Подпишитесь на телеграм-канал «РБК Вино»
Завтрак — это не просто набор продуктов на столе, а определенный культурный код, по которому можно «прочитать» город, эпоху и общество. Он формировался веками и отражает все: климат, экономику, религию, торговые связи, рабочий ритм и даже коллективное представление о красоте. В каждом уголке мира утренняя трапеза рассказывает свою историю — от утилитарного куска хлеба, спасающего от голода в поле, до тонко продуманного гастрономического сценария начала дня с эстетикой, сравнимой с вечерним ужином.
В Европе на протяжении веков завтрак не был обязательным для всех. В Средние века его считали скорее привилегией больных, детей и стариков: здоровый человек, особенно из состоятельных слоев, мог обойтись без еды до обеда. Рабочие же ели рано, но просто — кусок хлеба, сыр, немного пива или вина, иногда похлебку. Постепенно, с развитием городской жизни и изменением рабочего дня, завтрак стал важным элементом распорядка. В Британии перелом произошел в эпоху индустриализации: массовый выход людей на фабрики требовал много «топлива» с утра, и так сформировался знаменитый «полный английский» — сытный набор из яиц, бекона, колбасок, фасоли, грибов, помидоров и тостов. Его изначальная функция была чисто утилитарной: дать максимум калорий и сил, чтобы человек мог отработать трудовой день на фабрике или шахте до вечера. Парадоксально, но чем богаче становилась Британия, тем больше этот завтрак превращался из насущной необходимости в символ гостеприимства и знак статуса. Сегодня full English чаще подают не дома, а в пабах и ресторанах — как ритуал выходного дня. Однако его культурная роль осталась прежней: он все так же про традицию, основательность и ощущение, что день начинается «по-правильному».
Во Франции все иначе. Здесь исторически главным приемом пищи был обед, а утро обходилось минимумом. В XVII—XVIII веках, когда в моду вошли кофе и горячий шоколад, появился ритуал легкого завтрака: чашка Café au Lait (кофе с молоком), ломтик багета с маслом и джемом. Круассан долго оставался скорее праздничным атрибутом, чем повседневным продуктом. Это само по себе культурное высказывание: французский завтрак не про объем, а про удовольствие и утонченную простоту. Сегодня Париж меняется: австралийские и скандинавские кафе привнесли в меню французов авокадо-тосты, шакшуку, панкейки и гранолу; а бранчи становятся модным форматом даже для тех, кто еще недавно считал, что есть до полудня — mauvais ton. Но и в новом завтраке французы сохраняют чувство меры: он все еще о красоте подачи и текстуре ингредиентов, а не о количестве блюд.
В Нью-Йорке культура завтраков развивалась иначе. Как город мигрантов он вобрал в себя кухню десятков культур. Главный завтрак здесь — бейгл, принесенный еврейскими эмигрантами из Восточной Европы. Бейгл с лососем и сливочным сыром, или BEC (bacon-egg-cheese), стал символом утренней трапезы: еда «на ходу», но с ярким характером. При этом в Америке существует феномен дайнеров — демократичных заведений, где можно сесть за стойку и получить омлет, бекон, сосиски, тосты, картофельные оладьи (hash browns), блины (pancakes) с кленовым сиропом и, конечно же, «бесконечную» кружку кофе (фильтр-кофе, который официант щедро наливает гостям из кофейника). Это не только про сытную еду с самого утра, но и про атмосферу: здесь встречаются студенты, дальнобойщики, художники и офисные клерки, и каждый начинает свой день по-своему. Кстати, с конца «нулевых» в Нью-Йорке бурно развивается культура specialty-кофе, и теперь утренний ритуал включает не только еду, но и тщательно сваренный эспрессо в итальянском стиле или фильтр-кофе, сделанный на современный лад (при помощи специальных «воронок» Hario V60, френч-пресс, «аэропресс» и так далее), что меняет саму эстетику начала дня.
Москва — это город, где завтрак никогда не был просто утренним приемом пищи, а скорее теплым семейным моментом, связанным с традицией и климатом. Здесь столетиями утро начиналось с каши — гречневой, овсяной, пшенной, ячневой. Каждая имела свой сезон: овсянка и пшенка — зимой, гречка — универсальный круглогодичный вариант, ячневая крупа — для тех, кто ценил сытность и мягкий вкус. Каша была не только источником энергии, но и метафорой дома — пословица «щи да каша — пища наша» возникла не случайно. К ней добавляли молоко, сливочное масло или мед, в богатых домах — сливки, орехи, ягоды. В XIX веке в московских трактирах на завтрак, помимо каш, начали подавать блины с разными начинками, творог, пироги и кулебяки.
В советское время завтрак был институционализированным явлением — не просто приемом пищи, а частью идеологии здорового образа жизни, которую поддерживали школы, детские сады, санатории и столовые при предприятиях. Утро начиналось с каши: овсянки («геркулеса»), манки, гречки или пшенки. К ней обязательно — ломтик белого хлеба с маслом и сыром или вареньем, чашка чая или какао. Сырники и творожные запеканки были частыми гостями в меню, особенно в детских учреждениях. Блины и оладьи — реже, обычно по праздникам. Все это подавалось без изысков: эстетика еды не имела большого значения, главное — питательность и соответствие нормам. Советский завтрак был утилитарным, предсказуемым и одинаковым от Калининграда до Владивостока. С распадом СССР привычки начали меняться хаотично. В городах появился доступ к зарубежным продуктам: хлопьям, мюсли, йогуртам в пластиковых стаканчиках. Но эстетика утренней трапезы в целом оставалась скорее прагматичной: завтрак был либо быстрым (бутерброд с «докторской» колбасой и чай), либо «по-старинке» (каша, яйца, сырники). Массовая ресторанная культура в девяностые только формировалась, а формат завтрака «в заведении» был редким удовольствием.
Перелом случился в нулевых. Москва открыла для себя кофейни как место встречи, а не просто точку с кофе «на вынос». Появились первые рестораны, где утреннее меню стало отдельной гордостью. В моде оказались английский завтрак, омлеты по-французски, круассаны и свежевыжатые соки. Сырники начали подавать с фруктами и соусами, каши — с ягодами и орехами, а подача стала не менее важна, чем вкус блюда. В это время завтрак начал превращаться в социальный ритуал: встречи до работы, первые деловые переговоры, свидания в субботу утром.
Сегодня московский завтрак — это полноценная гастрономическая категория. Он бывает «длинным» и «коротким», утилитарным и театрализованным, доступным и люксовым. Бранчи стали отдельным форматом, а утреннее меню — витриной мастерства шефа. На Патриарших можно встретить авокадо-тост с хлебом на закваске с микрозеленью, в отелях — кашу на кокосовом молоке с манго, в гастрономических бистро — фермерские яйца пашот с трюфельным маслом. Советские блюда не исчезли, а переродились: сырники делают из рикотты, подают с кремом из топленого молока, овсянку варят на овсяном молоке и дополняют печеной тыквой и фисташками, манную кашу — цедрой апельсина и ванилью.
Сегодня Москва может предложить завтраки на любой вкус и в любой эстетике. В Remy Kitchen Bakery на Малой Бронной готовят бриошь с мятым авокадо и яйцом пашот — блюдо, сочетающее французскую технику и московский ритм. В «Сыроварне» «воздушные» сырники делают на основе свежайшей рикотты и подают с густой деревенской сметаной и ягодным вареньем из вишни, смородины и клубники. А, например, в ресторане «Кафе Пушкинъ» можно заказать гречневые блины с грибами и соусом из ржаного кваса, крепкий бульон с вафлями из индейки и рюмкой белого портвейна, а также десерты на «русский манеръ»: пряженый круассан с десертным творогом и вареньем из абрикосов и пирожное из Нового Света с мороженым и горячим шоколадом. Яркий пример того, как традиция и высокая гастрономия встречаются в одной тарелке. Сеть ресторанов «Кофемания» давно стала символом московского завтрака: от классической безглютеновой овсянки с ягодами до яйца бенедикт с ветчиной из говядины — и все в авторской подаче, достойной социальных сетей.
Даже фастфуд-сегмент Москвы освоил утреннюю эстетику: маленькие булочные в спальных районах пекут круассаны с миндальным кремом или слойки с брусникой, и их, кажется, полюбили все или почти все. Появился и тренд на локальные ингредиенты: овсянка с облепихой, блинчики с брусничным соусом, смузи с клюквой.
Московский завтрак сегодня — это гибрид архетипа и тренда, комфортфуда и гастрономического перформанса. Он может быть одновременно ностальгическим, как сырники «как у бабушки», и авангардным, как мисо-каша с ферментированными топингами в новомодном бистро. Здесь уживаются разные сценарии: кто-то пьет утренний раф в кофейне на Патриках, кто-то заказывает овсяную кашу в отеле с видом на Кремль, кто-то идет в пекарню в Замоскворечье за свежим круассаном.
И, пожалуй, самое важное: в Москве завтрак стал индикатором качества жизни. Если раньше он был утилитарным началом дня, то теперь это время, которое мы решили посвятить себе. И именно эта московская привычка — соединять «вкус детства» с новыми смыслами — делает столицу уникальной на утренней гастрономической карте мира.
Все эти завтраки — отражение ценностей и ритма жизни. Британия транслирует стабильность и уважение к ритуалу. Франция — эстетику меры и внимание к деталям. Нью-Йорк — мобильность и умение интегрировать культурное наследие в ритм мегаполиса. Москва — синтез истории и современности, где традиционные блюда соседствуют с глобальными трендами. В XXI веке утренняя трапеза стала сценой для гастрономической моды: от авокадо-тостов и мисо-каш до безглютеновых панкейков и крафтовых круассанов. Австралийское влияние — легкие блюда, светлая обжарка кофе, внимание к подаче — ощущается во всех столицах. Но в основе все так же лежит культурный код: завтрак — это не просто еда, а первое сообщение миру о том, кто мы и как хотим прожить этот день.
Читайте также:
CNN описал реакцию чиновников США на согласие Путина на встречу на Аляске
WSJ узнала, как в США «богатые создают генетическую суперкасту»
Рубио объяснил «сходящим с ума», что встреча с Путиным — не уступка
