- Фи, как от тебя погано воняет, - вдохнув затхлый запах, исходивший от пришедшего компаньона, возмутилась прелестная Хлоя; она дожидалась отошедших «путешественников», сидя в уютной машине (находиться в затхлой помойке, типа невзрачном жилище, и дальше – не позволяла утончённая, женственная натура).
- Изрядно пришлось повозиться, отнимая купленную бутылку, - оправдывался пропахший авантюрист, обнюхивая зловонное одеяние, - рьяный «чертёнок» хотел опустошить её сразу, а в означенном случае разговаривать с ним, сама понимаешь, стало бы не о чем.
- Хоть что-то ты, Майки, проделал правильно, - перешла критичная блондинка на жёсткие интонации, - потом «нажрётся»! Пока же давай проведём себе ещё одно испытание: спустимся в зачуханный домик да хорошенько дознаемся, что вонючий «бомжик» имеет сообщить интересного.
На том и порешили. Все вместе, вчетвером, они снова зашли в непрезентабельную избу́, принадлежавшую простецкому парняге Серёге Никулину. Внутри продолжал висеть сплошной полумрак; люди угадывались, единственно, по нелепым, если не мрачным те́ням. По-видимому немного усовестившись, непривлекательный хозяин взя́лся набрать горючего хлама и, зажигая его в печи, кое-как осветил полуподземное помещение. И состоялся консультативный совет! Нетрудно предположить, начала́ его Сидни:
- Расскажи-ка нам о себе, достопочтенный Серёга, - она неприкрыто язвила. - Прежде чем зададим тебе пару главных вопросов, нам хотелось бы быть уверенными, что мы имеем дело с человеком сведущим, какой нам именно нужен.
- Да?! - резко ответил Николин. - А чего это я должен рассказывать о себе каким-то «падлам заезжим», о которых лично мне ничего не известно.
- Потому что реальный самогон у нас, а нужная информация у тебя, - спокойно разъяснил ему Мэссон, приведя недобрые перспективы.
Неприхотливые слова походили на абсолютную правду; для пущей убедительности он покрепче сжал аппетитную бутылочку, некоторое время назад отобранную у исстрадавшегося Серёги. Выбор виделся не слишком великим: желанная опохмелка находилась рядом, а выпить хотелось страшно. Недоброжелательный хозяин обстоятельно рассудил: «Если б незваные гости желали мне зла, навряд ли бы купили отличную выпивку. Тем более что спившийся хлыщ, какой привёл их сюда, обо мне всё, в принципе, знает. Я сам когда-то, в «пьянючем» угаре, выболтал ему всю давнюю подноготную. Люди, вроде они нормальные – американских денег не пожалели! – значит, стоит остаться последовательным, и отдать им, чего настойчиво просят. Я же сам чуть раньше пообещал!» Закончив неглупые размышления, Никулин заговорил:
- Надеюсь, все из вас помнят, что в 1980 году в нашей стране проводилась Мировая Олимпиада?
- Да, - вставила Хлоя, - но я не понимаю, при чём здесь…
- Так ты, нетерпеливая красота, дослушай, - бесцеремонно грубил ей Никулин, - и сразу всё станет ясно! Тогда любого – кто имел неснятые судимости или каким-то способом мог повлиять на общественные устой и порядок – в принудительном порядке ссылали за пресловутый «сто один километр» и оставляли там навсегда, без законного права вернуться обратно. Не избежал прискорбной участи и мой беспечный папаша, имевший недолгую «сидку» за незначительную «бакланку».
- Что такое «бакланка»? - поинтересовалась приличная девушка, не посвящённая в преступные тонкости.
- Тебе-то не всё ли равно? - «зыркнул» недружественный рассказчик. - И если мне больше не будут мешать, то я в который раз, по новой, возобновлюсь… Мой нерадивый папочка сразу встречает приличную женщину; она возжелала сделаться мне родненькой мамочкой. Со временем я мал-помалу подрос. В России к тому моменту творилось что-то неимоверное, непонятное никакому нормальному восприятию: все чего-то тащили, по-на́глому тырили, бессовестно «шелокрутили». Я не стал каким-то удивительным исключением, понимаете ли, захотелось пожить на халяву. Короче, ваш покорный слуга связался с воспрянувшим криминалом и очень скоро угодил за «металлическую решётку». Оказавшись в «паскудной тюрячке» и пользуясь отцовскими связями, я «охерено» «подня́лся» – мне даже доверили воровской «общественный капитал», он же в простонародье «бандитский общак».
- Но почему, интересно, ты оказался в настолько бедственном положении? - не удержала несравненная Сидни природное любопытство.
- Всё потому, неугомонная торопыжка, - зло скривился Никулин, - что долгое время, уже освободившись и очутившись на долгожданной воле, я оставался непогрешимым хранителем воровски́х накоплений. Но вот! Однажды я всё же не выдержал и запустил в запретную кубышку «поганую ручку». Эх, какими же, лёгкими, были шальные деньги! Я немедленно отправился в Сочи и промотал их там все, до последней копейки. Потом я прекрасно стал понимать, что явная недостача когда-нибудь обнаружится, и сравнительно скоро. Почему? Авторитетные во́ры, они неплохо – много лучше деловитых «ментов-оперов»! – умеют складывать дважды два; то есть меня – если я не вернул бы по-быстрому заимствованные деньжата – ожидали б неимоверно крупные неприятности.
- Как же Вы в той непростой ситуации поступили? - сделавшись необычайно серьёзной, с некоторой надеждой поинтересовалась Карина. - Вы возвратили изъятые капиталы?
- Эх!.. Смазливая милочка, - печально вздохнул до костей «прочерневший» живой «домовёнок», - неужели ты думаешь, что я бы так жил? Разумеется, никому я ничего не вернул! Позорное «крысятничество» оказалось раскрыто, и за мной послали матёрого киллера. От него, к вашему сведению, не уходил вообще никто! Хотя-а… один, как видите, смог. Он и сейчас, наверное, меня где-то ищет, если и сам остаётся живой.
- Но как же ты избежал жестокого наказания, - поинтересовался Мэссон, озабоченный ничуть не менее Хлои, - ведь настоящие бандиты никогда не забывают ненака́занных должников?
- Всё совершенно правильно, - согласился Никулин, - поэтому прям из «Соче́й», и едва ли не пешим ходом, я отправился к «родимому гнёздышку». Отец и мать на то время, к прискорбию, померли, а я их даже не схоронил, - Серёга печально замолк и прекратил унылую повесть, предавшись охватившим туманную голову невесёлым воспоминаниям; было видно, как по небритой щеке пробежала скупая слеза.
Через две минуты, совладав с нахлынувшей слабостью, он грубовато продолжил:
- Я долго скрывался в «зачуханенном» домике и выбирался только глубокой ночью – промышлял и мелким воровством, и дерзким разбоем. Случалось, уезжал на долгие заработки, подальше от стрёмного места, и возвращался с крупными суммами денег; их мне хватало надолго. Поскольку родительская избёнка всегда была заколочена, искать меня – именно здесь! – перестали. Постепенно, существенно осмелев, я стал и жить, и поживать, как вам сейчас не привидится. Вероятно, долгое пребывание в необщительном одиночестве как-то сказалось на неустойчивой психике? Поэтому вы и созерцаете, что в реале имеется.
- Поверьте, - начала́ было Хлоя, обозначившись и опечаленной, и сострадательной мимикой, - нам очень жаль, и мы сочувствуем…
- «Ни хера» никого вам не жалко! - уверенно провозгласил невзрачный хозяин. - Вам просто чего-то понадобилось, поэтому «нелёгкая» сюда вас принесла – не так ли, чудесная красота? Вот разве в толк никак не возьму: что именно вам потребовалось, да притом от безответственной личности, какой представляюсь – я?
- Всё очень просто, любезный друг, - взялся разговаривать Майкл, видя, как Сидни озлобленно побелела и что она вот-вот не выдержит да грубо сорвётся, - мы попали в похожую ситуацию и нам необходимо обзавестись немаленькими деньгами. Зачем? Чтобы благополучно пополнить небезызвестную «воровскую кубышку».
- Так вот в чём – то! – реальное дело, - расхохотался бывший хранитель «бандитского общака́»; как следует навеселившись, злорадно заметил: - Давно я так искренне не смеялся.
- По-вашему, это весело? - стиснув зубы, не выдержала вконец разъярённая Карен, - мы к Вам, значит, за добрым советом, а Вы нас неприветливо обхамили и беззастенчиво осмеяли. Поехали отсюда Майкл: всё равно мы ничего не добьёмся.
- Хорошо, хорошо, - согласился Мэссон, возбуждаясь, как перед покерным блефом, - иди посиди в машине, а я попробую вытянуть хоть чего-нибудь нам полезное.
Едва Хлоя ушла, Серёга, озадаченно гладя ей вслед, сделал несложное заключение:
- «Баба-то» у тебя, видимо, норови-и-истая.
- Что верно, то верно, - согласился с ним Мишин, прекрасно понимая, что главной в «валютной экспедиции» является своевольная дамочка, а вовсе не он, хитроумный пройдоха.
- Ребят, пока её нет, дайте немного опохмелится, - вклинился Ситнев, - голова гудит, вот-вот, гляди, уже лопнет; полдня прошло, а вы мне одну пивную бутылку давали. Поверьте, после длительного запоя, какой я имел чуть ранее выдержать, она является маленькой каплей, ничтожной и жалкой, – с ума бы как не сойти?
- Ладно, - согласился с ним Михаил, доставая поча́тую ёмкость, недавно отня́тую у Никулина, - сделаем так: во-первых, вы потихонечку выпиваете; во-вторых, мы продуктивно беседуем; в-третьих, общаемся без левого «выпендрёжа». Согласны?
Два других человека, убедительно покивали бездумными головами, словно обозначая, что досадных неприятностей всамделишно не последует. Выставив на всеобщее обозрение «спасительную бутылку», Майкл терпеливо дождался, пока «товарищи по несчастью» нальют себе и медленно выпьют. Потом повторно спросил:
- Итак, Серёга – поскольку мы оказались в ситуации, аналогичной твоей – может, ты нам подскажешь: где можно одолжить шесть миллионов долларов, ну, или на крайний случай украсть?
Никулин сделал задумчивое лицо, а несколько минут помолчав, выдал расплывчатое напутствие:
- Согласен, с заявленной суммой вы «попали», и круто! Не буду лезть в глубокие дебри, как вам пришла шальная идея, дабы запустить шальные ручонки в «конкретные денежки» и дабы сунуть их напрямую в «бандюковский общак», возьмусь лишь предположить, что она была стоящей. Где занять шесть миллионов долларов? В единственном месте – у какой-нибудь мафиозной организации. Если есть подо что, думаю, те дадут, и без лишних проблем, и сколько угодно. Я так понимаю, в натуральный противовес вам поставить-то нечего – не правда ль?
- Всё правильно, - подтвердил печальным голосом Мэссон, - мы сплошь пустые – у нас даже на горючку наличные кончились. Что осталось от похищенных баксов? Подсуетился небезызвестный Карат: он выгреб всё, вплоть до последнего цента.
- Печально, из «правильных» коммерсантов, пускай и раскрученных, и продуманных, и нежадных, озвученную сумму – по понятным причинам! – никто вам не одолжи́т. Помимо прочего – если я верно понял? – знакомых, обладающих достаточными средства́ми, у вас в «рассе́йской» стране не имеется, - сделал бывший преступный смотритель ещё одно зловещее заключение.
- Что же нам делать? - впадая в безотчетную панику, пролепетал озадаченный аферист, враз погрустневший и сильно расстроившийся.
- Раньше, - улыбнулся Никулин, - я бы посоветовал прикупить – по дешёвке, конечно – автоматического оружия и втридорога продать его в какую-нибудь развивающую страну. Однако тот хитрый бизнес с недавних пор захирел, потому что воинственный мир давно уж перенасытился. Остаются треклятые наркотики, брр! – ненавижу. С их помощью всегда получится скоренько залатать финансовую дару; да, дурманящая гадость во все времена остаётся в цене. Если правильно расставить основные приоритеты, то «приподня́ться» можно – смерть как нескромно!
- Но ведь торговля наркотической отравой является и губительной, и несравненно опасной? - запротестовал было Мишин, замахав негодуя руками. - В похожих делах, когда поймают, легко угодить «на пожизненное».
- Вижу, российские законные акты тебе немного известны, - чистосердечно рассмеялся Никулин, наливая и себе и второму собутыльнику по маленькой стопке, - не хочешь влёт, тогда отдавай по частям и навсегда оставайся у хитрой мафии под конкретным, никогда не снимаемым, колпаком. Поинтересуешься – почему? «Бандитствующие моло́дчики» лихо умеют поставить дела. Долг твой продолжит каждодневно расти; а значит, расквитаться когда-нибудь с ним – оно становится нереально. Опять же, тебя, заметь, не убьют – кто станет трогать глупую курицу, несущую валютные «яйца»? Ты ж ведь какой-то известный авантюрист – я вижу людей насквозь и никогда в них не ошибаюсь. Существует другая весомая неприятность. Какая? Ежели что не так, тебя ославят как позорного педераста, а твою смазливую подружку «вертолётом» пустят «по кругу» – можешь не сомневаться! В общем, как сам теперь видишь, выбор у тебя не особо велик: либо замутить с дрянной наркотой и по-быстрому расквитаться, либо всё равно расплачиваться, но разве что вечно, ха-ха! Вот тебе печальный, мой «маленький братец», расклад; уж и не знаю: устроит ли он тебя или же нет?
Безнадёжная постановка вопроса чрезвычайно расстроила искателя приключений. Тем более что безрадостная перспектива сделаться униженным педерастом – она нисколько не улыбалась. В определённых кругах, где требовалось блеснуть преступными навыками, вопросы порочной принадлежности серьёзно б навредили заслуженной репутации. Пока двое осчастливленных алкоголиков допивали остатки креплённой жидкости, Мэссон взвешивал невзрачные перспективы и начинал склоняться к максимально нежеланному выводу; получалось, либо им ловко торгануть губительной «наркотой», либо навсегда остаться безвольным быдлом, зависимыми рабами. Конечно, «порошковая деятельность» считалась опасной как с точки зрения законодательной базы, так и со стороны криминальной; но заманчивая перспектива «получить мгновенную выручку» всё более завлекала предприимчивого авантюриста. Он пока ещё не представлял, где закупится дешёвым «товаром», а главное, кому продаст его втридорога, но сама бредовая идея уже напрочь укоренилась в бездумной головушке. Оставалась самая мелочь – начать увлекательную игру. Именно за противоречивой идеей и застала его сердитая Хлоя; ей наскучило отсиживаться одной, и она решительной походкой, не предвещавшей ни доброго, ни хорошего, вернулась в неприглядные, разом ставшие постылыми, помещения.
