Готовность палеонтологов уверенно описывать новый вымерший вид по отдельному зубу или по обломку ребра традиционно вызывает ненависть. Но к этому пора привыкнуть. Палеонтологи занимаются реконструкцией уже два с половиной века и последнее столетие у них стало неплохо получаться, – предварительный диагноз новыми находками, как правило, подтверждается. Камуфлеты, подобные приключившемуся с перуцетом, сгоряча реконструированным как рекордный для земной биосферы 340-тонный монстр, но по трезвому размышлению уценённый сначала до 85, а потом и до 35 тонн, на самом деле очень редки.
...И, кстати о перуцете. А почему 300-тонная реконструкция сразу вызвала скепсис не только у специалистов, но и у публики? Потому что слишком уж очевиден вопрос, чем бы такой гигант питался. Условия для появления такого вида предполагали бы существование в океане 40 миллионов лет назад каких-то немыслимых по современным меркам скоплений водорослей, планктона или рыбы. Однако, если б таковые были, мы бы об этом знали… Или нет?
Вот. Это и есть та самая главная проблема современной палеонтологии. Отдельные виды успешно реконструируются. Сделано уже огромное количество находок и накоплен грандиозный объём информации. Современные методы молекулярного и изотопного анализа позволяют измерить динозаврам температуру, в некоторых случаях определять их окрас. Прорывом стали техники биомеханического моделирования. Мы и о болезнях динозавров теперь много знаем. Тем не менее, учёные продолжают спорить о том, чем питались тираннозавры, а чем диплодоки. А гигантские птерозавры – чем?
Реконструируются отдельные виды, но не экологическая система, а значит непонятно как и к чему, собственно, эти виды были адаптированы. Проблема же с реконструкцией системы связана с недостатком информации о численности вымерших животных. Например, по отдельным отпечаткам можно заключить, что медузы существовали с кембрия. Но сколько их было? Хватило бы, медуз, чтобы ими питались аммониты, которых… кстати, этих-то сколько было?
Из контекста ясно, что вероятность фоссилизации твёрдого панциря аммонита велика, вероятность же окаменения студенистого тела медузы ничтожна. Но это качественные оценки. Как таковые, они ничего не дают.
То есть, нужны критерии количественные, которые позволили бы по частоте находок судить об образуемой видом биомассе.
Как следствие, недавно палеонтологи впервые заинтересовались животными вымершими не в прошлые геологические эпохи, а только что – буквально в процессе проведения эксперимента. В университете Лозанны занялись изучением зависимости процессов разложения от размеров и химического состава тела. Фоссилизация происходит только при захоронении остатков, – без доступа кислорода, что замедляет разложение и позволяет минеральным частицам аккуратно заместить биологические ткани… Как следствие, в условиях при которых кости диплодока превратятся в камень, скелеты мелких динозавров бесследно исчезнут, – не говоря уже о насекомых и червях… Это давно было известно. Теперь дело за тем, чтобы вывести формулу зависимости между размером и вероятностью окаменения.
...Работа только начата, но предварительно уже установлено, что, помимо толщины костей (или панциря) на вероятность фоссилизации влияет количество белка в туше. В процессах разложения потребляется кислород, и если животное велико, распад тканей останавливается раньше.
