Глава 12. Лея
Двейн Рейни. 25 февраля
Им открыл высокий лысеющий мужчина, и они показали свои удостоверения.
— Добрый день, мы договаривались...
— Да, здравствуйте, проходите, Лея вас ждет, — ответил он тревожно. — Что-то случилось?
— Это о старом расследовании, — сказала Дубчек.
— Что-то узнали об отце? — спросила приятная полноватая женщина лет сорока, выходя в прихожую.
Она вышла замуж, работала учительницей, жила по соседству со старым домом-магазином, который они продали много лет назад. Лея была старшей дочерью Берга, и во время событий ей было тринадцать. Вторая сестра была на восемь лет моложе и жила где-то на севере, а мать в последней стадии болезни Альцгеймера находилась в приюте.
— И да, и нет, — ответила Джина.
— Я не понимаю, — ответила Лея, — это либо да, либо нет. Впрочем, простите, проходите.
Она усадила гостей на диван, сама села на банкетку напротив. Её муж поставил стул, сел рядом с ней, и она взяла его за руку. Явно было видно, что она нервничает и ищет защиты. Он положил свою вторую ладонь поверх, успокаивая, а потом даже обнял её за плечи.
— Да, в том смысле, что у нас есть новая информация, — начала Дубчек, — и нет, мы ничего не знаем о местонахождении вашего отца. А вы?
Женщина печально покачала головой.
— Это было все так нелепо и страшно! Я много лет даже боялась об этом думать. Вроде бы живёшь обычной жизнью, и вдруг случается какое-то безумие! Как в фильме ужасов… А какие новости, вы сказали?
— Я думаю, — ответила Дубчек, — главная новость для вас, что обвинения с вашего отца практически сняты, и мы рассматриваем версию, по которой он тоже является жертвой преступления. Возможно. Хотя мы ещё многого не выяснили…
Она остановилась, потому что Лея прикрыла рот ладонью, плечи её затряслись, а из закрытых глаз полились слёзы. Муж прижал её к себе и долго гладил по плечу, по волосам, целовал в висок и что-то шептал на ухо. Наконец, она извинилась, вышла и вернулась через несколько минут, чуть успокоившись и умывшись. Взгляд её был печален но уже светел.
— Спасибо! — сказала она с чувством и еле удерживаясь, чтобы снова не заплакать, — Вы не представляете, как много это для меня значит!
Джина кивнула понимающе.
— Наша проблема в том, что преступник действует весьма изощрёнными способами, и у нас очень мало информации. Всё было слишком давно. Потому мы хотели снова расспросить вас о том деле, о вашем отце, обо всём. Любая зацепка, любая информация будет нам полезна…
* * *
Они разговаривали уже пару часов. Лея не могла остановить поток слов, так ей хотелось всё вспомнить, обо всём поведать. Она говорила о том, как помогала отцу в магазине, как они отмечали праздники, куда ездили на отдых… Но не было ни одной зацепки, от которой можно было бы проложить мост к событиям, которые случились последние два года жизни Берга. В конце концов, когда Лея решила принести кофе и печенье, они начали задавать наводящие вопросы.
— Вы говорили «безумие» про последние годы. Что вы имели в виду? Что такого безумного случилось? — спросил Рейни.
— Да, — подхватила Дубчек, — что стало разделительной чертой? Как бы, вот нормальная жизнь, а вот она пошла ненормально.
— Да, я поняла, — Лея выпрямилась с чашкой в руках и задумалась. — Наверное это был пожар... Старуха Дрискел, жила в соседнем доме с нами. Такая неприятная женщина. Настоящая ведьма. Ой, нельзя так говорить про покойных, — остановила она себя, но не выдержала и продолжила. — Мы, дети, её ужасно боялись. Все говорили, что она может наводить порчу. Если она скажет какую-то гадость или пожелает зла, то всё так и сбудется. Однажды её дом полыхнул, словно его подожгли, а мой папа был в магазине. Он велел маме звонить в пожарную, а сам бросился помогать гасить. Он как раз недавно купил новые огнетушители. И представляете, он даже вытащил её из огня! Обжёгся, поранился. Старуха правда не выжила. Пожарные говорят, что если бы он тогда не начал тушить, то наш дом тоже мог бы сгореть. Дом с другой стороны очень сильно пострадал.
Она вздохнула, помолчала и продолжила:
— Но тогда у него с головой что-то случилось. Он так сильно переживал из-за денег, и что страховка нам недоплатила… Он просто как с ума сошёл от этого. Словно нам грозит голодная смерть. Он думал только о деньгах. Мечтал поправить положение.
— А как? Что предпринимал?
— Играл в казино. Это было так странно! Обычно люди проигрываются в пух и прах, а он несколько раз выиграл. Не миллионы конечно, нет, но приносил выигрыши. Потом, я помню, у него начались скандалы с мамой. Они старались при нас не ссориться, но я подслушивала по ночам. Потом был развод, папа ушёл, но постоянно приносил нам деньги. Иногда по несколько тысяч. Иногда переводил на счет. Очень хотел, чтобы у нас всё наладилось, переживал. Открыл нам обеим счета на учёбу. Вы не представляете, как нам это помогло потом! А когда он приходил в последние визиты, выглядел очень… обеспокоенным. Часто оглядывался. Было ощущение, что он кого-то боялся. Его преследовали?
— Мы точно не знаем, — ответил Двейн. — Но похоже, что да, преследовали. Может он до сих пор скрывается…
— Нет, его нет в живых… — покачала головой Лея.
— Почему вы так считаете?
Она пожала плечами, грустно глядя в пространство перед собой.
— Он дал бы о себе знать. Он так любил нас с Ривочкой, так заботился… Он этим жил, даже когда переехал. Всегда приезжал и приносил подарки. На каждый праздник, на дни рождения, на школьные встречи и концерты… Иногда приезжал безо всякого повода, просто хотел нас видеть. Раза два в месяц по крайней мере.
— Понятно, — сказал Рейни и замялся, — а… позвольте мы вас спросим о… Я понимаю, что вы скорее всего ничего не знаете о… э…
— Вы про гей-клуб? — спросила Лея догадавшись. — Вы не волнуйтесь, я уже много об этом думала, и как бы у меня внутри всё улеглось. Хотя в то время это было шоком для нас. Не так легко перенести. Но сейчас… Я не против, что папа был… геем. — Видно было, что ей всё же непросто об этом говорить, — Я бы хотела, чтобы он был счастлив. С другой стороны, если бы он мог открыто жить с мужчиной, то нас с сестрой не было бы на свете…
Она улыбнулась, помолчала и добавила:
— Но вы также понимаете, что это не та тема, которую человек обсуждает с дочерью подростком.
— Да, — ответила Дубчек.
— А вы знаете, — вдруг неожиданно сказала Лея, — один из папиных… друзей приезжал!
— Кто? Когда? — спросили агенты одновременно.
— Несколько лет назад… — она задумалась, пытаясь вспомнить. — Я шла из школы и как раз проходила мимо нашего магазина. Ну не нашего уже конечно, но для меня это всё равно наш старый дом. И около него стоял мужчина с букетом цветов. Маленький, седой, в очках. А тут выглянула подруга, которая там работает. Говорит, он спрашивал про нас. Мы познакомились, я его даже домой пригласила. Помнишь? — она повернулась к мужу.
Он кивнул в ответ.
— И? — спросила Джина.
Лея пожала плечами.
— Пообщались немного. Поговорили. Про отца. Для меня тогда это была ещё болезненная тема…
— Потому что вы боялись, что ваш отец убийца?
Лея опустила голову, её лицо исказила боль.
— Он представился? — спросил Рейни. — Лея, это очень важно.
Она очнулась и подняла голову.
— Да. Его зовут… Филипп? — она повернулась к мужу.
— Феликс, — ответит он. — Фамилия… Не помню. На «Б» кажется.
— На «Б»? — удивился Двейн, — Не на «З»? Здравски, Зубровски?
— Нет, скорее похоже на Бжезински. Я потому и запомнил. Он, кстати, оставил визитку, — он повернулся к жене, — но я не знаю, куда ты её убрала.
— Визитку? — спросила Джина и добавила без особой надежды, — Может вы сможете её найти?
— Сейчас попробую. Когда это было? — спросила она мужа, — года два назад?
— Мы как раз собирались в отпуск в Италию, значит пять лет назад. Июнь-июль.
— Пять?! Уже пять? Боже мой, как летит время, — голос её раздавался уже из другой комнаты.
Через минуту она вернулась с большой декоративной коробкой, положила на колени и начала перебирать содержимое. Там были записные книжки и ежедневники. На каждой был написан год. Она достала нужный и стала пролистывать.
— Вот, — воскликнула Лея, — 13 июня. Это же… папин день рождения! — добавила она тихо. — В тот день ему бы исполнилось семьдесят… А я забыла. И он принес пионы, белые и розовые, папины любимые цветы. У нас в саду всегда были пионы, и они в это время цвели. На его день рождения.
На богато исписанной странице еженедельника, среди списка дел выполненных и запланированных была за краешек приклеена визитка. Джина достала свою записную книжку и выписала дату, потом («Вы позволите?») аккуратно оторвала визитку, стараясь держать за самый кончик.
Феликс Баназински, дизайнер. Фирма, телефон, адрес, электронная почта.
— Спасибо! — сказала Джина, — можете рассказать, о чём вы беседовали? Что он хотел?
Лея задумалась, собираясь с мыслями, и все тоже молчали какое-то время.
— Помянуть папу. Он решился прийти, сказал, что они были большие друзья. Что он не верит, что папа виновен. Я сказала ему, что ФБР тоже так считает, чтобы утешить. Помню, что тот агент, который вел дело, приходил несколько лет назад; он продолжал расследовать, но нам нечего было ему сказать. Вы что-то знаете про него? — вдруг спросила Лея.
— Да, мы работаем с его материалами, — ответил Рейни, не вдаваясь в подробности, — О чем ещё вы говорили?
— Да вроде больше ни о чём. Он хотел только сказать, что помнит, любит… Надеется. Что давно хотел зайти и не мог, был болен, лечился за границей. И всё.
Она замолчала, и все тоже молчали обдумывая ее слова.
— Лея, а что вы знаете про алмазы? — наконец спросил Двейн.
— Всё, — сказала она спокойно.
— Как?! — воскликнула Дубчек, — Что именно?
— Как они к вам попали? — спросил Рейни.
— Мы их нашли, — просто ответила Лея, — как бы клад.
— Где?! Почему вы не сказали следствию? — удивился Рейни.
— А какой смысл? Ситуацию это не улучшит, папу не вернет. И никто не поверит всё равно.
— Можете рассказать? — спросил Рейни.
— Да, конечно, — ответила она, — Мы гуляли по берегу моря. Красивое место. Мы там часто ходили. Мама не запрещала нам общаться даже после развода. Это было… осенью, как раз за пару-тройку месяцев до того, как его арестовали…
Она задумалась, потом продолжила.
— И там были развалины. Остатки. Наверное когда-то это был дом. Потом просто россыпь камней. Я так и не могла найти в архивах, что там было…
— И? — спросила Джина.
— Да, — очнулась Лея, — мы подошли посмотреть, а там был остаток каменной кладки, словно часть стены у скалы. Папа качнул их, они рассыпались, чуть не отдавили ему ногу. Мы тогда смеялись. А за стеной в скале углубление, маленькая трещина. В ней жестянка полузасыпанная песком. Папа открыл, а там как стеклышки, желтые и белые. Много, как горох, но такие невзрачные. А папа был так потрясён! Он сказал, что это настоящие алмазы, только неогранённые…
— Камни в вашем тайнике были в коробке.
— Да, папа переложил.
— А где та жестянка, в которой они были изначально?
Лея задумалась.
— Не помню… Сейчас поищу.
Она ушла в подвал и вскоре вернулась с серой ржавой цилиндрической банкой, похожей на маленький термос, на которой красовались надписи черным: «NAVY Smoke Chew». И торговая марка — большой ромб с буквой <С>.
— За такую банку вы сейчас можете получить полторы сотни, — сказала Джина. Впрочем, меньше, так как состояние неважное. Это же настоящая, коллекционная. Ей лет двести.
— Вы не будете возражать, если мы возьмем ее на анализ? — спросил Двейн.
— Нет, конечно, только как это поможет в расследовании?
— Понятия не имею, — признался Рейни, — Мы просто трясём каждое дерево. И смотрим, что упадёт…
* * *
Ничего не упало. Практикант был в полном восторге, но переживал его в одиночестве. Банка была по-настоящему старинным артефактом, и скорее всего алмазы были вывезены неизвестным моряком из неизвестного порта полторы-две сотни лет назад. Или украдены. Кого сейчас это волнует?! И к данному делу это не имеет никакого отношения.
— Однако, — сказал Двейн, — К делу серийных убийств может и не относится, однако сам факт того, что человек находит клад, выигрывает в казино, на бирже… Что-то в этом есть…
— Нонсенс! — прогудела Джина. — Ничего в этом нет. Твои магические бобы это полная чушь.
— Почему? Кто-то получает возможность обыгрывать теорию вероятности…
— И жестоко за это расплачивается. Не отвлекайся.
— Почему жестоко? Мы не знаем, чем всё заканчивается.
— Если вовлечен тот, кто уродует человеку лицо и убивает с особой жестокостью, хорошего конца можно не ждать.
— Да… Пожалуй…
Они сидели в кубике Рейни и смотрели на жестяную банку. И банка молчала.
— Но похоже чёрный рынок отпадает… — прогудела Джина.
*
Глава 13. Бомж
Маркус Левин. 27 — 28 февраля
— Очень стонал, мучился, хрипел, — пухленький менеджер ресторанчика сделал невинные глаза. — Мы вызвали скорую.
— Но экстренной ситуации никакой не было? — спросил Габриель, вздыхая, натягивая перчатки и с опаской ощупывая карманы пациента.
— Стонал очень, — вздохнул менеджер. — Ему явно было плохо. Потом затих.
Признаваться он не хотел, но эту игру все и так знали. Конечно никто не стонал и не мучился. Простой бездомный наркоман. Мохнатое, грязное и слегка дышащее тело неопределённого возраста. Накачанный химией и пригретый на ярком дневном солнце, он начал испускать запахи. Под его носом висела толстая сосулька, и это был не лёд.
Они сначала опасливо убедились, что гражданин в нирване и не реагирует на окружающее, проверили пульс, давление, зрачки, ввели антидот и осторожно откинули бомжа каталку. Пристегнули ремнями, загрузили в машину и закрепили в салоне, стараясь не дышать рядом. Торопиться некуда. Привычная рутина. Они надеялись только, что пациент спокойно пролежит себе, не подавая признаков жизни, до самого госпиталя. Вызов приняли, вызов обслужили. Штат оплачивает ваше путешествие.
Выйдя наружу, они встали около машины, и Маркусу очень не хотелось забираться обратно внутрь салона. Они смотрели в яркое весеннее небо и наслаждались теплом.
— Камень-ножницы-бумага, — тихо сказал Маркус, улыбаясь и сжимая кулак.
— Ни за что! — шутливо возмутился Габриель. — Я за рулем!
— Злодей! Дай мне хоть шанс!
— Нет уж, нет уж! А вдруг ты выиграешь! — ответил тот, снимая перчатки и решительно двинулся к кабине.
В это время мимо на большой скорости пронеслась какая-то машина очень близко от Габриеля, и на мгновение было ощущение, что она может его задеть. Они оба вскрикнули, а Габриель отдёрнулся и громко выругался вслед:
— Ты что, охренел?! Проколи шину, гад!
— Смотри, а если проколет? — улыбнулся Маркус. — Вдруг нам потом возиться!
— Повожусь с удовольствием! — мрачно пробурчал Габриель и пошёл за руль.
Маркус обреченно запрыгнул в салон, стараясь не видеть коричневые пятна на джинсах пациента. Не нюхать было сложнее.
Машина неторопливо бежала по улице, не нарушая сиреной городской покой. Конечно такие вызовы не украшали дежурства, и, увы, они случались нередко. Далеко не каждый вызов это вопрос жизни и смерти. Иногда «пациент», приведённый в чувство, начинал возмущаться: «Где мой кайф?!» Такой клиент может загадить всю машину, и потом приходится её от всего этого отмывать, стерилизовать… И что там в этой крови? Может быть и СПИД, и сифилис, и гепатит…
Рутинный поток мыслей Маркуса внезапно превратился в головокружение, он схватился за поручни, пытаясь совладать с рвотным позывом. После восьми лет на скорой помощи такие пациенты давно уже не вызывали такой реакции! Что происходит?!
Маркус посмотрел на бомжа и вдруг увидел, что тот странно изменился: он стал словно прозрачен. Прозрачным было всё: одежда, его ткани и кости. Более того — он видел целую гамму оттенков внутри и снаружи: черновато-зелёные пятна покрывали руки, ноги и живот, какие-то серо-сизые лохмотья губки судорожно подёргивались там, где должны быть лёгкие. Сердце, похожее на гнилую грушу, ритмично вздрагивало, словно инвалид. Почти чёрная печень, глазные яблоки и мозг словно покрыты густыми прожилками плесени… Было ощущение, что в этом теле шевелились желтоватые прозрачные черви…
Машина подъехала к госпиталю и ещё не остановилась, а Маркус уже выскочил в снег газона и навалился плечом на ближайшее дерево. Жестокие судороги свели желудок, и он выплеснул весь свой обед на землю. Одним спазмом не закончилось; и к тому времени, как подбежал Габриель, Маркус уже выплёвывал остатки третьего спазма. Габриель протянул ему салфетку.
— Ты как?
Маркус только махнул рукой и покачал головой. Последний спазм уже прошёл вхолостую, и Маркус сделал слабую попытку разогнуться и отклеиться от дерева. Габриель повёл его под локоть к машине, где два санитара доставали бомжа, поглядывая на парамедиков. Один окликнул, не нужна ли помощь. Габриель поднял ладонь успокаивая, усадил Маркуса в машину и дал ему бутылку воды. Всю дорогу до базы Маркус сидел закрыв глаза и прислонившись к стеклу виском. Габриель тоже молчал.
На базе оказалось несколько практикантов, и Габриель позвал их помыть и продезинфицировать машину, а потом с кем-то уехал на следующий вызов, оставив Маркуса в кресле перед телевизором. Диспетчер его тоже не трогала. Постепенно, он пришел в себя и смог продолжить смену, но когда работа закончилась, еле нашёл в себе силы поехать домой. И только когда, наконец, добрался до кровати и упал, только тогда осознал, что приехал в свою каморку, а не домой к Тали. Но сил позвонить ей уже не было. Он даже не снял формы, только скинул ботинки. Опять знобило. Он натянул на плечи угол пледа, закрыл глаза и провалился в черноту.
Видимо Габриель всё же позвонил ей; она пришла тихая и грустная, села рядом на пол, обняла его голову, целовала в лоб, щёку, висок… Гладила волосы. И шептала, что всё будет хорошо.
Продолжение следует...
Автор: Соня Эль
Источник: https://litclubbs.ru/articles/58166-kolesnica-zla-glavy-12-13.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Подписывайтесь на канал с детским творчеством - Слонёнок.
Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: