Ира, стоя перед зеркалом в прихожей, аккуратно подводила губы, торопясь завершить макияж. Её руки дрожали от лёгкого волнения — всё утро она не могла избавиться от ощущения, что день предвещает что-то особенное, даже судьбоносное. В стороне, переминаясь с ноги на ногу, стояла её семилетняя дочь Лиза, терпеливо поджидая, когда мать наконец будет готова. Сегодня предстояла генеральная репетиция перед первым большим концертом дочери, и они уже немного опаздывали.
— Мама, ну пойдём, мы ведь точно опоздаем! – взволнованно воскликнула Лиза, чувствуя, как по спине стекают капли пота. Девочка вся пылала в предвкушении важного события, стараясь не терять терпения, но тело Лизы охватывал мандраж, она видела, как часы в гостиной тикали будто все быстрее, от того девочка все сильнее боялась опоздать.
— Всё, я готова, — спокойно отозвалась Ира, мельком взглянув на кухню, будто проверяя, всё ли на месте перед их уходом.
На кухне за столом сидел её муж Дима. Вот уже почти час он, сосредоточившись, пытался починить старые настенные часы, доставшиеся ему от дедушки. Этот антиквариат был семейной реликвией, символом прошлого, который, казалось, хранил в себе память о старших поколениях, о времени, о том, как быстро оно бежит. Дима был настолько поглощён этим занятием, что даже не заметил, как его жена с дочерью собираются уходить.
– Дима, мы уходим! – крикнула Ира чуть громче, надеясь привлечь его внимание. Но муж лишь кивнул в ответ, не отрываясь от тонкого механизма. Казалось, для него время остановилось на этих сломанных стрелках. Ира вздохнула, взяла Лизу за руку и направилась к выходу.
Однако, едва сделав шаг к двери, Иру внезапно охватило волнение. Она резко остановилась, вспомнив, что сегодня должна прийти Надежда Викторовна, её свекровь. Неприятное предчувствие сжало грудь — как всегда перед её визитами. Мама Димы никогда не жаловала невестку и часто позволяла себе высказывания, которые ранили Иру. Даже когда свекровь не говорила ничего напрямую, её взгляды и замечания о хозяйстве или воспитании Лизы всегда были наполнены скрытой критикой. От одной мысли о предстоящем визите Ира почувствовала, как внутри всё напряглось. Она нервно обернулась, бросив взгляд на квартиру, пытаясь оценить, насколько порядок в доме соответствует строгим стандартам свекрови.
– Дима, я совсем забыла! – внезапно воскликнула Ира, вбежав обратно в дом. – Сегодня же пятница, твоя мама должна прийти! А у нас в доме ни пылинки не убрано! Мы опаздываем, не мог бы ты прибраться хоть немного? Она должна прийти к восьми, и я не хочу, чтобы она нашла повод для критики.
Дима, продолжая возиться с часами, сдержанно кивнул.
– Конечно, я всё сделаю, – ответил он, хотя в его голосе слышалась неуверенность. В голове мелькнула мысль: "Где у нас хранятся чистящие средства? Как вообще выглядит уборка в деталях?" Обычно вся работа по дому шла под четким руководством жены, и он редко оставался без её инструкций.
Ира, облегчённо чмокнув мужа в щёку, вновь выбежала на улицу. Они с Лизой поспешили по мокрым от осеннего дождя улицам, наперегонки с серыми тучами, стремящимися пролиться. Лиза весело прыгала по лужам, радуясь тому, что скоро встретит своих подружек из танцевальной группы, а Ира в это время пыталась скрыть беспокойство за улыбкой. Мысли о свекрови не отпускали её, и она уже представляла, как та осмотрит дом, найдёт что-нибудь не так и начнёт высказывать недовольство.
Когда они наконец добрались до центра юношеского творчества, небо окончательно заволокло тучами, а дождь усилился. Женщина помогла дочери переодеться в танцевальный костюм, заботливо собрала её светлые волосы в аккуратный пучок и проводила в зал, где тренер уже начал разминку. Ира тихо села на стул, ощущая тревогу, наблюдая за тем, как её дочь старательно повторяет движения. Она знала, что сейчас должна полностью отдаться моменту, поддержать Лизу, но мысли о свекрови не отпускали её.
Репетиция закончилась поздно, и они возвращались медленно, под холодным дождём, шаги глухо отстукивали по мокрому асфальту. На часах было уже почти семь вечера, когда Ира с дочерью вошли в подъезд. На пороге дома женщину встретил незнакомый резкий запах моющих средств, который сразу же привёл в замешательство. В прихожей она тут же услышала недовольный голос свекрови, что заставило её сердце замереть. Надежда Викторовна, как всегда, пришла раньше времени, и это в очередной раз подорвало её внутреннее спокойствие.
– И не стыдно твоей жене? – упрекала она Диму, который, явно смущённый, стоял посреди гостиной с пылесосом в руках. – Ходит где-то по репетициям, пока муж вынужден дом убирать. Позор! Разве можно так? Гостей ведь ждала!
Ира понимала, что в квартире не идеальный порядок, но совсем не настолько, чтобы её тут же обвинили в халатности. Войдя в комнату, она заметила, как свекровь брезгливо сидела на краю дивана, будто боясь испачкаться. Её взгляд был полон осуждения и недовольства, и это вызывало у Иры только раздражение.
— Явилась, не запылилась! — бросила та, когда Ира пересекла порог гостиной. – Где тебя носило? Я приехала, а в доме свинарник. Это как так? Разве можно так встречать гостей? Ничего не успела, кроме как сбежать на репетицию?
Ирина почувствовала, как внутри всё сжалось от стыда и злости. Сколько раз она слышала такие упрёки? Слишком много. Каждый раз они ранили её всё сильнее, оставляя глубокие шрамы на её самооценке. Она попыталась сохранять спокойствие, но голос всё равно предательски дрожал, как будто выдавал её внутреннее волнение:
— Мы были на важной тренировке, Надежда Викторовна. Дмитрий предложил помочь с уборкой. И я тоже работаю, да, моя заработная плата меньше, но это не отменяет того факта, что я тоже имею право уставать, – начала оправдываться Ира.
— С каких это пор мой сын должен заниматься женскими делами? – язвительно спросила свекровь. – Ты должна успевать всё сама: и готовить, и убирать, и о дочери заботиться! Ты должна быть хранительницей очага, а раз уж изволила желание отдать дочь на танцы, то будь добра впредь успевать делать все дела до своего ухода.
Вены на лбу Ирины от напряжения набухли. В этот момент ей хотелось выплеснуть всё, что накопилось за долгие годы молчаливого терпения. Она чувствовала, как давление растёт, как будто её внутренний мир сжимается, и готов взорваться, подобно вулкану, который вот-вот выплеснет лаву своих эмоций.
Дмитрий не выдержал. Встав между матерью и женой, он уверенно заявил:
— Мама, хватит! Я не позволю тебе так говорить с Ирой. Мы сами решаем, как вести домашнее хозяйство. Это наше дело.
Его голос звучал твёрдо и решительно, как камень, противостоящий бурным водам.
— Ты встаёшь на её сторону? – свекровь взглянула на сына, её глаза сверкали от гнева. – Я всю жизнь посвятила тебе, а ты теперь меня не уважаешь?
— Ты не знаешь Иру, мама, – твёрдо ответил Дмитрий. – Она замечательная жена и мать. Мы оба работаем и устаём. Это наша семья, и нам решать, как поступать.
Он чувствовал, как напряжение между ними нарастает, как натянутая струна, готовая лопнуть в любой момент.
— Вы дали мне понять, что в этом доме мне не место. Пригрела змею на груди, – выпалила Надежда Викторовна, взбешённая. Она схватила пальто и вышла, громко хлопнув дверью.
В доме воцарилась звонкая тишина. Никто не мог и предположить, что вечер завершится на столь негативной ноте. Воздух был пропитан напряжением, тревога и обида словно зависли в пространстве, не желая рассеяться. Ира глубоко вздохнула и села в кресло, стараясь собрать мысли, которые вились в её голове, как осенние листья под порывами ветра.
— Прости, Дима. Я не хотела ссориться, но просто устала от её упрёков, — тихо проговорила Ира, глядя в одну точку.
Дмитрий сел рядом и осторожно положил руку ей на плечо.
— Ты ни в чём не виновата, — мягко ответил он. — Я сам давно должен был установить границы, но боялся обидеть маму. Теперь понимаю, что она перешла черту. Не волнуйся, любимая, всё наладится.
Он нежно поцеловал её в лоб, как делал это каждый раз, когда хотел её успокоить, и ушёл на кухню. Спустя несколько минут, вернулся с искренней улыбкой на лице, которая словно развеяло тучи над их вечерним небом.
— Я приготовил твой любимый горячий шоколад. Пойдём скорее, пока Лиза не съела все зефирки.
Ира не смогла сдержать лёгкую улыбку, почувствовав, как напряжение постепенно отпускает. Она встала и направилась за мужем. Вскоре они с дочерью и мужем уже сидели на кухне, наслаждаясь ароматом горячего шоколада, слушая тихий дождь, что стучал по окнам, и обсуждали планы на выходные. Дочь давно хотела пойти в новый батутный центр и в игровую комнату. А Дима хотел заглянуть в кинотеатр и насладиться новинкой кинопроката.
Дима всегда умел успокоить свою семью, но сегодня он сделал больше — показал, что не позволит никому обидеть своих девочек.
Но даже в эту тёплую атмосферу вечернего уюта закрались тени неуверенности. И всё же, когда эта тёплая атмосфера начала рассеиваться, Ира снова задумалась о том, что будет дальше. Как теперь сложатся отношения со свекровью? Придёт ли обиженная Надежда Викторовна на завтрашний концерт внучки? И не расстроится ли Лиза, если бабушка всё-таки не появится на её представлении? Эти вопросы крутились в её голове, словно тревожные тени, не давая покоя даже тогда, когда пришло время укладываться спать.
Перед сном Ира, как всегда, прочитала Лизе сказку, стараясь не показать дочери своё беспокойство. Её голос звучал мягко и нежно, но в глубине души она чувствовала, как поднимается буря эмоций, которая требует выхода. Дима тем временем застелил постель и ждал жену в спальне. Когда она, наконец, легла рядом и обняла его за плечи, неприятный осадок дня начал растворяться.
— Завтра будет новый день, — тихо произнесла Ира, как будто сама убеждала себя в этом. Она хотела верить, что всё наладится, что удастся найти общий язык с Надеждой Викторовной и сохранить мир в их семье.
