-Василич, снова в одной палате лежать будем? - обрадовался я, когда медсестра завела в палату нового пациента.
-Николай?! Неужели? Да, это я собственной персоной! - ответил пожилой невысокий мужчина.
Он искренне широко улыбался, печальное выражение слетело с лица, как только он узнал меня.
Два года назад мы уже лежали вместе в кардиоцентре. Тогда нас обоих вытащили с того света, тогда мы вместе радовались счастливому избавлению от болезни, тогда нас постоянно навещала его уже не молодая, но такая жизнерадостная и улыбчивая жена.
Койка Василичу досталась рядом с моей, и расположившись один напротив другого, мы полчаса оживлённо болтали. Я рассказал ему, что так и не женился, зато дочка подарила мне прекрасную внучку, в которой я души не чаю. И тут я спросил:
-Твоя Надежда, как она? Всё такая же хохотушка?
Василич вдруг изменился в лице, отвёл от меня свой взгляд и украдкой смахнул слезу.
-Надя, - он запнулся на полуслове, было видно, что ему трудно говорить, -Надюша умерла полгода назад,- нашёл в себе силы ответить он.
Я клял себя на чём свет стоит, но сказанного не воротишь. Радость от встречи сменилась грустью, и до самого вечера мы почти не разговаривали.
Когда за окном стемнело и последние процедуры были закончены, свет в палате погасили, и каждый из нас, отвернувшись к стенке, пытался уснуть.
Я думал о Васильиче, о его покойной жене. Какая же жизнерадостная и добрая она была, приходила каждый день в больницу и угощала ароматными булочками с корицей всю палату. А потом, долго сидела подле Василича, держа его за руку, и они о чём-то тихо переговаривались.
Образ этой прекрасной женщины согревал меня, а её звонкий чистый голос всё ещё звучал в ушах. Мои веки смыкались, но голос Нади становился только громче. Я открыл глаза.
-Наверное, у меня глюки, - подумал я, и тут же снова услышал голос Нади:
-Петенька, ты не грусти по мне, не печалься! Постарайся наполнить свою жизнь только тёплыми воспоминаниями обо мне, а я ...я благодарю Бога за те прекрасные годы, которые мы провели вместе, за теплоту и душевность, за твою любовь, за твои искренние чувства, за наших детей, за возможность быть счастливой и любимой. Прощай мой дорогой, мой любимый муж. Прощай, лучший мужчина на свете, прощай жизнь моя, прощай моё счастье. Береги себя для наших детей! Помни, ты им очень нужен. Теперь ты один за нас двоих несёшь за них ответственность. А я ...я буду ждать тебя, и я точно знаю, мы ещё обязательно встретимся, не в этой жизни, так в той. Люблю тебя всем сердцем, всей душой, каждой клеточкой своей! Твоя Надюша.
Я слушал эти слова и сердце моё сжималось от искренних слов, от настоящих неподдельных чувств.
Василич тоже плакал. Я понял это по тому, как он шморгает носом, как проглатывает слёзы, как тяжело дышит.
Несколько минут мы молча лежали. Никто не произнёс ни слова.
-Я тут в больнице вместе с Колей лежу. Ты помнишь его, Надюша? представляешь, снова в одной палате. Он сегодня спросил о тебе, а я не на сразу ему ответил. Как такое вообще можно произнести вслух? Как, любимая???- обратился он к жене, как будто она была рядом, как будто слышала его, как будто всё ещё была жива.
-Держись, Василич! - не сдержался я. Желание поддержать его, как-то помочь переполняло меня.
-Я пытаюсь! - дрожащим голосом ответил он в темноте, - Моя Надя, зная, что конец близко, записала мне это голосовое сообщение. Я каждый день по сто раз слушаю её голос. И знаешь, мне так легче. Как будто она рядом со мной. Как будто до неё можно дотянуться рукой, прикоснуться, почувствовать.
Эти слова были последними в ту ночь. Больше он не произнёс ничего.
А я не мог уснуть до утра, преклоняясь перед любовью двух людей, расстояние и болезни для которых совсем не преграда, даже смерь не преграда, даже безмолвная, равнодушная вечность - не преграда!!!
