Глава 16. Элеонор
Двейн Рейни. 29 Февраля
— Он просто вёл себя как безумный в те годы. Я уже не знала, что ещё может произойти. Три года я просто боялась за свою жизнь!
Пышнотелая миссис Черри, в прошлом Хорсшу, бывшая жена профессора, вытирала нос бумажной салфеткой. Переживания у неё не получались. Адвокат Савви сидел рядом и услужливо держал перед ней упаковку.
Как выяснилось, профессор оставил бывшей жене доверенность решать за него почти все дела в его отсутствие, включая судебные. В завещании он тоже оставил всё ей, но вступить в наследство она не могла, за недоказанностью смерти профессора.
— То есть вы говорите, что он умер? — спросила она с надеждой. — В смысле, что он не убивал этих девочек, и сам был… э…
— Да, следствие склоняется к тому, что он был жертвой, а не убийцей, и что его преследовали, — сказала Дубчек.
— Вы не нашли его? — Элеонор постаралась смягчить впечатление и изобразить печаль.
— Нет, пока не нашли.
Экс-супруга изобразила грусть и вздохнула. И Рейни подумал, сколько же он ей оставил?
— Сколько он вам завещал? — спросила Дубчек в упор.
— А… — замялась Элеонор, — я сейчас точно уже не знаю, там идут проценты…
— Но в последний раз, когда вы проверяли?
— Восемь ми… — начала она, непроизвольно сжимая кулачки. И спохватилась, — а зачем вам?
— Когда вы узнали о завещании на ваше имя? — спросил Рейни.
— Что это за вопросы?! — вмешался Савви. — Вы в чем-то обвиняете моего клиента?
— А миссис Черри тоже ваш клиент?
— Да, она мой клиент.
— Мы не обвиняем, — сказал Рейни, решив не налегать на тему конфликта интересов, — мы просто расследуем преступление против её супруга…
— Экс-супруга!
— Да. И нам хотелось бы знать все обстоятельства.
— Тем не менее, вы намекаете…
— Мистер Савви, мы не намекаем, — сказала Джина. — Мы признаем в миссис Черри заинтересованное лицо, но персона, которая нас интересует, не миссис Черри, и потому её показания могут нам помочь найти преступника и профессора. Или его тело…
Последние слова подействовали, как магический ключ.
— Я узнала о завещании, — начала миссис Черри, — после того как Джон... э… исчез. Ещё во время следствия он через мистера Савви попросил меня прийти и там был этот… не помню… поверенный в делах. И хоть мы были официально разведены, он сделал на меня доверенность на его имущество и машину, и частично на финансы, до его возвращения. Но Джон так и не вернулся. Про завещание тогда разговора не было. Про него мне сказал этот же поверенный через год после исчезновения Джона. Он пытался навести справки. И завещание не вступит в силу окончательно пока... э… Но я не виновата!
— Мы вас не обвиняем, — сказал Рейни, — Мы просто хотим знать подробности тех событий, особенно тех, о которых он молчал. Потому, если вы можете рассказать то, что не рассказывали следствию ранее, и если вы даёте разрешение мистеру Савви, и он может нам рассказать, что ему говорил доктор Хорсшу… То может быть, мы его найдем.
— Да, конечно, я даю такое разрешение! Я даже требую продолжения расследования!
* * *
Это было мучение. Каждый вопрос истолковывался сначала в свете, насколько он опасен для клиента, потом насколько он опасен для адвоката, потом насколько он легален, потом надо было сделать несколько реверансов — и только после этого они получали ответ. Или не получали, и приходилось проделывать весь танец сначала.
— Миссис Черри, — начала Дубчек, — что вы можете добавить про последние годы вашего замужества? Вы назвали это «безумием». Почему? Это было всегда или с чего-то началось? Вы упомянули три года…
— Да, это началось года за три до тех ужасных событий.
— Что именно?
— Вы знаете, — она приподняла плечи и поморгала в потолок, приподняла ладони перед собой, словно собиралась петь арию, — Джонни был такой лапочка, такой душка, когда мы только познакомились, — она приложила ладонь к пышной груди. — Мне тогда было тридцать. Мы прожили вместе двадцать два года. У меня уже были двое сыновей, но у нас с Джоном детей не было. Он любил моих мальчиков как своих… Добрый, отзывчивый, очень уступчивый. Мечтатель, любил поэзию. И вдруг резко изменился. Может быть, кризис среднего возраста. Или ответ на травму…
— Травму?
— Да. Может быть, из-за аварии. К счастью не нашей. Мы были в отпуске вдвоем, путешествовали. И вот где-то в Колорадо в горах у нас на глазах разбилось несколько автомобилей. Наверное десяток! Начался пожар! Ужас! — Элеонор в наплыве чувств прижала ладони к щекам. — Ещё бы чуть-чуть и мы могли оказаться в том самом месиве. Джон вовремя затормозил. Он даже позвонил в полицию, а потом побежал помогать. Он даже вытащил кого-то из машины. Поранился, обжёгся. Машина уже горела! Мы в тот день не могли отмыться от сажи, крови и бензина!
— Вы оба помогали?
— А… — потупила взгляд Элеонор, — нет… Джон крикнул мне не подходить. Это было ужасно. Впрочем, полиция приехала очень быстро, дорогу перекрыли, так что мы вернулись до ближайшего отеля.
— Вы помните, когда это случилось?
— О, да! Это был как раз мой день рождения! Десять лет назад!
— И вы говорите, что профессор сильно изменился?
— Да, у него были ночные кошмары, галлюцинации. Он очень переживал, что может быть опухоль мозга. Консультировался с докторами, но они ничего не нашли. Посещал психотерапевта. А потом как-то всё нормализовалось и вдруг покатилось в другую сторону. Какой-то бред! Сначала наследство, игры на бирже, студентки, потом эта… кукла! Что он в ней нашел?! — голосок миссис Черри наполнился гневом.
— Элеонор, — вмешался Савви, — оставь, не нервничай, это всё дела давних лет!
— Кукла! — миссис Черри гордо высморкалась и поднялась. — Вот, впрочем, и всё, что я могу вам рассказать… Дальше был развод и всё такое.
Она извинилась и ушла в ванную привести в порядок лицо.
— Не судите её строго, — прошептал Савви заговорщицки. — Конечно ей трудно это принять. Но просто подумайте, если бы к кому-то пришла девушка мечты с телеэкрана, разве он мог бы устоять? Роман с самой Мишель! Это был фантастический виток! И потому, кстати, внимание публики к этому случаю было очень велико!
— Да? А я думал, потому что три девушки убиты… — мрачно заметил Рейни.
— А, ну да, конечно, — Савви немедленно постарался принять похоронно-торжественный вид.
— Как, кстати, профессор с ней познакомился? — спросила Джина.
— Он сказал, что она пришла проконсультироваться по поводу шекспировской эпохи. Ей предлагали роль в детективе, кажется искусствоведа, а она проездом оказалась в университете. Профессор просто был без ума от неё, смотрел каждый её фильм, имел целую коллекцию! И тут представьте себе, она стоит в дверях его кабинета! Он говорил, что чуть не упал в обморок!...
Савви хотел продолжить, но в этот момент в его кармане раздался звонок колокольчика. Адвокат посмотрел на свой ролекс и спохватился:
— Вы знаете, у меня скоро назначена встреча…
— Да, конечно, — сказал Рейни, — большое спасибо за помощь. Только у нас есть ещё ряд вопросов...
Савви кивнул, достал телефон, пролистал список контактов и набрал номер.
— Привет, Залман, как твои дела? — спросил он и добавил агентам, — Залман это мой сыщик. А… да, хорошо… — продолжил он в телефон. — Слушай, ты помнишь дело доктора Хорсшу? Мы начинали расследовать этого… который… да… Там был какой-то прогресс?... То есть ты не сделал? Почему?… Ну да, давно… А, понятно. Тут возникла одна проблема. Ты можешь ответить на ряд вопросов относительно... Нет, не мне, ФБР… Нет, ничего страшного, мы полностью сотрудничаем теперь… Да, я даю мое разрешение, можешь отвечать на все вопросы, легальные стороны улажены… Да, пришлю тебе емейл с подтверждением. Да, всё, что Джон тебе тогда рассказал. Когда? — он повернулся к Рейни и в ответ на его «как можно скорее» добавил, — да хоть сегодня. Передаю трубку, договоритесь о встрече…
*
Глава 17. Звонок
Маркус Левин. 1 марта
— Беги! — крикнул отец.
Маркус вздрогнул и проснулся. Ночной кошмар, который миг назад был его реальностью, внезапно исчез из памяти, оставив только ужас. Сердце барабанило в ребра, а кровь пульсировала в горле и висках. Но сам сон испарился.
Тали ещё дремала, а Маркус долго лежал и смотрел в потолок, пытаясь успокоить дыхание. Но снова заснуть не удалось.
Растрёпанный и неумытый, он выполз из спальной в футболке, спортивных штанах и тапках, налил себе апельсиновый сок и вышел на заледенелую веранду.
Воздух обжёг морозной свежестью и принёс запах весны. Деревья стояли чёрные и голые, а на земле ещё лежал снег. На дорогах он уже растаял, но здесь в саду на теневой стороне расстилалось неровное покрывало серого цвета, испещрённое следами птиц и белок. В конце участка возвышалась старая беседка.
Маркус смотрел на голые ветви и опять заметил странные пунктиры от их движений и полётов птиц. К счастью, это уже почти не причиняло боли.
«Это наш сад», — подумал Маркус, делая мысленное ударение на слове «наш». Подумал и повторил снова. И всё равно не чувствовал. Сад отказывался принимать его за своего; он стоял по-прежнему чужой, как и этот дом, который терпел его нехотя, словно сжимаясь внутри от его присутствия и обтекая его.
«Это наш сад», — делая усилие над собой повторил Маркус. — «И наш дом…»
Он умылся, оделся и вышел в сад. Около задней двери стояла лопата для снега. Маркус не торопясь начал расчищать дорожку к беседке. Не потому, что она была нужна, а просто чтобы подвигаться. Снег слежался и заледенел, потому уступал с трудом. Движения разогрели Маркуса, и настроение стало подниматься.
«Это просто стресс перемен», — сказал он сам себе. — «Я нервничаю, потому что моя жизнь меняется. Но это пройдёт и скоро всё будет хорошо.»
Он докопался до беседки и теперь стоял под навесом и смотрел на дом, а дом смотрел на него. Где-то там была Тали, и он почти физически ощущал её — как жизнь, как свет изнутри, как душа этого дома. Что бы он ни делал, а её присутствие всё время было с ним. Словно он стоит тут с лопатой, а она рядом, и почти прикасается губами к его губам. И он настолько утонул в этом почти-прикосновении, что почти не видел окружающего. Это было болезненно и сладко. Сладко и болезненно.
Он отвернулся к изгороди сада, увитой сухим плющом, словно серыми спутанными нитками, но всё равно Тали стояла перед ним едва касаясь губами его губ. Хотелось протянуть руку и обнять, хотелось завершить этот поцелуй, но перед ним был только воздух… Как вдруг отчетливо услышал голос: «Нет, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты сейчас приезжала. Я не одна.»
Он резко повернулся, думая, что Тали где-то совсем рядом, но её не было. Он озадаченно стал осматриваться и увидел её в окне дома. Она стояла спиной к окну и разговаривала с кем-то по сотовому. И Маркус каким-то чудом слышал её голос. И не только её.
Какая-то женщина ответила играя интонацией:
— О боже мой! Неужели?! Наконец-то вы решили съехаться!
— Да уж… — ответила Тали вздыхая.
И вдруг Маркус увидел её, эту женщину. Она была чем-то похожа на Тали, только немного старше и, как ему показалось, жёстче. «Рэйчел», вспомнил он. Старшая сестра.
Короткая модная стрижка, дорогая косметика и бижутерия, чёрный костюм… И в тот же момент он знал, что она успешный адвокат, работает в солидной фирме, замужем, двое детей... Словно кто-то развернул перед ним в одно мгновение картину целой жизни.
— А я думала ты переедешь к нему, у него такой роскошный дом! — сказала Рэйчел.
— Ты про кого? — удивилась Тали.
— Как?! Ты разве не с Альбертом?! — в свою очередь удивилась женщина.
— А… Нет, я… с… Маркусом, — ответила Тали, делая паузы, явно не желая говорить, но в конце концов смиряясь с неизбежностью.
— Маркус? Какой Маркус? Тот растрепанный мальчик в рваных джинсах? Ты серьезно?!
— Слушай, перестань.
— Тали, дорогая, я понимаю, иногда хочется заняться благотворительностью, но это семья!
— Рэйчел!
— Это ответственность!
— Рэйчел! Пожалуйста!
— Ты понимаешь, что семья это когда у тебя есть деньги не только на жизнь, но и на колледжи всем детям, которых вы захотите завести.
— Рэйчел, я тебя очень прошу!
— Сестрёнка, я тебя очень люблю и потому напоминаю, твой дом тебе достался от нашего папы. Мой дом мне достался от него же! Наше образование, наше положение. Всем этим мы обязаны ему.
— И что? — с вызовом ответила Тали, — это теперь форма рабства?! Я должна отрабатывать?
— А то, что мы обязаны помнить об этом, выбирая того, кто будет воспитывать наших детей. Того, кто сможет оставить каждому дом, достаток и независимость. Или хотя бы способность обрести и то, и другое…
Маркус дрожа вышел из беседки и начал отбрасывать снег вокруг, работая судорожно и быстро, как будто от этого зависела его жизнь. Он очень хотел перестать это слышать. Он шумно дышал, почти стонал, но всё было бесполезно. Он слышал!
«Нет, это иллюзия!» — мысленно кричал он себе. — «Галлюцинация! Этого не может быть!» Ведь не может же он на самом деле из сада слышать, что происходит за стеной в доме!
Он остановился, тяжело дыша и повернулся к дому и увидел, что Тали тоже повернулась и напряженно следит за ним из окна, держа телефон около уха. И встретив его взгляд, она сделала попытку улыбнуться, но у неё не получилось.
— Ну ладно, дорогая, — говорила Рэйчел уже более умиротворенно, — Я всё поняла. Тебе надо пройти через это. Только я молю, — она сделала внушительную паузу, — не жги мосты. Когда надоест играть в благотворительность и захочется, например, слетать на выходные в Париж или Таиланд, а твой фельдшер будет считать копейки до зарплаты, ты подумаешь ещё раз, и может быть будет ещё не поздно.
Тали молчала, и Маркус чувствовал в этом молчании мрачную подавленность. Рэйчел вдруг тихо ахнула:
— О! Я чуть не забыла, зачем звоню! Хая напоминает о приглашении! Мы тебя ждем на все выходные. Без мальчиков, как ты понимаешь. Подарок покупать не надо, я уже купила всё от нас обеих.
— Ах… я совсем забыла… — сказала Тали печально. И Маркус увидел, как губы Тали двигаются синхронно с тем, что он слышит в своей голове. — А я там действительно нужна?
— Конечно! Даже не думай отказываться. Хая жутко обидится! Это же их первенец!
Маркус остановился, глядя в землю и стараясь унять дрожь и тошноту, которые начали нарастать. Он сел на заледенелые ступеньки беседки и закрыл глаза.
«Галлюцинация», — сказал он себе. — «Я сейчас зайду в дом, и она скажет, что это был звонок от коллеги, у которой заболела мать…»
* * *
— Маркус, мне очень жаль, но мне придется уехать на выходные, — печально сказала Тали, когда он вошёл. — Звонила сестра, напоминала. К сотруднице на беби шауэр. Ей скоро рожать, и она приглашала меня ещё в прошлом месяце. — Тали старалась на него не смотреть и торопливо продолжала. — Я совсем забыла. Не могу не пойти, она так много для меня сделала… И делает. Поживешь тут без меня пару дней, хорошо? Я всё приготовлю, оставлю поесть. И начинай чувствовать себя дома. Я освободила тебе полки под книги, выбери место под свой стол, обустраивайся...
Она подошла, обняла и поцеловала. Маркус ответил, но чувствовал себя, как мороженая рыба.
— Что случилось? — спросил он тихо, — ты чем-то расстроена?
— Рэйчел… — вздохнула Тали в ответ со слезами в голосе, — всегда такая правильная, успешная, гордая… Все, что делаю я, такое некошерное! Она меня всегда заводит. После её звонков… — у Тали задрожал голос, и она чуть не заплакала.
Маркус как-то внезапно оттаял и обнял её наконец, ощущая её всем своим телом, чувствуя, как она уткнулась лбом в его шею и подбородок. Поцеловал её волосы и висок. Тихо-тихо, нежно-нежно.
— Я люблю тебя, — сказал он ещё тише.
Она шмыгнула носом, тихо кивнула и обняла его ещё крепче.
Продолжение следует...
Автор: Соня Эль
Источник: https://litclubbs.ru/articles/58195-kolesnica-zla-glavy-16-17.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Подписывайтесь на канал с детским творчеством - Слонёнок.
Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: