Если фундамент заложен шатко — дом не выстоит, как бы ни украшали фасад.
Так и с мужским: несложившаяся идентичность не лечится годами, доходом и дипломами.
Там, в основании:
— фигура отца, физически рядом, но эмоционально как мираж;
— отец, для которого сын — не продолжение, а соперник;
— мягкость, не как зрелая гибкость, а как пассивная злость, завёрнутая в туман;
— жёсткость, доходящая до обесчеловечивания, где любое «я» — враг;
— мать, для которой партнёр — объект подрыва;
— мать, для которой сын — проект по спасению.
На выходе — мужчина, чей возраст в паспорте не соответствует внутреннему.
Он может быть вечно уставшим взрослым или вечным ребёнком на поле боя.
Где агрессия — либо всё, либо ничто.
Где любое движение вперёд — либо вызов, либо бегство.
Он может нести на себе всё — сгорбившись от веса.
Или прятаться в вечной шутке, где не больно, потому что не по-настоящему.
Женщина в его жизни — то щит, то мишень.
Детские чувства — слишком громкие, чтобы их слушать,
слишком знакомые, чтобы быть рядом.
Идентичность — не маска и не набор ролей.
Это устойчивость.
Которая рождается не в идеальных семьях,
а в тех, где есть место для боли,
и для отца,
и для матери,
и для собственного голоса.
