Стриженные крестьянки, украшенные змеями, спящие на подвешенных досках под потолком. Не фантастика, а описание жизни финно-угорских народов (карелов, ингерманландских финнов) у реки Невы.
Сделал его в 1714 году Фридрих Христиан Вебер — ганноверский резидент при русском дворе и автор чрезвычайно популярных в Европе трёхтомных записок «Преображённая Россия».
Некоторые его цитаты выглядят как полный бред, но тем не менее историки его записки считают достаточно достоверными.
Тут надо делать скидку на:
1. Субъективность любого наблюдателя. Как и все мы он был субъективен, оценивал все с точки зрения своего опыта и мировоззрения.
2. Обобщение единичных наблюдений. Многие этим грешат, увидят одного-двух людей в стране в каком-то виде, и начинают считать, что все тут такие.
3. Неумение описать увиденное техническим и точным языком. Ну как с местом для сна, может человек даже не очень понял, как все сконструировано и описал как мог, а мы не можем теперь представить, что за дичь он увидел.
4. Бытовую ксенофобию, то есть нетерпимость к чужеродному (людям из другого социального круга, из другой страны и т.п.). Даже толерантный в целом человек может в каких-то нестандартных моментах негативно относиться к чужой культуре и превозносить невольно свое, привычное с детства. Кто знает, каков уровень ксенофобии и осознанности был у Вебера.
Как бы то ни было, процитирую его записки. Это нечто.
Сразу поясню, были у Вебера и свидетельства, не вызывающие сомнения, что это реальность. Но тут покажу то, что лично меня смутило, или что я не поняла, о чем речь вообще (хотя историей крестьянского быта интересуюсь давно).
Здесь речь о карелках и ингерманландских финках, живших на Неве:
"Незамужние женщины зимой и летом ходят с непокрытой головой с короткими, как у парней, волосами, так что их не отличить от мужчин, когда одна носит полотняные штаны, а другая две накидки крест-накрест вместо кафтана.
По воскресеньям же они могут опрятно украсить себя ракушками или змеиными головами (как гусары конскую сбрую), а также разнообразными железными и латунными цепочками, большими пряжками и мишурой. Ибо если на них что-то блестит, будь то медь или латунь, то наряд в порядке."
Про короткие волосы у крестьянских женщин читаю впервые. Интересное свидетельство. С другой стороны я как-то делала фотоподборку со стриженными крестьянскими девочками 19-начала 20 века, в основном как раз финно-угорскими. Так почему бы не предположить, что девушки в 18 веке могли продолжать стричься до свадьбы.
Если в детстве стриглись, могли продолжать и дальше стричься до замужества, а затем надевали на голову повойник и под ним уже и не видно, что там с волосами.
Кстати, как-то читала, что "до конца XIX века ижорскую новобрачную после свадьбы брили наголо". Так что традиции стрижки волос у женщин в 18 веке действительно могли быть нестандартными (не обязательно платок, коса до пояса и всё сопутствующее, что мы привыкли считать "традиционным").
Далее, что касается штанов на женщинах. Я как-то писала в статье, что действительно карельские крестьянки могли носить мужскую одежду во время работы в лесу. Так что и в это свидетельство Вебера тоже можно поверить, почему бы и нет, хотя звучит оно странновато.
Вот только украшение змеиными головами смущает. Что же это такое?) Может какие-то знахарки так делали.
А впрочем, быть может и правда женщины змеиными головами в качестве какого-то тотема или оберега украшались. В 18 веке у финно-угров язычество было сильным (да и до 20 оно продолжало практиковаться, хоть уже и в измененном, вероятно, виде, под влиянием все большей христианизации).
Далее еще одно свидетельство о жизни финно-угров под Петербургом. Нищий крестьянский быт вполне реально описан, не удивляет. Хотя и печалит.
"Хозяйство страны очень скудное, самые зажиточные у них живут хуже самых бедных крестьян в Германии. Скверный черный хлеб, мучная похлебка и клецки — вот их пища, а вода — питье; весьма редко доводится им видеть кусочек мяса.
Все их дома построены из одних бревен, крест-накрест уложенных друг на друга. В доме обычно только одна комната, в которой стоит большая четырехугольная, а вверху плоская печь; в ней они и зимой, и летом варят, пекут и жарят, а также спят в ней и наверху на ней.
Вместо окон у них не что иное, как несколько отверстий, прорубленных в стене, перед ними сделаны доски, которые можно надвигать и сдвигать, тем самым делая [внутри] светло или темно. У тех, кто претендует на некоторую зажиточность, бывает маленькое, шириной в пару ладоней, окошечко из слюды. У других [жителей] вставленные в окна рамы заклеены кусками бумаги или старыми прокопченными холщовыми тряпками, либо свиными пузырями, чтобы зимой какой-то свет проникал в комнату.
Вместо свечей они жгут тонкие еловые лучины, которые вставляют в щель в стене или в печи, а также очень часто просто берут в рот; поскольку же их дела не особенно сложны, то они вполне могут заниматься ими [при таком свете].
Детей они качают любопытным способом. Под потолком, подобно токарям, закрепляют шест, подвешивают к нему продолговатый короб и кладут туда в тряпье, сено или солому ребенка и время от времени затем приводят короб в движение, так что благодаря движению шеста ребенок довольно долго качается, словно в колыбели. Когда же мать хочет накормить ребенка, она лишь склоняется над коробом и дает ему грудь.
Постелей они не знают, а укрываясь, обходятся тряпьем и своей обычной одеждой. Обычно же они укладываются (как и русские простолюдины), натопив как следует комнату, на упомянутую большую печь или на лавки вокруг нее, а чаще всего — на доски.".
Но тут меня смутило описание места для сна. Похоже на полати, но какие-то больно странные. Возможно, автор просто плохо дружит с техническими описаниями. Или я чего-то не знаю о былых спальных навесах.
"Несколько досок (причем каждая отдельно) у них закреплены наверху под потолком или за оба конца подвешены на веревке. Несмотря на то что эти доски не шире одного фута или самое большее 15 — 16 дюймов, и следовало бы полагать, что люди во сне должны падать и ломать себе шеи, однако таких примеров нет, а они лежат там так спокойно, словно в широкой французской кровати с балдахином.
Я часто с удивлением замечал, что хотя на этих досках, находившихся выше моей головы, забираться на которые надо было по приставным лесенкам, лежало вокруг 16 — 20 человек, ни один из них не свалился вниз и даже ни разу не перевернулся, а улегшись, они сладко спали на одном месте".
Что за подвесы?) Что за отдельные доски? Что это могло быть, кроме полатей?
Мне даже грешным делом подумалось, а вдруг над лавками, по всем сторонам избы, под потоком, были действительно приделаны узкие деревянные койки, на которых спали люди, как на верхних полках в поезде.
Хотя традиционно, как я читала про 19 век, люди скорее уж ложились на пол, с этим никаких проблем не было. На пол клали матрас, или просто много сена, а на сено уже белье, при наличии.
Вот тут я писала про разные виды спальных мест. Сложно представить, что было что-то описанное Вебером с подвесами в 18 веке, а в 19 веке оно бы резко исчезло...
Ну а в целом вот такие интересные свидетельства о жизни на севере России 18 века от иностранца. Что-то и из них можно почерпнуть.
