Здравствуйте, дорогие подписчики и гости канала!
Предлагаю сегодня вот такую тему, события прошлого года. Тема не из личного опыта, о правдивости историй сказать ничего не могу.
В конце сентября в приморской колонии №10, которая находится в селе Горное в Приморском крае РФ, сотрудники насильно обрили 50 женщин. К одной применили физическую силу. Причиной, якобы, стали вши. При этом никаких медицинских доказательств педикулеза правозащитники от руководства колонии не получили. После того, как ситуация была предана огласке, руководство колонии стало утверждать, что женщин обрили с их согласия.
Истории в статье - от участниц. Все они говорят, что в колонии невыносимые условия и связаны они, прежде всего, с действиями начальства. Имена двух женщин изменены: одна отказалась без объяснения причин, у другой в настоящее время есть конфликтная ситуация с силовиками из-за отказа возбуждать уголовное дело. Третья не стала скрывать своего имени. Они не раз писали заявления и обращения относительно условий содержания колонии в прокуратуру и общественным наблюдателям.
Елена
Попала в колонию в марте 2019 года. Она провела там три года и ее отправили в отряд со строгими условиями содержания (СУС). Её били, сажали несколько раз в ШИЗО за мелкие нарушения.
«Я прибыла по этапу 22 марта 2019 года. В дежурной части сразу начался беспредел: сотрудники стали уничтожать личные вещи. Под предлогом того, что в колонии нет склада для их хранения. Сказали: либо отправляйте вещи своим родственникам, либо уничтожайте. А я прибыла в жилетке из дорогого меха, у меня костюм за 10 тысяч рублей. Я отказалась, меня повели в кабинет начальника оперативной части. Начальник (Евгений Штепа) говорит: если ты так будешь с нами разговаривать, то тебе в общих условиях не сидеть. Поедешь отдыхать в СУС. Я такая: мне уже разницы нет и я вам не позволю уничтожать мои личные вещи. Вы мне компенсируете их? Он отвечает, что нет. У нас нет склада личных вещей. Интересно, говорю я, а как быть осуждённым, у которых те вещи, в которых они прибыли на этап – единственные? Она как должна выйти: в форме из колонии? Чтобы все знали? Тогда сотрудники колонии подумали... Видно, что я молчать не буду, и сказали, что у меня есть 15 дней, чтобы забрать свои личные вещи».
После досмотра меня отправили на карантин. Меня знакомят с завхозом. Она начинает мне говорить, что тебе тут будет трудно с таким характером. И сразу, хотя она такая же осуждённая, отбирает у других женщин, прибывших со мной по этапу, сигареты. Говорит, что теперь будем по распорядку курить. Я снова возмутилась, говорю: тут общая колония или строгий режим? И тут же завхоз звонит оперативникам. Меня снова туда вызывают. И представьте, что они делают: срезают с меня бирку, включают регистратор и говорят, что осужденная явилась без доклада и нагрудного знака. И разговаривает некорректно. Второе нарушение. После третьего – строгие условия.
Я вышла из карантина и меня начали из барака в барак закидывать. Продолжалось это в течение девяти месяцев. Я только с одними отношения в бараке построю, а меня в другой перекидывают. Однажды мне чуть дезорганизацию работы колонии не пришили. Как-то меня Евгений Штепа со своими сотрудниками избил. А знаете, почему? По правилам внутреннего распорядка (ПВР), деревянные иконки на шее носить можно. Сотрудница мне такая: снимай. Я не сняла, мол, иконки и крестики разрешены. Она начинает хватать меня и срывать мои иконки силой. Я начала сопротивляться, за руки сотрудницу хватать. Меня тут же схватили и завели в каптёрку, там был и Штепа, и еще один (Молоденко). И они меня избили. И всё это при включенном регистраторе. Сказали: если ты дёрнешься, то это будет расценено, как нападение на сотрудника. Били меня по лицу, хватали меня. И бьют так, чтобы синяков не было. Позвонить мне домой и сообщить, что меня избили, возможности не дали. И сразу посадили в СУС. И я там до конца срока и сидела.
В СУСе тебе вообще ничего не дают. Приходит, например, тебе посылка с сигаретами. Их сотрудники поштучно выдают. Сколько посчитают нужным, столько ты и будешь курить. А если начальница посчитает, что никто из заключённых курить не будет, то никто и не курит. С маникюрным набором то же самое: если в отряде ведёшь себя идеально, то тебе дадут им воспользоваться. Посылки из дома тебе все раскромсают. Или решат, что тебе что-то не положено - на уничтожение.
Условия, я повторюсь, там ужасные. Женщин заставляли таскать мешки по 50 килограмм. В жару. Кто-то даже в обморок падал. Им всё равно. Воду кипятить там было негде, потому что запретили кипятильники и чайники. Горячей воды нет. В бараке ни помыться, ни постирать одежду. Как только ты помылся в отряде, а не в предназначенном помещении, завхоз сразу снимает трубку: на тебе "нарушение". Кормили ужасно. Еда холодная, пахнет отвратительно. В магазине купить что-то не реально, опять-таки, разрешают там что-то покупать, если никто ничего не нарушит. Только деньги с заключенных собирали. Типа "на благоустройство". И обещали "благодарность". Единственная благодарность, что тебя в ШИЗО не закрыли.
При любом посещении представителей из общественной наблюдательной комиссии (ОНК) или прокуратуры сотрудники колонии делали так, чтобы ко мне в камеру не заходили. Я долбилась в двери, чтобы меня заметили. И мне удалось убрать тех сотрудников, которые меня избили. Многие боялись рассказывать что-то, потому что если рот откроешь и всё -твоё УДО (условно-досрочное освобождение) накрылось. И сами сотрудники не пускали заключённых к проверяющим. Держат на улице :"типа прогулка". А проверяющим говорят, что все по камерам разошлись. И ещё стоят сотрудники колонии с камерами включёнными, когда ты с ОНК разговариваешь, хотя не имеют права это делать. И всё записывают, хотя это и запрещено. А если пишешь руководству Федеральной Службы Исполнения Наказаний, то тебе Версткин (начальник ГУФСИН России по Приморскому краю) отвечает, что ты наговариваешь. Нарушений не обнаружено, а они там издеваются. Например, выдают одежду на несколько размеров больше. Если ты её перешиваешь под себя, то это нарушение, за которое сажают в ШИЗО. По правилам, в ШИЗО ты мог попасть за злостное нарушение: найденный телефон, алкоголь или наркоту. А не за то, что у тебя нет нагрудного знака. Особенно, если сотрудники его сами срезали».
Оксана
Провела в колонии 4,5 года. Отбывала срок в обычным отряде. В отношении неё никаких дисциплинарных мер не применялось, но она не раз была свидетелем их применения к другим осужденным женщинам.
«С самой начальницей, Оксаной Грицковой, у меня не было конфликтов. Но я знаю о конфликте с другой осужденной, Мариной. Ей пришла посылка от дочери. И сотрудники колонии всю эту посылку просто изрезали. И всё перемешали: лапшу, сгущенку, вещи. Та в слезах звонит дочке и жалуется. А там всё прослушивается. После этого пришла к нам Грицкова. Мама дорогая, что же она нам говорила! Про эту Марину, про нас всех. Не знаю, может эта Грицкова всех женщин ненавидит. Вот её дословные слова: была бы моя воля и дали бы мне автомат, я бы вас всех расстреляла. Просто так бы расстреляла. Будь вас тысяча, хоть две тысячи, хоть десять. Я вас не боялась никогда, не боюсь, и бояться не собираюсь. Как-то к одной женщине приехал брат, а он отбывал срок в колонии строгого режима. И говорит: у нас, у мужиков, такого нет, что у вас творится. Например: ливень, град, снегопад, жара... Стоят все женщины на плацу по сорок минут на перекличке. Минус 30 мороз , минус 40, а все стоят на плацу. Женщины мёрзнут, мокнут, а высушить одежду негде. И ничего ты сделать не можешь. Ад кромешный, сколько там падало женщин в обморок.
Перед освобождением меня перевели в пятый отряд, а там все «положительные». Элитный отряд, из него лучше всего потом уйти на УДО. Там девочки все работают в швейном цеху по две смены, что запрещено. Когда комиссия приезжает, то девочки все по баракам. Как только уехала, все - опять работать. Причём с собой на работу можно было взять: пять конфет, пять штук печенья и пять сигарет. Сотрудники на входе шмонают. Вдруг пронесёшь шестую конфету.
Многое в колонии, по мнению руководства, было не положено. Если летом у тебя белые носки, а не чёрные. Если у тебя три футболки, а не две. Третью ты режешь и пишешь объяснительную. Если у тебя на куртке не шесть пуговиц, а семь, то это нарушение формы одежды. И ты пишешь объяснительную. А ещё (нам же выдавался один свитер), а его надо стирать, а зимой негде сушить, только на улице, и непонятно, сколько он будет сохнуть. И если ты вместо свитера надел осеннюю куртку, то это тоже нарушение формы одежды. Или надел ты термобельё, оно разрешалось, но при проверке перед отбоем ты не успела спрятать рукава в халат, то это тоже нарушение. Однажды одной женщине сестра прислала термобелье. Чёрное с розовыми вставками. И её заставили порезать новое термобелье из-за розовых вставок. И она это сделала, так как "не положено". За каждую мелочь пишешь объяснительную. Могли приказать задрать халат и показать, сколько у тебя швов на колготках. Если два, то пишешь объяснительную. Если календарная зима не наступила, то ты не имеешь права надеть перчатки. Изымают перчатки, а ты пишешь объяснительную.
Я еще была ответственной за медчасть. Таблеток нет, попасть к врачу невозможно. Чтобы выбить обычную таблетку парацетамoла, надо неделю ходить и умолять, чтоб дали. У меня у самой был в прошлом микроинсульт, я не могла добиться приёма к врачу. И знаете, что мне ответили: когда-то всё бывает в первый раз. Привыкай. К чему привыкать? Вы хоть скажите, что у меня, дайте хоть какие-то лекарства. Спасибо детям, они присылали лекарства.
Еда там отвратительная. Кормили зелёными котлетами, это все подтвердят, кто там сидел. Однажды перед какой-то проверкой из столовой вытащили мешки с мясом. А за ними черви ползли. Закопали потом это мясо где-то на промзоне и по лагерю несколько дней тухлятиной воняло. Но в лагере всё равно сотни женщин потом отравились. Их рвало, а из лекарств была лишь солёная вода.
До Грицковой был другой начальник (Максимов). Он разрешал заключённым кипятильники, микроволновки (у кого были деньги, могли еду в кафе заказывать). Грицкова забрала всё. И сказала, что к Новому году она нам сделает подарок и всё вернет. Но никто никому ничего не вернул, а куда всё это подевалось, неизвестно. Кипятильники у нас всё же были, но их изымали при каждом обыске. А чайников на отряд в 100 человек - всего три. С баней тоже были проблемы. Из десяти кранов течёт либо холодная вода, либо кипяток. Скажу, что эта колония – натуральный концлагерь.
Они просто ненавидят всех. Однажды женщины на промзоне сделали клумбу, посадили там цветы для себя. Им семена с воли родственники прислали. У одной девочки был день рождения, решили ей букет подарить. Идет навстречу этим женщинам с букетом одна из сотрудниц колонии – Марина Алексеевна, и что вы думаете? Те заработали ШИЗО. Ведь клумба принадлежит колонии и рвать цветы заключённые не имели права. Я бы врагу не посоветовала эту колонию».
Наталья
Провела в приморской колонии 3,5 года. Была в ШИЗО (с её слов) от провокаций сотрудников колонии. Даже пыталась оспорить решение в суде, но проиграла. Единственное, что хорошего она вынесла из колонии: спасла кошку с котёнком.
«Первый шок был у меня, когда нам по прибытии выдали одежду. Я сама ношу 48 размер, а девочки со мной были примерно размера 44. И нам дали всем 54- 58 размер. И мужские ботинки 42 размера. Вне зависимости от размера ноги. Я тут же разбила себе ноги в кровь. Я никогда не была связана с тюрьмой, если не считать моих деда и прадедов, которые были высланы за то, что были поляки. Для меня всё, что было связано с колонией - это что-то такое запредельное и страшное. Я думала, что исправительная колония должна исправлять, а она ломает человека. На этом вся эта система построена.
Знаете, начальница колонии (Оксана Грицкова) крайне редко делала что-то сама, там за неЁ делали всё её подчинённые. Так называемый «актив». И этот актив, чтобы получить привилегии, готов был исполнить любое грязное поручение. Было там такое наказание, как «протащить через каптёрку». Человека затаскивали в каптёрку, где хранились вещи и продукты, далее всем активом избивали. И я однажды заступилась за одного. После этого меня начали перекидывать из отряда в отряд. Долго ни в одном отряде я не задерживалась. Дисциплину я не нарушала: я взрослый человек, есть режим и я его не нарушаю.
Но в ШИЗО попадала. Я ведь не признавала вину, и меня пытались сломать. Первый свой выговор я получила при таких обстоятельствах.
Я пенсионерка, в колонии много таких. И нас стали вызывать получить пенсию. По правилам, мы должны подходить по одному, но нас вызывали толпой. Мы, выстроившись в цепочку, по одному и заходили. А в это время приехал прокурор с проверкой, а мы стояли с моей приятельницей. И она говорит: надо к нему попасть. Она пошла в дежурную часть, узнать, будет ли принимать прокурор по личным вопросам. Я её жду, а её все нет и нет. Я и пошла в дежурную часть тоже. И оказалась, что она пишет объяснительную, так как без вызова зашла. Меня замели: "тоже без вызова". Сотрудникам ведь невыгодно, чтобы мы попали к прокурору.
Тогда, кстати, я впервые и столкнулась с Грицковой, начальницей колонии. Мы все были на административной комиссии. Кроме неё, там были члены ОНК. Говорю: Оксана Викторовна, никакого же нарушения не было. Это вы мне мстите за то, что я не признаю своей вины. И она как на меня заорёт.
Лицо перекосило, и она отправила меня в ШИЗО. При этом было сказано (я узнала это, когда оспаривала решение), что я самовольно покинула отряд. Не они меня вызвали получать пенсию, а я сама. Не получилось оспорить.
Когда к нам приезжали прокурор или представители ОНК, пробиться к ним было невозможно. Они там вообще никого не боятся. Вот недавний вопиющий случай, когда женщин обрили налысо... При мне тоже такое было, одну женщину обрили только за то, что она рядом полежала с той, у которой, якобы, нашли педикулёз. Активисты её сажали сами. Администрация об это руки не пачкает.
Еду, которую нам давали, есть было невозможно. Есть в колонии такое понятие - "человек не греется" . Это те заключённые, кого не греют. У кого нет родственников, нет пенсий или других выплат. Они вынуждены есть то, что дают, чтобы не помереть с голоду. Кормили нас ржавой селедкой и биточками, которые пахли мочой. Эта ржавая селедка называлась «кладбище». Её отваривали, половником загребут, в тарелку выложат, а там одни кости. Даже этого ржавого мяса нет, потому и называлось «кладбище». Ещё кормили капустой в железных бочках. Девочки вываливали эту капусту в ванную, заливали водой, давали отстояться. Потому что капуста была вся сине-зеленая от плесени. Вонь от капусты стояла такая, что никто из администрации близко не подходил к столовой.
Чтобы помыться и постираться, тебе давалось 40 минут. Надо быстро раздеться и занять кран. Представляете, что приходит мыться 30-40 человек, а работает всего шесть кранов. После одной моей жалобы в ОНК краны починили и их стало 10. Из кранов то льётся ледяная вода, то кипяток. И нет времени у тебя отрегулировать смеситель. То же самое со стиркой. За 40 минут надо перестирать и постельное белье и то, что ты носишь. Это невозможно. Мне пришлось платить другой осуждённой, чтобы она мне стирала».
Наталья рассказала и историю про кошку с котенком, которых она смогла вывезти из колонии, когда освободилась:
«Кошки в колонии были. Получали какими-то правдами или неправдами разрешение их завести. Но и убийство кошек тоже поощрялось. Так вот, одна из кошек нагуляла котят и одного из котят (кошечку) забрали себе девочки из пекарни. Они что-то на неё уронили и сломали ей позвоночник. Кое-как она оклемалась, девочки ее тихо подкармливали. Так как молодая была кошка, позвоночник у неё восстановился. Только она оклемалась, через какое-то время что-то снова на неё уронили. Она опять оклемалась. Потом пекарню закрыли, кошка оказалась никому не нужна. И она стала гулять по зоне и заходила на КСП (контрольно-следовая полоса. Каждый раз срабатывала сигнализация. Тётки из администрации решили выловить её, чтобы потом что-то с ней сделать. А кошка была уже беременная. И я говорю: мне освобождаться скоро, давайте её прятать, я её с собой заберу. Мы её стали прятать, она жила то у нас в девятом отряде, то в десятом. Однажды... (а я не выхожу вечерами на улицу, тут что-то потянуло) я вышла и смотрю: кошку выкинули из десятки. А она под кустик залезла, а пройти и забрать её не могу. Там камеры, ступишь - и всё, в ШИЗО. Я её зову-зову, а она ползком ко мне. Я её схватила и бегом на своё место. Только села на кровать, она обхватила мою руку и давай котиться. Кричит, перебито ведь там у неё всё. Отряд весь собрался. И вы понимаете, она такая умница, как будто всё понимает. Она за час пятерых родила. Мы её с котятами в коробку спрятали. И всё, отбой. Утром пришла каптёрщица, забрала четырёх котят, одного разрешили оставить. Потом одна девочка, у которой были хорошие отношения с оперотделом, смогла получить разрешение на вывоз кошки с котенком. Фамилии там не было, иначе не разрешили бы. Когда я выходила, меня долго обыскивали. Два с половиной часа. Со мной было много бумаг, касающихся моего дела. Их проверяли, часть забрали. В самый последний момент прибежала девочка и принесла мне сумку с кошкой и котёнком. Сотрудники колонии просто обалдели, ещё же и разрешение было. И вот так я вышла, с кошкой и котёнком.
Кошку зовут Матильда Семеновна».
Вот такая статья...
Всем хорошего дня!