Очарованный странник в Харбине, Маньчжурии, Внутренней Монголии: свой среди чужих, чужой среди своих
150 лет назад, 9 октября 1874 года, в Петербурге родился художник, писатель, археолог Николай Рерих. В 1934-1935 гг., прошла маньчжурская экспедиция, вошедшая в легенды и, возможно, помешавшая художнику вернуться на Родину.
Николай Рерих отправился в Маньчжурию по приглашению властей США, которые в этот момент испытывали тяжёлые времена: страна страдала от Великой депрессии и засухи, а плодородные земли теряли свою силу. Генри Уоллес, возглавлявший Департамент сельского хозяйства, решил найти в Азии растения, способные пережить засуху и помочь восстановить почву. Уоллес был частью Теософского общества и поддерживал переписку с Рерихом, называя его своим учителем. Он предложил Рериху возглавить экспедицию, несмотря на то, что тот не имел ботанического образования.
Президент Рузвельт одобрил эту идею, и в апреле 1934 года Рерих вместе с сыном Юрием, который был директором Института гималайских исследований "Урусвати", отправился в путь. Первым делом они направились в Японию, чтобы получить разрешение на работу в Маньчжоу-го — марионеточном государстве, созданном японцами на захваченной ими территории Северо-восточного Китая.
Особая миссия в Харбине: белоэмигранты и "Священный дозор"
В мае Рерих и его команда прибыли в Харбин, где должны были их встретить американские ботаники Говард Макмиллан и Джеймс Стефенс, но они появися только в июле. К этому времени Рерих развернул в Харбине столь бурную деятельность, что невольно приходит мысль: сбор семян был лишь ширмой. Сложно сказать, кто кого использовал, — Уоллес Рериха или Рерих Уоллеса.
В Маньчжурии у Рериха были свои цели, не ограничивавшиеся поиском растений; возможно, он выполнял какие-то разведывательные задачи. В тот период Маньчжурия была напряжённой зоной: Япония готовила планы военных действий против Китая и СССР, а на советско-маньчжурской границе всё больше слышались выстрелы.
Когда Рерих появился в Харбине — центре русской эмиграции — это вызвало настоящий ажиотаж. Он помог создать Комитет Пакта Рериха, который призван был защищать культурные ценности; его возглавил Николай Гондатти, а секретарём стал его брат Владимир Рерих. Николай также открыл сельскохозяйственные кооперативы под названием "Алатырь" и подготовил книгу эссе "Священный дозор". В Синьцзине он вручил Знамя Мира императору Пу И, который был формальным лидером Маньчжоу-го, не признанного США.
Рерих активно общался с белоэмигрантами, выкупил газету "Русское слово" для Русского общевоинского союза и сотрудничал с Христианским союзом молодежи. Он даже посещал литературное объединение "Молодая Чураевка". В Харбине у него появилось много новых последователей, среди которых были писатели Альфред Хейдок и Всеволод Иванов. Оба позже вернулись в СССР — Хейдок провёл несколько лет в тюрьме, а Иванов, тогда работавший на разведку, избежал преследования и жил в Хабаровске.
Рерих, который жил за границей с 1916 года, имел сложные отношения с Советами. Сначала он критиковал большевиков, но вскоре увидел в них потенциальных союзников. Он даже встречался с советскими разведчиками Борисом Мельниковым и Меером Трилиссером, а ходили слухи, что он взаимодействует с чекистом-эзотериком Глебом Бокием.
В 1924 году на встрече с полпредом СССР в Берлине Николаем Крестинским Рерих продвигал свою идею "Единой Азии", в которую собирался объединить буддизм и коммунизм. Два года спустя он поделился своей мечтой о "Новой стране" с наркомом иностранных дел СССР Георгием Чичериным, подарив ему ларец с гималайской землёй и картину "Гора Ленина". "Появление Ленина примите как знак чуткости Космоса", — писал Рерих тогда. Теперь, в 1934 году, он вновь относился к Советам скептически — "роман с Кремлём" закончился.
В интервью газете "Харбинское время" заявил: "Сейчас ещё довлеет Тьма, силы которой — коммунизм, марксизм, безбожничество и прочие пагубные злоучения… — ведут стремительную атаку на человечество… А так как вопрос быть или не быть коммунизму является вопросом жизни и смерти для всех стран и наций, то в предстоящей борьбе за светлые идеалы выступит весь мир… В авангарде пойдёт Ниппон (Япония. — Ред.) …Большая роль предназначена и русской эмиграции".
Однако в Соединённых Штатах его деятельность не была встречена с энтузиазмом. Хотя он выступал от имени страны, будучи на тот момент её не гражданином, его действия воспринимались как политика. Японская контрразведка также смотрела на него с подозрением, считая его агентом либо Вашингтона, либо Москвы.
На полевых работах: ботаника и геополитика
Только в начале августа Рерих наконец начал выполнять свою официальную миссию — собирать растения. Первый маршрут занял около месяца и проходил через Хинганский хребет, Баргинское плато и район Хайлара, включая станции Барим на КВЖД.
С американскими коллегами у Рериха отношения не сложились. Макмиллан, который считал себя руководителем экспедиции, не получил от Уоллеса ясных указаний по этому поводу, и в результате он с Стефенсом работал уже независимо от Рериха. Более того, Макмиллан слал в Департамент земледелия доносы на Рериха, а тот с горечью записывал в дневнике: "Откуда только в такой, казалось бы, мирной области, как ботаника, появляются такие негодяи и предатели. Ведь каждое растение, каждый цветок уже должен располагать к чему-то возвышенному и достойному".
Чтобы заменить американцев, Рерих пригласил в свою команду ботаника Тараса Гордеева, который работал в Музее Северной Маньчжурии, и сотрудника Института изучения Северной Маньчжурии Анатолия Костина. Также с ним были сын Юрий, брат Владимир, японский дипломат Китагава и несколько русских казаков для защиты от хунхузов, которые устраивали беспорядки в Маньчжурии.
В сентябре 1934 года Рерих вернулся в Харбин, чтобы заняться оформлением гербариев и отправкой семян в Соединенные Штаты. Однако в прессе, контролируемой японцами, началась настоящая компания по его дискредитации. Его обвиняли во всем на свете: от связей с белоэмигрантами и большевиками до планов создания нового государства в Азии вместе с казаками атамана Семёнова.
4 декабря 1934 года Рерих записал в дневнике: "…Ввиду продолжающейся злостной кампании в блоке японских газет в Харбине и Тяньцзине считаю нужным сохранить в архиве нашем нижеследующее. В масонские, иллюминатские, в куклюкскландские, в розенкрейцеровские, в мальтийские, в мартинистские организации я не вступал. В обществах: антропософическом, теософическом, филармоническом, антропологическом — членом не состою. В рыцарях Колумба, в элках, в ротарианах, в софиянцах и сведенборианцах — участия не принимаю… К Фининтерну, Коминтерну — причастия не имею…".
Запись от 6 марта 1935 года: "Одно никому здесь непонятно — каким образом уже почти четыре месяца продолжается организованная травля в японских газетах… Творится нечто преднамеренное и предуказанное". Тираж вышедшего осенью 1934 года "Священного дозора" арестовали, очерк Всеволода Ник. Иванова о Рерихе запретила цензура.
Весной 1935 года Рерих начал новый маршрут — на этот раз в Внутреннюю Монголию. К нему и его сыну Юрию присоединились ботаник Александр Моисеев и двое коллег из Нанкинского университета — доктор Кенг и его ассистент Янг. Внутренняя Монголия только в 1934 году обрела автономию, здесь правил князь Дэван, который ловко лавировал между японцами и китайцами. Рерих попытался установить с ним контакт и вручил ему Знамя Мира. Кроме того, он предложил проект "Канзас" по созданию сети аграрных кооперативов в Внутренней Монголии. "Потенциально проект "Канзас" оказался связанным с идеей нового государственного образования в Центральной Азии… Союза Востока, условно называемого также "Новой Страной", — пишет доктор исторических наук, заведующий отделом наследия Рерихов Музея Востока Владимир Росов.
Крах планов: чужой для Штатов и Союза
В сентябре 1935 года Рерих, завершив свой второй полевой сезон, приехал в Пекин. Во время экспедиции он собрал около 300 видов засухоустойчивых трав и лекарственных растений, отправляя семена в Америку целыми мешками. Он планировал продолжить исследования в Индии, в Гималаях, но тут Департамент земледелия неожиданно телеграфировал о закрытии экспедиции и о прекращении финансирования.
Американским кураторам Рериха не нравились его связи с японцами и белоэмигрантами, несмотря на его постоянные заверения о своей непричастности к политике. Ситуацию усугубило случайно попавшее в прессу письмо одного из его коллег, Макмиллана.
"Ситуация осложнялась предательством одного из ближайших американских соратников Н. К. Рериха — финансового директора Музея Николая Рериха в Нью-Йорке Луиса Хорша", — пишет биограф художника доктор философских наук Ольга Лавренова. Опасаясь за свою карьеру, Генри Уоллес (будущий вице-президент США и кандидат в президенты) прекратил отношения с Рерихом, пояснив, что тот "сделал неправомерные заявления на политические и другие темы". Больше учеником Рериха Уоллес себя не называл, деятельность рериховских учреждений в США была свёрнута.
Никаких геополитических проектов Рерих не воплотил, так что о действительных задачах и сверхзадачах его маньчжурского похода можно только гадать. Инициативы "Алатырь" и "Канзас" окончились ничем. "Историю рериховских проектов кооперативов в Азии следовало бы назвать историей упущенных возможностей — как для Азии и США, так и для мира", — считает Ольга Лавренова.
После своих походов художник больше не отправлялся в экспедиции. Он жил в Индии и мечтал вернуться в СССР, но его просьбы оставались без ответа. Возможно, это было связано с его неоднозначной деятельностью в Харбине. В то время как другие, такие как писатель Александр Куприн, артист Александр Вертинский и музыкант Олег Лундстрем, возвращались на родину, Рерих всё ещё оставался чужим среди своих, даже несмотря на то, что во время Великой Отечественной войны он отправлял деньги в фонд Красной Армии, а его сын Юрий пытался добровольно записаться в ряды Красной Армии.
В эти годы Рерих снова обратился к русской теме и создал такие картины, как "Поход Игоря", "Александр Невский", "Партизаны", "Победа" и "Богатыри проснулись". В 1947 году, за несколько недель до своей смерти, он в последний раз отправил просьбу о возвращении на родину. Вернуться смог лишь его сын, Юрий, всего через 10 лет. В Институте востоковедения АН СССР он возглавил сектор философии и истории религии Индии.
