Первым опомнился купеческий сын Пауль Лихтер. Без разрешения оставив строй, он прыгнул на остолбеневшего товарища, и вместе с ним покатился по земле. В следующее мгновение тяжелые копыта боевой лошади опустились на то место, где только что находился Галь-Рикки.
Молодой сотник присвистнул от искреннего восхищения. Затем взгляд его гневно сузившихся глаз обратился на Виллема. Ловко управляя уздечкой, он подвел своего коня бок о бок к лошади рыцаря Гронингера, и одним коротким ударом кулака в ухо выбил краснолицего пьянчужку из седла на землю. Виллем свалился вниз точно уродливая жаба, и закопошился в пыли, в тщетных попытках найти точку опоры чтобы подняться, с его телосложением это являлось далеко не простым делом. Другие командиры отрядов дружно расхохотались, а Гидеон Вердер сплюнул под копыта своего коня. Похоже, Виллема Гронингера здесь особо никто не жаловал.
Победитель, невинно улыбаясь, обратился к интенданту:
- Господин, граф, ведь просто дать мерзавцу в морду не считается дуэлью? Если это не так, то я готов смиренно подставить свою шею под топор палача.
Интендант поперхнулся, и не сразу нашел, что ответить молодому наглецу. Только через минуту он пробормотал, -
-Все равно, я буду обязан доложить…
Сотник, не слезая с лошади, отвесил ему шутовской полупоклон, и повернулся к Галь-Рикки и Паулю, которые успели подняться на ноги и отряхивались:
- Я беру вас обоих. Интендант, потрудитесь внести соответствующую запись, а потом бегите докладывать.
***
Молодого сотника звали Кайбет Хенринк, он был сыном западного барона, связанного вассальной клятвой с князем Кальтенмером. Когда восставший против королевской власти князь призвал знать к оружию, старый барон Хенрик находился уже не в том возрасте, чтобы уверенно сидеть в седле, поэтому он отправил на войну своего старшего сына, двадцатисемилетнего Кайбета. Все это Галь-Рикки узнал несколькими днями позже, когда разговорился с некоторыми из солдат сотни Хенринка. А в этот день рыцарь Кайбет, выбрав из всей партии новобранцев только его и Пауля Лихтера, привел их в расположение своей сотни и передал седому десятнику по имени Эзра.
Эзра, худой и желчный старик, отвел их в большую палатку, где стояла глубокая бадья с холодной озерной водой, заставил снять рваное тряпье и целиком вымыться. Они получили по бруску мыла, грубого, пахнущего кислятиной, но молодые люди не обратили на это внимания, радуясь возможности избавиться от двухнедельной грязи, от которой нестерпимо зудело все тело. После этого Эзра выдал им штаны и куртки из грубой ткани серого цвета:
- Доспехи и оружие, пока не научитесь с ними обращаться, вам не положены, - пояснил Эзра, - скоро вас накормят и отведут в вашу палатку. Запомните распорядок дня, он очень прост, как раз для того, чтобы легко запоминали люди с куриными мозгами: подъем и отбой только по сигналу трубы. Но, если кто-то любит поспать и плохо слышит – заранее приготовьте свои спины для порки. Наказывать не люблю, но умею. Все самостоятельные действия и передвижения по территории лагеря вы теперь совершаете только после моей команды. Завтра я начну вас гонять так, что станете с плачем звать своих мамочек. Только здесь у вас всего одна мамочка, всегда готовая утешить – розга. Вопросы есть?
Галь-Рикки и Пауль дружно помотали головой. Задавать вопросы суровому Эзре им как-то не хотелось.
Так начался военный период жизни юного Галь-Рикки Гальнеккена, до предела насыщенный событиями.
***
- Ты как держишь, меч, бревно неупилимое! – Эзра беззлобно дал Галь-Рикки подзатыльник, и выдернул у него из рук полированную палку, заменявшую меч во время обучения. – И за что это неуклюжее наказание свалилось на мою седую голову? Это не боевая стойка! Это поза пьяного золотаря, размешивающего в ступе нечистоты! Это боевой стиль «Краб в тени ослиной задницы»!
Галь-Рикки понурился. За прошедшие дни он успел уяснить, что старый десятник отличался незлобивым нравом, но спуску подопечным все равно не давал, наоборот, гонял до седьмого пота, а если считал нужным, то и до десятого и до двадцатого. За минуту тренировочного боя юный Гальнеккен успел обзавестись несколькими новыми синяками – палка в руках самого Эзры беспощадно находила огрехи в его хлипкой обороне, сразу же нанося болезненный тычок в незащищенное место.
- С тебя пока достаточно. Эх, откуда берут таких худосочных? – Эзра взял Галь-Рикки за плечо, ощупывая мышцы. Результат осмотра ему не понравился. Десятник сокрушенно покачал головой и подтолкнул мальчишку к выходу из очерченного на земле мелом круга. – Завтра добавлю тебе занятия с тяжестями: будешь приседать с камнями в руках.
Галь-Рикки хотел было возмутиться, он был, правда по его собственным меркам, достаточно крепким, но рядом раздались пара глумливых смешков, что отвлекло от него внимание Эзры.
- А вы, что лыбитесь? Это вас тоже касается! Двигаетесь точно марионетки у кукольника, накурившегося гальяса, а с оружием обращаетесь, как со своими причиндалами при тайной утехе! – Прикрикнул десятник на остальных учеников. Кроме Галь-Рикки и Пауля Лихтера в занятиях участвовали еще пятеро парней, которых привезли вместе с предыдущей партией рекрутов. – Этот пацан хотя бы научился отбивать «рубящий сбоку»! А ты, Том Швабен, чем можешь похвалиться? Тем, что жрешь за троих, а меч держишь так, словно это палка для выбивания циновок? Живо бери свою деревяшку и в круг! Пора проверить на крепость твое трусливое нетренированное «мясо»!
Теперь уже все дружно засмеялись над Томом Швабеном – крепким молодцем с лопоухой белобрысой головой и глуповатым мальчишеским лицом.
- Заткнитесь, недоросли, и сморите как надо. Один раз показываю медленно, затем быстрее. Повторяйте за мной все движения. Если через час вы так и будете изображать из себя розовощеких девиц во время весенних гуляний - оставлю без похлебки! Вы еще будете благодарить старого Эзру за эту науку! Если останетесь в живых.
***
Интенсивные тренировки – как обращаться с мечом, пикой, пользоваться щитом при защите и атаке, и больше всего - как действовать в строю, продолжались каждый день почти до глубокой ночи. Первые дней пять Галь-Рикки с трудом доплетался до своей палатки, которую он делил с группой других новобранцев, быстро проглатывал невкусный ужин, представлявший собой какую-то жидкую бурду с плавающими в ней обрезками овощей и кусок плохо пропеченного черного хлеба, и валился на подстилку, проваливаясь в глубокий сон без сновидений. Теперь его дни были настолько заполнены муштрой, что у него просто не оставалось времени тосковать по покинутому родному дому.
Когда новички более или менее научились правильно держать оружие, наносить несложные удары и ставить против них элементарные блоки, а также действовать относительно слаженно в составе подразделения (над этим предстояло еще работать и работать), Эзра принес на очередное занятие несколько настоящих стальных клинков, конечно же специально затупленных – было бы глупым терять бойцов еще до начала настоящих сражений.
Впрочем, в некоторых сотнях небоевые потери случались. Как-то один солдат поймал другого на краже своих вещей. Произошла потасовка, после которой неудачливый вор остался лежать с ножом в груди. Воина, устроившего самосуд, взяли под стражу. Наспех созванный трибунал из тысячника и двух сотников (принять участие в трибунале звали Кайбета Хенринка, но он с возмущением отказался, зато Виллем Гронингер принял предложение с удовольствием) вынес скорый приговор – смерть через повешение.
На площади лагеря наскоро сколотили виселицу. Солдата сначала подвергли жестокой порке перед строем, по приговору трибунала ему полагалось сто плетей. После этого, голову осужденного просунули в петлю, а палач в маске выбил у него из под ног деревянный чурбак. После непродолжительных конвульсий, тело осужденного обмякло. Труп не стали снимать, а так и оставили гнить на виселице, для устрашения других любителей решать свои споры при помощи ножа. Однако, конфликты все равно возникали, в том числе с погибшими и покалеченными. Княжеская армия стояла без дела – королевские войска почему-то медлили с наступлением, а самому покидать удобные позиции и нападать на врага первым, князю Кальтенмеру не хотелось.
Свободные от нарядов или дозоров солдаты маялись от безделья (новобранцев это не касалось, у них-то как раз занятий хватало по горло – если в какой-то день их не учили обращаться с оружием, значит их заставляли ходить строем либо шеренгой, ползти на брюхе в пыли или преодолевать импровизированную полосу препятствий, сооружённую на окраине лагеря). А если людям было нечего делать, то они сами находили себе занятия. Процветали азартные игры и пьянство. Каким-то непостижимым образом в хорошо охраняемый лагерь толпами проникали женщины легкого поведения (при том, что до ближайшего города Ханнарта отсюда было не меньше двух дней пути верхом, поговаривали, что неподалёку от лагеря тайно остановился целый поезд маркитантов, где были готовы предоставить любые услуги – от выпивки до продажной любви), и уже через месяц войсковые лекари обнаружили у нескольких десятков бойцов явные признаки триппера. Младшие командиры видели, что происходит с войсками, сотники ежедневно докладывали о все новых и новых инцидентах полковникам-тысячникам, а те (если считали нужным) писали в ставку князя Кальтенмера, но на этом все и затихало.
- Мне кажется, что к зиме самыми боеспособными в этой орде ублюдков останутся лишь наши новички, - хмурясь, говорил десятник Эзра Кайбету Хенринку. Баронет сжимал кулаки, но и он ничего не мог поделать.
Терпение молодого сотника лопнуло в один из хмурых дождливых дней в конце октября. Следуя верхом к шатру своего тысячника, он стал случайным свидетелем следующей картины: вусмерть пьяный лейтенант-полусотник блевал в проходе между палатками, а затем, шатающейся походкой доплелся до шатра, возле которого было установлено его полковое знамя, где вытер свою испачканную морду тканью стяга. Возмущенный и разгневанный Кайбет, никогда до этого не пользовавшийся своей плетью, от души перетянул осквернителя поперек спины, и взяв с места в галоп, помчался к ставке князя Кальтенмера. Личная охрана командующего попробовала его задержать, но сотник так яростно ругался, что привлеченный шумом из своего шатра вышел сам мятежный князь Теренций Кальтенмер. Полководцу недавно сравнялось пятьдесят лет, он не обладал запоминающейся внешностью – невысокий, лысеющий, но его внимательный взгляд и упрямые складки у рта говорили об уме и характере князя Кальтенмера. Глупец или слабовольный не смог бы возглавить восстание против королевской власти и повести за собой едва ли не половину аристократии.
- Ты что-то хотел мне сказать, юноша? – Громко спросил Теренций у сотника. Княжеская охрана отступилась от Кайбета, но глаз с него все равно не спускала – на князя раньше не один раз пытались покушаться. Кто знает, не подкупили ли этого сотника агенты Эрика Второго?
- Да хотел, Высокий лорд! Я хотел сказать, что через месяц вы можете повести в бой не армию, а бордель!
- Неужели? У вас есть все основания так считать? – Нахмурился князь Теренций. Повнимательней всмотрелся в распаленное гневом лицо Хенринка, - Проводите капитана в мой шатер, - приказал он адъютанту после долгой паузы, - мы должны с ним побеседовать.
***
После разговора Кайбета с князем Теренцием, ситуация с дисциплиной резко поменялась. Шлюхи были изгнаны за территорию лагеря, за обнаружение спиртного полагалась нещадная порка, игры на деньги или вещи были взяты под строжайший запрет. Лейтенанта, осквернившего знамя полка, безжалостно повесили рядом с гниющим трупом убийцы. Поезд с маркитантами был обнаружен – остаться рядом с войском позволили только немногим порядочным торговцам. Также было принято решение – удвоить число постов на окружающих долину холмах – пусть воины чаще проветривают мозги на чистом воздухе, чем тухнут в пропахших потом палатках. Новичкам к тому времени уже выдали боевое оружие – щербатые от старости мечи из дрянной стали, мятые щиты и потертые кожаные доспехи, чинённые во многих местах. Среди новичков сразу же пронёсся слушок, что эти доспехи были сняты с тел погибших. Как бы то ни было, после получения оружия и доспехов, старшие сослуживцы объяснили новичкам, они уже не считались «дерьмом», а по праву могли называть себя «боевыми сопляками». Когда Пауль Лихтер осмелился спросить, когда же «боевой сопляк» может себя считать опытным воином, ему в ответ после двух-трех «дружеских» оплеух (чтобы не умничал и не задавал много ненужных вопросов) объяснили, что только после того, как примет участие в первом сражении. У Галь-Рикки вертелся на языке вопрос – а в скольких сражениях довелось участвовать здешним «старичкам», ведь полки Кальтенмера никуда не двигались уже больше двух месяцев, но юноша благоразумно прикусил язык. Молодых бойцов тоже стали отправлять нести караул на холмы, обязательно в паре с кем-нибудь из старших.
В начале ноября, когда с Четиланского озера задул пронизывающий холодный ветер, а с неба полетели первые крупные снежинки, выпала очередь Галь-Рикки Гальнеккена идти в ночной караул. Пауль Лихтер помог ему надеть и застегнуть кожаный нагрудник, после этого Галь-Рикки забрал лейтенант комендантской сотни, который отвел его к выходу из лагеря, где формировался состав патрулей.
- Южный холм – лучник Торлейс, 5-й полк, 6-я сотня, и десятник Геммен, 3-й полк, 2-я сотня… - монотонно бубнил пожилой капитан, разворачивая свиток. – Северо-восточная гряда – копейщик Урвальд, 2-й полк, 8-я Сотня и арбалетчик Ланг, 2-я особая сотня…
Когда капитан дошел до имени Галь-Рикки, юноша напрягся. Интересно, с кем ему сегодня придется быть в паре?
-… ландскнехт Гальнеккен, 3-й полк, 1-я сотня и десятник Вердер, 1-я особая сотня «Черная стая».
Сердце у Галь-Рикки провалилось куда-то вниз.
***
За полтора месяца, проведенных в военном лагере, Галь-Рикки ни разу не пересекался с Гидеоном Вердером. Это было и не удивительно. Свободно перемещаться по всей территории новобранцам не разрешалось, дни с утра до позднего вечера были заполнены ускоренной боевой подготовкой, а палатки отдельной гвардейской сотни «Черная стая» стояли на противоположном конце лагеря, почти у самого берега озера.
Завидев Галь-Рикки, Вердер никак не показал, что удивлен, а подмигнул ему своим единственным зрячим глазом, привычно оскалившись:
- И, что стоишь столбом, вытаращив глаза, точно старого Хилта встретил? Это пока что не он, а всего лишь я. Пошли, - повернувшись к юноше спиной, убийца стал подниматься вверх по петляющей по холму тропинке.
Двигались они молча, Галь-Рикки скорее позволил бы себя высечь плетьми, чем решился первым побеспокоить грозного десятника-гвардейца, а тот, казалось, забыл про существовании мальчишки, которого сам не так давно вырвал из уютного лона семьи и притащил в это странное место.
Через полчаса они поднялись на вершину западного холма, нависающего над водной гладью. Со стороны озера холм заканчивался крутым обрывом, о его подножие бились внизу кажущиеся маленькими, точно рябь в тарелке с супом, волны с белыми бурунчиками. Солнце до середины успело погрузить свое раскаленное тело в воды Четилана, и готовилось до утра отдать ночи власть над миром. Галь-Рикки опасливо отошел подальше от обрыва. А что, если этот одноглазый изверг решит просто так, потехи ради, сбросить его вниз, на прибрежные камни?
Не обращая внимания на юного напарника, одноглазый десятник снял со спины мешок, открыл его и, достав наружу, стал разворачивать теплое одеяло:
- Ты, я полагаю, не взял с собой ничего кроме щита и этого ржавого куска металла? – Вопрос Вердера застал Галь-Рикки врасплох. От только и смог проблеять в ответ:
- Нет, больше ничего…
- Ну и дурак. Костры на холмах зажигать нельзя, чтобы не заметили вражеские лазутчики, а значит ночью ты будешь мерзнуть. Мой совет – побольше двигайся – помогает согреться. Сейчас я лягу спать, а ты, мальчик, остаешься караулить. Но, учти, за ночь я три-четыре раза просыпаюсь. Увижу, что тебя сморило – нос сломаю. Усек, деревенщина?
Галь-Рикки быстро кивнул, и решился задать вопрос:
- А если вдруг что-то случится?
- Что здесь может случиться? Не смеши меня, пугливый щенок. Кстати, если ты не понял, это место самое бесполезное для несения караула. За озером – Гибериан, чей король союзник нашего князя. Оттуда на нас никто не нападет. Нас расставили по холмам, чтобы мы не свихнулись от скуки. Честно – я сам напросился, не знал только, какой попадется «напарничек».
- Я тоже, - выдохнул Галь-Рикки и замолчал.
- Ладно, если сюда вдруг нагрянут все армии Эрика Второго, с барабанным боем и развернутыми знаменами - ори громче, я услышу, - с этими словами Гидеон Вердер растянулся прямо на земле, и, с ног до головы завернувшись в шерстяное одеяло, захрапел.
***
Когда солнце окончательно зашло, Галь-Рикки удрученно осознал полную правоту Вердера насчет того, что ночью здесь будет чертовски холодно. Кроме штанов, куртки и нагрудника у него имелся при себе только плащ из тонкой ткани, который не давал совершенно никакого тепла. Воспользовавшись советом десятника, он, чтобы согреться, стал мерить шагами площадку на вершине холма, хлопая при этом себя по плечам и попеременно подпрыгивая то на одной, то на другой ноге. Со стороны его действия, наверное выглядели смешными, но некоторое время это помогало ему согреться. Однако, после полуночи, когда терпеть холод стало совсем невозможным, Галь-Рикки поплотней закутался в плащ и обняв руками подтянутые к груди колени, сел спиной к кривому деревцу, одиноко росшему на абсолютно голой вершине. Ему показалось, что он один во всем мире – небо над головой было черным и беззвездным, далеко внизу о чем-то шептались озерные волны, шум из лагеря в долине казался каким-то призрачным, неясным, будто доносился из другого мира, и даже Гидеон Вердер перестал храпеть.
Как теперь идут дела у него дома? Осенняя страда давно закончилась, возможно в Лемминке успел выпасть снег. Сейчас его родители, братья и сестры спят, а утром отец снова выйдет во двор нарубить дров, Лина и Эльза помогут ему накормить скотину. Малыши – Тамми и самый младший - Марк, устроят на улице веселую возню с бросанием снежков и зарыванием друг друга в сугроб, а мама станет смотреть на них в окно и улыбаться. Только в ее улыбке будет присутствовать горечь, потому что рядом не будет ее старшего, Галь-Рикки. Потому что он далеко, за тысячу миль, у границы с чужой землей…
Почувствовав, что проваливается в дрему, Галь-Рикки встрепенулся. Познакомиться с крепостью Гидеонова кулака ему не хотелось, тем более он уже видел, что десятник Вердер не задерживается с расправой. Безопаснее было раздразнить бешеного волка, чем не выполнить указание Гидеона Вердера.
Юноша с сожалением встал, и сразу же на него вновь остервенело накинулся холод. Стуча зубами, Галь-Рикки попрыгал на месте, но сейчас от этого упражнения не было никакого толка. Сколько еще оставалось до рассвета? Два часа? Три? Он подумал, что к восходу солнца успеет обрасти ледяной коркой, и Вердеру придется его из нее выколупывать, как цыпленка из яичной скорлупы. Если бы можно было зажечь костер!
Вынув из ножен меч, Галь-Рикки стал повторять выпады и удары, которым новобранцев обучал Эзра. Тренировка помогла ему согреться еще на час, но потом он просто-напросто выбился из сил. Снова завернувшись в тонкий плащ, он сел на прежнее место, спиной к деревцу, и стал вспоминать известные ему истории о героях и чудовищах. Особенно ему нравилась одна – о юном рыцаре Кодаргене, никудышном бойце, но талантливом музыканте, который целую ночь играл для злого дракона на скрипке, а на утро тронутое до глубины души чудище, отпустило всех пленных принцесс и княжеских дочек, и полетело разбрасывать над городами и селами свои награбленные за столетия бесчинств сокровища.
Когда он заканчивал повторять про себя эту старую сказку, сзади раздался едва уловимый шорох. Галь-Рикки хотел повернуться, но этого ему сделать не позволили. Чья-то сильная рука сдавила ему горло. Потом его развернули и Галь-Рикки оказался брошенным на спину, а ему на грудь сел человек в темной одежде, нижнюю часть лица которого закрывал платок. Широкая пятерня закрыла ему рот, так что он не мог позвать на помощь. Молодой человек клял себя за беспечность – как же он не услышал, что кто-то посторонний поднимается на холм? Юноша заметил блеск стали в руке незнакомца. Острие кинжала пощекотало его открытое горло:
- Привет тебе от Виллема Гронингера, червяк! – Прошипел незнакомец. – Он не прощает оскорблений. Помни об этом, когда сегодня будешь завтракать с Хилтом в его подмировой яме!
Продолжение следует...
Автор: В. Пылаев
Источник: https://litclubbs.ru/articles/62039-koldun-i-smert-glava-7-ubiica-v-nochi.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
