдно и недопустимо. Он сам подавал пример, стараясь говорить и вести переписку преимущественно на русском, хотя и получил классическое для того времени образование.
Император великолепно владел французским, очень хорошо знал немецкий, но вот с английским у него были сложности. В разговоре с американским послом он как-то признался, что ему не хватает разговорной практики. А вот о древних языках, латыни и греческом, у него остались самые мрачные воспоминания. Их изучение было настоянием его матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, считавшей классическое образование признаком хорошего тона. Николай же, человек практического склада ума, не видел в «мертвых» языках большой пользы.
Его супруга, прусская принцесса Шарлотта, в православии Александра Федоровна, стала для него любовью всей жизни, но и постоянным напоминанием о языковых барьерах. Императрица была очаровательна и добра, но русский язык так и остался для нее камнем преткновения. Ее учителем был сам Василий Жуковский, но великий поэт, видимо, не хотел утомлять свою августейшую ученицу скучной грамматикой и предпочитал развлекать ее стихами и сказками. В результате Александра Федоровна всю жизнь говорила по-русски с сильным акцентом и ошибками, очень этого стеснялась и в общении с мужем и детьми предпочитала французский или родной немецкий.
Именно Николай I, помня о своем опыте и видя трудности жены, принял несколько важных решений, изменивших систему образования в царской семье. Он твердо решил, что его дети должны быть в первую очередь русскими. Воспитание наследника, будущего Александра II, было поручено Жуковскому, но уже с четкой установкой: русский язык — главный. А когда пришло время изучать иностранные языки, Николай Павлович лично составил программу. Он оставил обязательный набор — французский, немецкий, английский, — но без малейшего сожаления вычеркнул из списка ненавистную ему латынь. Вместо нее император приказал ввести в программу язык, который в тот момент был куда важнее для будущего российского монарха, — польский. Это было невероятно дальновидное и мудрое решение, показавшее в Николае I не просто солдата, а тонкого стратега.
Александр II — император, говоривший по-польски
Наследник престола, великий князь Александр Николаевич, получил образование, которое можно без преувеличения назвать образцовым. Его отец, Николай I, лично следил за процессом, а в наставниках у цесаревича были лучшие умы России: поэт Василий Жуковский отвечал за нравственное и гуманитарное развитие, выдающийся государственный деятель Михаил Сперанский преподавал право, а министр финансов Егор Канкрин — экономику. Такой состав учителей обеспечил будущему императору всестороннюю и глубокую подготовку к управлению огромной страной.
В области языков Александр II также проявил блестящие способности. Он свободно владел французским, немецким и английским, как и подобало европейскому монарху. Но настоящей жемчужиной в его лингвистической короне стало знание польского языка. Решение отца заменить латынь на польский оказалось пророческим. В середине XIX века Царство Польское было самой беспокойной частью Российской империи, постоянным источником политической напряженности. Знание языка, культуры и менталитета поляков давало русскому наследнику неоценимое преимущество.
Это преимущество в полной мере проявилось во время польского восстания 1863 года. Александр II, уже будучи императором, мог читать донесения и документы в оригинале, понимать нюансы политической борьбы и напрямую общаться с представителями польской аристократии. Это позволяло ему принимать более взвешенные и информированные решения. Умение говорить с народом на его родном языке, даже в условиях конфликта, было мощным политическим инструментом, и Александр II владел им в совершенстве. Его можно по праву назвать не только Царем-Освободителем, но и самым «польскоязычным» российским императором.
При этом Александр II оставался глубоко русским человеком. В отличие от аристократии времен его дяди, Александра I, он не отдавал предпочтения французскому в ущерб русскому. Воспитание, заложенное Жуковским, и политика отца принесли свои плоды. Русский язык стал для него не просто государственным, но и родным языком мысли и чувства. Он заложил основу для дальнейшего укрепления позиций русского языка при дворе, которую продолжит и разовьет его сын.
Александр III — русский богатырь на троне
Император Александр III стал живым воплощением той линии на возвращение к национальным корням, которую начал его дед Николай I. Настоящий русский богатырь, высокий, сильный, с окладистой бородой, он и в политике, и в быту стремился подчеркнуть свою русскость. В его правление, которое вошло в историю как эпоха мира и стабильности, произошла окончательная «русификация» императорского двора. Александр III считал, что те, кто служит России, обязаны знать и уважать ее язык и традиции.
С молодых лет он демонстрировал свой характер. Известно, что на любые обращения к нему на французском языке, который все еще был в ходу у придворных, он принципиально отвечал по-русски, давая понять, что в его присутствии следует говорить на языке империи. Он не был противником иностранных языков — высокое положение обязывало его владеть ими, и он это прекрасно понимал. Но он был противником слепого преклонения перед всем иностранным. Именно Александр III сделал русский язык главным и, по сути, единственным языком делопроизводства и официального общения.
Император неплохо говорил по-французски и по-немецки, но, по воспоминаниям современников, не упускал случая попрактиковаться в английском. Сохранился анекдотический случай, как однажды, еще будучи цесаревичем, он ехал из Царского Села в Красное Село, и кучером оказался англичанин. Александр немедленно воспользовался возможностью и всю дорогу оживленно болтал с ним по-английски, оттачивая свое произношение.
Его супруга, датская принцесса Дагмар, в православии Мария Федоровна, полностью разделяла взгляды мужа. Она с огромной ответственностью подошла к изучению русского языка и, в отличие от многих своих предшественниц, добилась в этом блестящих успехов. Она говорила по-русски практически без акцента и привила любовь к русскому языку своим детям. Конечно, в переписке с многочисленными европейскими родственниками она использовала английский, французский или немецкий, но в семье и в общении с подданными она была русской императрицей. Интересно, что при этом сам Александр III, несмотря на тесные семейные узы с датским королевским двором, так и не выучил датский язык. По крайней мере, никаких свидетельств этому не сохранилось. Для него главным языком всегда оставался русский. Александр III остался в народной памяти как самый «русский» и любимый царь, настоящий хозяин земли русской, который вернул стране не только политическую стабильность, но и национальное достоинство.
Последняя семья: английский язык в Александровском дворце
Последний российский император Николай II получил от своих предшественников в наследство не только огромную империю, но и блестящее лингвистическое образование. Он был истинным полиглотом, но с одной особенностью: языком его сердца, языком, на котором ему было легче и привычнее всего выражать свои мысли и чувства, был английский. Его дядя, великий князь Александр Михайлович, вспоминал, что Николай в юности владел английским настолько безупречно, что «мог бы обмануть любого оксфордского профессора, заставив его считать себя англичанином». Это было результатом не только прекрасного преподавания, но и глубокого влияния его матери, императрицы Марии Федоровны, и тесных связей с британской королевской семьей.
Его супруга, принцесса Алиса Гессен-Дармштадтская, в православии Александра Федоровна, лишь укрепила эту англоязычную атмосферу. Родившись в Германии, она после ранней смерти матери воспитывалась при дворе своей бабушки, британской королевы Виктории. Английский стал для нее родным языком. Став российской императрицей, она так и не смогла до конца преодолеть языковой барьер. Она говорила по-русски с сильным акцентом, стеснялась этого и в общении с мужем и детьми почти всегда использовала английский. Их знаменитая переписка, полная нежности и любви, велась исключительно на этом языке.
Дети Николая II росли в этой уникальной двуязычной среде. Когда рядом была мать, они говорили по-английски. Когда оставались с отцом, переходили на русский. Изучению языков в царской семье уделялось огромное внимание. К ним были приглашены лучшие преподаватели-носители языка: англичанин Сидней Гиббс и швейцарец Пьер Жильяр, преподававший французский. Все дети знали несколько языков. Старшие дочери, Ольга и Татьяна, владели английским, французским и немецким. Младшие, Мария и Анастасия, — английским и французским. Цесаревич Алексей, благодаря своей особой близости к Жильяру, достиг больших успехов во французском, а также хорошо знал английский.
Эта погруженность в европейскую языковую культуру была естественной для монархов, состоявших в родстве со всеми правящими династиями Европы. Знание языков было не просто признаком хорошего образования, а рабочим инструментом дипломатии и семейного общения. Однако в начале XX века ситуация в России изменилась. Общество становилось все более национально ориентированным, и недостаточное владение русским языком, особенно со стороны императрицы, вызывало раздражение и отчуждение. Поданных возмущало, что их царица говорит с ними через переводчика. В этом трагическом разрыве между космополитичной по своей природе династией и пробудившимся народом языковой вопрос сыграл не последнюю роль. История Романовых показала, что для правителя огромной империи знание языков — это великая сила, но забвение родного языка — непростительная слабость.
