-Василич, снова в одной палате лежать будем? - обрадовался я, когда медсестра завела в палату нового пациента.
-Николай?! Неужели? Да, это я собственной персоной! - ответил пожилой невысокий мужчина.
Он искренне широко улыбался, печальное выражение слетело с лица, как только он узнал меня.
Два года назад мы уже лежали вместе в кардиоцентре. Тогда нас обоих вытащили с того света, тогда мы вместе радовались счастливому избавлению от болезни, тогда нас постоянно навещала его уже не молодая, но такая жизнерадостная и улыбчивая жена.
Койка Василичу досталась рядом с моей, и расположившись один напротив другого, мы полчаса оживлённо болтали. Я рассказал ему, что так и не женился, зато дочка подарила мне прекрасную внучку, в которой я души не чаю. И тут я спросил:
-Твоя Надежда, как она? Всё такая же хохотушка?
Василич вдруг изменился в лице, отвёл от меня свой взгляд и украдкой смахнул слезу.
-Надя, - он запнулся на полуслове, было видно, что ему трудно говорить, -Надюша умерла полгода назад,- нашёл в себе силы ответить он.
Я клял себя на чём свет стоит, но сказанного не воротишь. Радость от встречи сменилась грустью, и до самого вечера мы почти не разговаривали.
Когда за окном стемнело и последние процедуры были закончены, свет в палате погасили, и каждый из нас, отвернувшись к стенке, пытался уснуть.
Я думал о Васильиче, о его покойной жене. Какая же жизнерадостная и добрая она была, приходила каждый день в больницу и угощала ароматными булочками с корицей всю палату. А потом, долго сидела подле Василича, держа его за руку, и они о чём-то тихо переговаривались.
Образ этой прекрасной женщины согревал меня, а её звонкий чистый голос всё ещё звучал в ушах. Мои веки смыкались, но голос Нади становился только громче. Я открыл глаза.
- Наверное, у меня глюки, - подумал я, и тут же снова услышал голос Нади:
- Петенька, ты не грусти по мне, не печалься! Постарайся наполнить свою жизнь только добрыми воспоминаниями обо мне, а я ...я благодарю Бога за те прекрасные годы, которые мы провели вместе, за теплоту и душевность, за твою любовь, за наших детей, за возможность быть счастливой и любимой. Прощай, мой дорогой, мой любимый муж. Прощай, лучший мужчина на свете, прощай жизнь моя, прощай моё счастье. Береги себя для наших детей! Помни, ты им очень нужен. А я ...я буду ждать тебя, и я точно знаю, мы ещё обязательно встретимся, не в этой жизни, так в той. Люблю тебя всем сердцем, всей душой, каждой клеточкой своей! Твоя Надюша.
Я слушал эти слова и сердце моё сжималось от искренних слов, от настоящих неподдельных чувств.
Василич тоже плакал. Я понял это по тому, как он шморгает носом, как проглатывает слёзы, как тяжело дышит.
Несколько минут мы молча лежали. Никто не произнёс ни слова.
-Я тут в больнице вместе с Колей лежу. Ты помнишь его, Надюша? представляешь, снова в одной палате. Он сегодня спросил о тебе, а я не на сразу ему ответил. Как такое вообще можно произнести вслух? - обратился он к жене, как будто она была рядом, как будто слышала его, как будто всё ещё была жива.
-Держись, Василич! - не сдержался я. Желание поддержать его, как-то помочь переполняло меня.
-Я пытаюсь! - дрожащим голосом ответил он в темноте, - Моя Надя, зная, что конец близко, записала мне это голосовое сообщение. Я каждый день по сто раз слушаю её голос. И знаешь, мне так легче. Как будто она рядом со мной. Как будто до неё можно дотянуться рукой, прикоснуться, почувствовать.
Эти слова были последними в ту ночь. Больше он не произнёс ничего.
А я не мог уснуть до утра, преклоняясь перед любовью двух людей, расстояние и болезни для которых совсем не преграда, даже смерь не преграда, даже безмолвная, равнодушная вечность - не преграда!!!